И не случайно мы бываем растроганы, наблюдая за игрой молодых животных, не случайно игра представляется нам более высоким видом деятельности, чем соответствующие ей серьёзные типы поведения, назначение которых — сохранять жизнь вида. Игра отличается от серьёзных действий не только негативно, но и позитивно. В игре — особенно у молодых животных — всегда присутствует элемент открытия.

Игра типична для развивающегося организма. У сложившегося животного потребность в ней затухает. Я определил игру как vorahmung (предварительная имитация), используя термин Карла Грооса, чтобы подчеркнуть, что игровые эквиваленты некоторых врождённых, полученных по наследству движений присутствуют в жизни каждого животного ещё до того, как оно начинает применять их в реальных ситуациях. Гроос придаёт игре большое воспитательное значение и утверждает, что различные движения совершенствуются благодаря частым игровым повторениям. У нас есть основания усомниться в верности последнего утверждения как общего принципа, поскольку инстинктивные, унаследованные движения развиваются подобно органам и не требуют специальной практики, что полностью подтверждается многочисленными наблюдениями. Собственно говоря, совершенство и грандиозность движений, которые проделывает котёнок при «ловле мыши» или в других играх, показывают, что эти движения не нуждаются в улучшении и что их вообще уже невозможно улучшить.

Тем не менее игра чему-то учит котёнка. Он узнает, не как нужно ловить мышь, но что такое мышь. Первое разведывательное движение лапки, протянутой к клубку шерсти, первая ещё сдержанная нерешительная попытка зацепить его когтями заключают вопрос: тот ли передо мной предмет, к которому что-то стремится во мне, который я могу выследить, загнать, поймать и в конце концов съесть?

Унаследованный стереотип восприятия добычи, то есть те унаследованные механизмы, которые вызывают «инстинктивные» охотничьи движения, сам по себе прост. Все маленькие круглые мягкие предметы, все, что быстро движется, катясь или скользя, и, главное, все, что «убегает», заставляя кошку автоматически, без какого-либо предварительного опыта проделывать прекрасные, изящные, изысканные движения «поимки мыши».

Те, кто любит собак, нередко терпеть не могут кошек, а те, кто любит кошек — особенно женщины, — не выносят собак.

И у тех, и у других это, на мой взгляд, свидетельствует об известной мелочности характера, — я считаю, что по-настоящему любит и понимает животных только тот человек, которому эти два наиболее близких нам животных внушают равную симпатию. У того, кто любит природу истинной любовью, наибольший восторг и благоговение вызывает бесконечное разнообразие живых существ и бесчисленные способы, которыми природа создаёт совершённые гармонии.

С точки зрения изучения человеческой психики крайне интересно наблюдать, насколько по-разному ведут себя с животными равно осведомлённые в этой области люди. Все они стремятся узнать животное, как можно лучше — ради ли него самого или ради развития науки. Многие натуралисты считают, что влиять на жизнь животных следует как можно меньше, и тщательно избегают каких-либо прямых контактов с ними; так ведут себя орнитологи и фотографы, которые наблюдают за животными из укрытия, причём успешными эти наблюдения могут быть только в том случае, если животные не подозревают о присутствии наблюдателя. Полную противоположность им составляет человек, который вступает с животными в самый тесный контакт, так что животное воспринимает его как особь собственного вида, и это позволяет ему совсем иным способом проникнуть в глубины психики данного вида. Оба метода вполне оправданы, оба имеют свои преимущества и свои недостатки, оба допускают возможность всяческих вариантов и комбинаций. Выбор метода зависит не только от наблюдателя, но и от вида, который он намерен изучать. Чем выше психический уровень животного и чем оно общительнее, тем более необходим для подлинного его понимания личный контакт. Никто не сумеет правильно оценить умственные качества собаки, если сам хоть раз не был объектом собачьей любви; то же относится ко многим другим животным, ведущим групповой образ жизни, например, к воронам, галкам, большим попугаям, диким гусям и обезьянам.

С кошками положение несколько иное — все известные мне настоящие любители собак, кроме того, и прекрасные знатоки их, но сказать того же о любителях кошек я не могу.

Духовный мир кошки утончён и дик, он не раскрывается перед людьми, навязывающими животным свою любовь (собаки в этом отношении более податливы). Если владелец животного умеет не навязывать свою любовь насильно, это можно считать неплохим доказательством настоящего понимания животных и природы. Кошка не ведёт групповой образ жизни, она остаётся независимой, дикой маленькой пантерой, и в её характере нет и следа той инфантильности одомашнивания, которая делает собаку таким благодарным объектом для внимания и баловства.

Но многие любители кошек не понимают этой кошачьей потребности к независимости. Ошибочное утверждение, будто держать большую собаку в городской квартире жестоко, мы слышим постоянно, но о кошках мне этого слышать не доводилось. На самом же деле для собаки квартира — не более чем вместительная конура, поскольку хозяин обычно ходит гулять со своим псом или берет его с собой, когда идёт по делу. Для кошки же квартира — это лишь большая клетка. Я не хочу сказать, что для кошек, особенно породистых, такое заключение мучительно, но они, несомненно, утрачивают ту необузданную дикость, которая для меня лично составляет главное их очарование. Я не устаю дивиться тому, что разделяю свой дом с миниатюрными тиграми, которые приходят и уходят, когда им вздумается, которые охотятся и устраивают свои любовные дела так, словно все ещё живут первозданной жизнью в диких лесах. Когда утром мой большой полосатый Томас II (наполовину ангорский кот) величественно возвращается домой львиной походкой, весь в запёкшейся крови, с исцарапанной мордой и вновь располосованным многострадальным ухом, мне очень хотелось узнать, кто был его противником в полночном поединке и милости какой дамы они оспаривали. Меня всегда поражало, что добродушное ласковое существо, которое басисто мурлычет у меня на коленях, — этот тот же угрюмый разбойник, чьи жуткие вопли я слышал несколько часов назад на улице.

Нестесненная свобода, которой пользуется подобный обитатель вашего дома, ничуть не уменьшает его зависимости от человека. Самые гордые и своенравные из моих котов, хотя они и жили своей особой дикой жизнью и, случалось, по несколько дней не возвращались домой, тем не менее отличались удивительной ласковостью. Если животное ластится к вам, сидит у вас на коленях и терпит, когда вы его гладите, это вовсе не признак подлинной привязанности, особенно когда речь идёт о кошке. Есть только один способ узнать, ценит животное ваше общество в действительности или нет, — возьмите его с собой на улицу, и пусть оно само решит, остаться ли с вами или пойти своей дорогой. Оба моих молодых кота, Томас I и Томас II, которых я сам вырастил, узнавали меня на улице, даже когда стали совсем взрослыми.

Оба приветствовали меня особым звенящим губным криком «фрр», который взрослые кошки выражают искреннюю любовь, и оба сопровождали меня в длительных прогулках по окрестным лесам. Во время подобных экскурсий, конечно, следует учитывать, какой путь выбрала бы сам кошка. Нельзя требовать, чтобы она пересекала широкие открытые пространства, где ей негде укрыться и где она может стать жертвой первой встречной собаки. И вот приходится пробираться через густой подлесок, приспосабливая свой шаг к кошачьей походке. Первое время я удивлялся, как быстро утомляется и начинает отставать такое крепкое, здоровое и сильное животное. Кому из моих читателей приходилось видеть, чтобы кошка тяжело дышала и высовывала язык, точно собака? Зрелище поистине редчайшее! Но взрослая, вполне здоровая и полная сил кошка уже через полчаса совершенно выматывается, даже если человек, за которым она следует, идёт неторопливым шагом. Поэтому, гуляя с кошками, не подвергайте их подобным испытаниям, или они скоро откажутся от этих прогулок. Однако, если в выборе пути вы учтёте вкусы своего полосатого друга и приспособитесь к его шагу, вы сможете увидеть немало любопытного, особенно пропустив его вперёд и следуя за ним, бесшумно ступая босыми ногами.