Я знаю, что мне ответили бы буддисты: все было бы в порядке, если бы люди следовали восьмиступенчатому пути Дхармы и могли бы заглянуть в свое «я». Христиане говорят, что мир был бы лучше, если бы только люди верили в Бога. Рационалисты утверждают, что был бы у людей ум и благоразумие, и все проблемы можно будет решить. Только вся беда в том, что никому из них не удается решить свои проблемы.

Христиане часто спрашивают, почему Господь не говорит с ними, как, предположительно — он это делал в давние времена. В таких случаях я всегда вспоминаю одного раввина, которого спросили, почему раньше Бог часто являлся людям, а теперь никто никогда не видит Его. Раввин ответил: «Просто не осталось никого, кто умеет правильно кланяться».

Этот ответ раскрывает самую суть проблемы. Мы настолько пленены своим субъективным сознанием и поглощены его работой, что совсем забыли о давно известном факте: Господь говорит с нами преимущественно в сновидениях или просто видениях. Буддисты не принимают в расчет мир подсознательных фантазий, считая их бесполезными иллюзиями. У христиан между сознанием и подсознанием стоят Церковь и Библия. Рационалисты до сих пор не знают, что их сознание не охватывает всего мира их психики. Это невежество сохраняется до сих пор, будто подсознание не признано уже более семидесяти лет назад одним из основополагающих понятий, без которого немыслимо никакое серьезное исследование в области психологии.

Мы не можем более продолжать уподобляться Всемогущему Творцу, рассуждая о достоинствах и недостатках природных явлений. Мы ведь не используем в ботанике давно устаревшее деление растений на нужные и ненужные, или в зоологии — наивное различение безвредных животных и опасных. Но мы все еще позволяем себе благодушно относить сознание к вещам, имеющим смысл, а подсознание — к бессмыслице. Такой подход в науке был бы подвергнут немедленному осмеянию. Скажите, например, имеют ли смысл микробы или они бессмысленны?

Чем бы ни являлось подсознание, это — природное явление, генерирующее символы, наделенные, как показали исследования, определенным смыслом. И подобно тому, как мы не можем считать специалистом по микробам человека, ни разу не державшего в руках микроскоп, так и тот, кто не изучал профессионально природную символику, не может считаться компетентным в области психологии. Однако всеобщая недооценка человеческой души такова, что ни великие религии, ни философские учения, ни научные рационалисты не удосужились как следует с ней разобраться.

Несмотря на то, что католическая церковь признает существование somnia a Deo missa (снов, посланных Богом), большинство ее мыслителей не предпринимают серьезных попыток понять сновидения. Не уверен я и в наличии у протестантов какого-либо трактата или доктрины, которые удостоили бы вниманием вопрос о возможности восприятия vox Dei (vox Dei—глас Божий (лат) Прим. пер.) во сне. Но если богослов действительно верит в Бога, то какой авторитет может убедить его в неспособности Бога являться нам в сновидениях?

Я посвятил более полувека изучению природных символов и пришел к выводу, что сновидения с их символикой вовсе не являются глупостью или бессмыслицей. Наоборот, для тех, кто потрудится над их расшифровкой, они раскрывают интереснейшую информацию. Она, конечно, имеет мало общего с такими приземленными понятиями, как купля и продажа. Но смысл жизни не измерить лишь деловой активностью, как не охватить сокровеннейших чаяний количеством денег на банковском счете.

Сейчас в истории человечества такой этап, когда все усилия направляются на изучение окружающего нас мира и очень мало внимания уделяется человеческой сущности, которую составляет психика человека, хотя функции ее сознательной части исследуются с различных сторон. Однако самая сложная и неизвестная часть души, где рождаются символы, все еще, в сущности, не исследована. Кажется невероятным, что хотя мы каждую ночь получаем оттуда сигналы, расшифровка получаемых сообщений кажется для подавляющего большинства людей слишком утомительной, чтобы беспокоиться об этом. Величайшее орудие человека—его психика—почти не является объектом размышлений, а зачастую в чем-то подозревается или презирается. Слова «это все психология, сударь» чаще всего означают: — «это пустяки».

Как же возник этот невероятный предрассудок? Очевидно, мы были так поглощены вопросом, о чем мы думаем, что позабыли спросить, а что думает о нас подсознательная часть психики. Идеи Зигмунда Фрейда укрепили существующее у большинства людей презрение к психике. До него психику просто не брали в расчет, ей пренебрегали, теперь же она превратилась в свалку безнравственности.

Это бытующее теперь мнение, безусловно, несправедливо и односторонне. Оно даже не увязывается с известными фактами. Наши нынешние знания о подсознательном показывают, что это—природный феномен и как таковой является, по меньшей мере, нейтральным. Оно содержит все стороны человеческой натуры: свет и тьму, прекрасное и безобразное, добро и зло, мудрость и глупость. Изучение символов, порождаемых как индивидуально, так и общностями людей, — огромная задача, и отнюдь еще не решенная. Однако начало, наконец, положено. Первые полученные результаты вдохновляют, поскольку они, похоже, подсказывают ответы на многие из не решенных доныне вопросов, волнующих сегодня человечество.

История первобытных времен переосмысливается сегодня заново благодаря анализу символов, образов и мифов, дошедших до нас из глубины веков и переживших древнего человека. Чем дальше археологи продвигаются в глубь веков, тем больше мы понимаем, что важны не сами исторические события, а оставляемые ими следы — изваяния, рисунки, храмы и языки, повествующие о старинных верованиях. Другие символы открывают нам филологи и историки религии, переводя эти верования на язык понятных современных идей. Третьи вводятся в употребление антропологами культуры. Они показывают, что в ритуалах или мифах маленьких племенных сообществ, существующих, не меняясь столетиями, на задворках цивилизации, можно обнаружить композиции все тех же символов.

Все эти исследования помогли исправлению однобокого представления о том, что символы —дело далекого прошлого, которое касается лишь отставших в развитии племен и не имеет отношения к современной жизни с ее проблемами. В Лондоне или в Нью-Йорке обряд плодородия эпохи неолита воспринимается нами как архаическое суеверие. Если кто-то утверждает, что у него было «видение» или что ему «явился голос», мы не думаем, что этот человек святой или оракул, а считаем, что у него умственные отклонения. Читая мифы Древней Греции или сказания американских индейцев, мы не обнаруживаем какой-либо связи между ними и нашим отношением к «героям» или происшествиям современности. Между тем, такая связь существует, и символы, в которых она выражается, не потеряли своего значения для человечества.

Школа аналитической психологии д-ра Юнга является в наше время одним из немногих научных центров, сделавших значительный вклад в изучение и переоценку таких извечных символов. Она помогла развеять ничем не обоснованное представление, согласно которому первобытный человек отличался от современного тем, что символы для него были естественной частью повседневной жизни, тогда как для современника они как будто бессмысленны и никчемны.

Как указывал д-р Юнг в предыдущей главе этой книги, человеческий разум обладает собственной историей, а психика сохраняет много следов от предыдущих стадий своего развития. Более того, содержимое подсознания оказывает формирующее воздействие на психику. Сознательно мы можем его игнорировать, но подсознательно мы реагируем на него и на ту символическую оболочку, включая сны, в которой это содержимое преподносится.

Человек может считать, что его сны произвольны и не связаны между собой. Но если в течение длительного периода времени последовательно изучать все его сны, психоаналитик заметил бы, что их символика образует некую осмысленную композицию. Разобравшись в ней, пациент в конечном счете может обрести новое отношение к жизни. Некоторые символы в таких снах имеют своим источником то, что д-р Юнг называл «коллективным подсознательным». Это часть психики, сохраняющая и передающая общее для всего человечества психологическое наследие. Такие символы настолько далеки от современного человека, что он не способен самостоятельно их понять или усвоить.