— Да, конечно. Всего хорошего. Владимир Стоянович. — Я поднялся с кресла, обменялся с князем короткими поклонами и направился было к выходу, но замер на полпути. — Совсем забыл, ваше сиятельство, может все-таки поведаете, зачем вам понадобилось из меня цирковую обезьянку делать на вчерашнем ужине, а?

— Ну уж, вы скажете тоже, Виталий Родионович. — Покачал головой князь. — Господа царедворцы просто хотели взглянуть на человека, умудрившегося, в столь короткие сроки раскрыть сложнейшее дело, да еще и без малейшего урона для государевых интересов.

— Вот-вот, именно об этом я и говорю. Ну не верю я в простоту сановников. Уж простите, Владимир Стоянович. — Вздохнул я, пропуская мимо ушей славословия по поводу сложности дела. Не было там ничего сложного. Все просто, логично и понятно. В отличие от интереса вельмож.

— Всему свое время, Виталий Родионович. Придет момент, и все узнаете. — Махнул рукой князь. — А пока, могу вас уверить лишь в одном, никаких негативных последствий для вас, проявленный государевыми людьми интерес, не несет. Наоборот, скорее, такое внимание должно быть крайне лестно.

— Минуй нас паче всех печалей, и барский гнев, и барская любовь. — Пробормотал я себе под нос, и уже громче добавил, — что ж, ваше сиятельство, и на том спасибо. Раз уж большего сказать не желаете.

— Не то что бы не желаю, Виталий Родионович. Скорее уж, не имею возможности. Пока не принято решение, я вынужден молчать. Уж извините. Удачного дня, ваше благородие.

— И вам того же, Владимир Стоянович.

Едва я вышел из кабинета, как ротмистр Толстоватый выудил из конторки уже знакомую мне, серую папку с делом Ловчина и, сноровисто ее развернув, подвинул на край стола.

— Вот, Виталий Родионович, ознакомьтесь и подпишите. Страницы, с шестьдесят восьмой по семьдесят четвертую. А я пока достану ваш печатный набор. — Проговорил секретарь. — Знаете, мне пришлось основательно потрепать нервы купеческому стряпчему с Волжского Новограда, пока не нашлось способа определить происхождение этого самобеглого экипажа. Кстати, если интересуетесь, Самуил Иосифович уверил меня, что их заводу вполне по силам восстановить сей аппарат. Хотя и стоить это будет немало, но все ж, почти вдвое дешевле, чем обошлось бы строительство нового экипажа.

— Благодарю за заботу, Вент Мирославич. — Медленно проговорил я, понимая, что теперь мне от этой консервной банки, которую здесь по какому-то недоразумению называют транспортом, вовек не отделаться…

— Не стоит внимания, Виталий Родионович. — Усмехнулся секретарь. — Я ж знаю, что вам вчера совсем не до этого металлолома было. Вы лучше вот что скажите, чем вас его сиятельство пожаловал?

— В смысле? — Не понял я.

— Ну как же?! Это ж, почитай, всей канцелярии известно. Уж коли, Владимир Стоянович, кого из офицеров-охранителей или необмундированных, в ладынинский ресторан пригласил, то непременно для сообщения о новом назначении или иной какой награде. Верная примета, ручаюсь вам. Так что, не скрытничайте, Виталий Родионович, признавайтесь, что за привилегии его сиятельство пожаловал, за труды ваши?

— Вот честное слово, Вент Мирославич, не было никаких привилегий или иных наград. Просто собралась небольшая компания, посидели, поговорили. Кухня, кстати, у Ладынина, выше всяких похвал…

— Да полно, неужто совсем ничего? — Изумился Толстоватый.

— Решительно. — Кивнул я.

— Странно это, Виталий Родионович, очень странно. Не верить вашим словам, я не могу… вот только не бывало еще такого у нас. — Задумчиво покачал головой секретарь, водружая на стол мой кофр, и тут же повинился. — А я уж было вчера, чуть в зависть не впал. Знаете, я ведь уж не первый год у его сиятельства под началом, а вот наград пока не удостоился. И тут вы… обида взяла, признаюсь честно. Но вы уж на меня зла не держите, я и сам себя за то, укорил.

— Оставьте, Вент Мирославич. Здоровый карьеризм, как говаривал один мой знакомый, движет миром. А что позавидовали, так то не страшно. Ходу-то вы своей зависти не дали, верно?

— Да уж. Верите ли, самому так неприятно стало… что и наперед зарекся. — Вздохнул Толстоватый.

— Ну и замечательно… Кстати, у меня же для вас новость имеется, Владимир Стоянович уверял, что она вам должна прийтись по нраву. — Я решил сменить тему, пока ротмистр не решил признать меня своим психоаналитиком.

— Вот как? — С готовностью переключился секретарь.

— Именно. Скажите, ваше высокоблагородие, как вы относитесь к путешествиям по воздуху?

— О… сугубо положительно, ваше благородие.

— Тогда, счастлив вам сообщить, что дела канцелярии требуют нашего скорейшего отбытия в Архангельск. — Усмехнулся я, заметив, как засверкали глаза ротмистра при упоминания воздушных путешествий.

— Дирижаблем, полагаю? — Осведомился секретарь.

— А есть другие возможности?

— К сожалению, пока нет. — Вздохнул ротмистр. — Говорят, в Иль-де-Франс какие-то энтузиасты ставят эксперименты с аппаратами тяжелее воздуха, но пока у них не ладится дело с конструкцией аппарата. Да и с движителями придется повозиться. Ведь паровые машины, в том виде, в котором они существуют сейчас, навряд ли будут пригодны для установки на такие аппараты. В общем, это дело только в самом начале своего пути, да и честно говоря, сомневаюсь я, что в ближайшее время удастся построить такой аппарат, что смог бы превзойти наши полые дирижабли, что в дальности полета, что в грузоподъемности.

Попытавшись прояснить у этого фаната воздухоплавания, значение термина «полый дирижабль» [17], я чуть не нарвался на целую лекцию по дирижаблям, аэростатам и прочим воздушным шарам. Причем, ротмистр так увлекся, что мне удалось его отвлечь, лишь призвав канцеляриста к исполнению его служебных обязанностей. После чего, получив на руки временный пропуск для Лейфа, я очень быстро попрощался с Вентом Мирославичем и слинял, пока он снова не оседлал своего «воздухоплавающего» конька.

Глава 9

Летайте дирижаблями Аэрофлота…

В наступившие, наконец, выходные, из-за суматохи сборов, я еле смог вырваться в Гостиный двор к волжским купцам. Все-таки, хоть убожество конструкции Бусова тарантаса несколько охладило мой пыл, но полюбопытствовать, что наделали эти прародители ГАЗа, было интересно… тем больше было мое разочарование при виде трех небольших «пароходиков», выставленных купцами на всеобщее обозрение под широким, хотя и довольно низким навесом, на площади перед самим Гостиным двором. Очевидно, загонять эти кареты… корыта… карыты в великолепное каменное здание, чем-то напоминающее ГУМ, купцам не разрешили. Покрутившись вокруг машин и, убедившись в их «пароходности» и технической беспомощности, я вздохнул, и двинулся в здание Гостиного двора. Погреться, да и просто походить, посмотреть… Итогом этого моего хождения по шумным лавкам, стала покупка двух очень приличных златоустовских ножей, один из которых я решил оставить себе, а другой подарить Лейфу. Ну а уж прикупив подарок сыну ушкуйника, я решил, что справедливость и мое екающее при одном воспоминании о Ладе сердце, настоятельно требуют и ей принести какой-нибудь симпатичный гостинец. После недолгих раздумий, я оказался перед очередной лавкой, от внутреннего убранства которой у меня буквально зарябило в глазах. Подавив, возродившееся похоже еще из детских воспоминаний, острое желание немедленно смыться из этого женского царства, я глубоко вдохнул и шагнул на порог лавки, тут же попав в руки двух шустрых девушек. Едва узнав, что мне нужно, они чуть не завалили меня самыми разнообразными платками и шалями. К счастью, уже через минуту, откуда-то из глубины помещения выплыла оч-чень грозная мадам, самого что ни на есть, монументального вида, и спасла меня от смерти под грудой тканей.

— А ну кыш отсель, вертихвостки! — Моментально замершие на месте, смешливые девицы, тут же вернули весь товар по местам, и растворились за какой-то занавесью.

вернуться

17

Полый (или иначе: вакуумный) дирижабль — Аппарат жесткого типа, отличающийся от своих водородных собратьев куда большей безопасностью, поскольку внутри его баллонов содержится не огнеопасный водород, а вакуум. Баллоны дирижабля удерживаются наружным каркасом, усиленным наложенными на него и материал баллонов, ментальными конструктами. Движение осуществляется с помощью двух компактных паровых машин, приводящих в действие винты. (В реальности, подобный аппарат не существует, из-за запредельности предъявляемых к материалам требований. Никакой каркас, попросту, не сможет удержать баллоны от схлопывания).