Между тем в просветленной тьме, за окном, чей-то пристальный, горячий взгляд вперся в затылок мальчика. Смотрела Тина. Мальчик обернулся и увидел красный сегмент, пылающий за равниной.

– Вот! – сказал он, вздрогнув, но взял себя в руки, чтобы не разрыдаться. – Оно возвращается оттуда же, куда провалилось. Видели? Все видели?

Так как мальчик перепутал стороны горизонта, то это был единственный, для одного человека, случай, когда солнце поднялось с запада.

– Мы тоже рады. Наука ошиблась, – сказал доктор Круз.

Хилый подросток, не отрываясь, смотрел в тусклые глаза доктора Круза. Смотрел одновременно с испугом и торжеством. Наконец, бьющий по непривыкшим глазам свет ослепил мальчика, заставил его закрыться руками. Сквозь пальцы потекли слезы. Проморгавшись, мальчик спросил:

– Я должен стоять еще или могу идти?

– Выгнать его, – мрачно сказал доктор Круз. – Я вижу, что затея не удалась. А жаль.

Мальчик обернулся. Только теперь Тина узнала его. Это был Джерри.

– Привет, Тина, – сказал он, открывая дверь. Ты что, читаешь мои мысли?

– Не знаю, иногда, очень редко.

– И как у тебя это получается?

– Сама не знаю. Оно само появляется у меня в голове.

– Тебе доктор говорил о телепатии?

– Да, конечно, мы и опыты проводили. Но я не могу делать это по заказу. Оно само получается.

– Ладно, забудь. Все это глупости. Пойдем лучше гулять.

Он поцеловал Тину и захлопнул за ней дверь. Через несколько минут Тина совершенно забыла свои кошмарные сны.

Из клиники Круза до Лебяжьего озера Тина и Джерри добирались на автомашине по такой немыслимой дороге, что казалось, будто ее неумело вырубили в скалах гигантским топором. Они поднимались все выше по почти отвесному горному склону. Воздух стал глубоко синим, плоские облака нависали как плиты над широкой долиной, словно бы готовые в любое мгновение рухнуть и придавить ее. Дорога становилась все уже, и там, где она была разрушена оползнями, широкие колеса автомобиля скользили над самой пропастью.

Джерри сделалось не по себе, он уже не решался глядеть вниз, в бездну, где узкая лента реки, впадающей в озеро, вырисовывалась все отчетливее. На скалах начала проступать вода, она струилась из расщелин. Появились лишаи, дорога превратилась в сплошной камень. На ней в крайнем случае могли разъехаться два всадника, но не две машины. Джерри не смел даже подумать о том, что случилось бы, если бы из-за поворота выскочил автомобиль. Но Тина, похоже, об этом не задумывалась. Она была совершенно занята орехами, которые разгрызала один за другим, точно белка.

Джерри посмотрел на нее и улыбнулся. В это время запел очень далеко и спокойно петух. Кого предостерегал или приветствовал он? Эта мысль была, как хлестнувшая струя, плеснула и разбилась.

Внезапно произошло нечто странное: за плечами Джерри раздался как бы беззвучный окрик. Он оглянулся. То же сделала Тина.

Позади них от гладкой поверхности реки до озера падал на скалы огромный голубой луч. Постепенно луч сгустился, как бы поджался, собрался в фокус, обратился в светящийся огромный шар, и в то же самое мгновение перед глазами Джерри и Тины открылось небольшое лесное плато с прелестным черепашьим гнездом. Это было так неожиданно, как тропическая чаща в пустыне. Послышался звон гитары. Потрясенная, Тина вскрикнула:

– Черепашки! Мои черепашки! Вот они!

Джерри повернул на звук. Вернее, сам автомобиль, будто управляемый его мыслями и ощущениями, двигался туда, откуда доносилась музыка. Черепашки оказали Тине и Джерри теплое гостеприимство.

На плато жили семь семейств, тесно связанных одинаковыми вкусами и любовью к уединенности, – большей уединенности среди почти недоступных гор, конечно, трудно представить. Здесь было все нужное, вплоть до электрических лампочек. Как попали сюда черепашки, как подобрались, Тина и Джерри, не могли понять.

Это было волнующее явление, вспышка магния среди развалин, – поймано и ушло. Красивые резные балконы, вьющиеся заросли цветов между окон огромного дома-гнезда, рояль, ружье, смуглые и беспечные дети-черепашки с бесстрашными глазами героев сказок, тоненькие и красивые девушки-черепашки – что же еще? Казалось, эти существа собрались сюда петь.

Тина и Джерри особенно ярко запомнили первое впечатление, подобное беглой зарисовке: узкий проход между бревенчатых стен, поднимающийся из него светящийся шар, уносящийся высоко в облака, маленькая, словно черепашья лапка, рука, машущая сверху; впереди – солнце и рай.

– Я видел все это? – будто очнувшись от сна, спросил Джерри.

– Да, – ответила Тина.

– Это сделала ты?

– Нет, не знаю.

– Нет слов выразить, что чувствуешь, – задумчиво и взволнованно произнес Джерри, внимательно, будто в первый раз, разглядывая Тину. – А где же доктор Круз?

– Он у озера, – вздохнула Тина, – с мамой…

– Как называлось то место, Тина? – спросил Джерри, неопределенно махнув рукой куда-то в сторону облаков. – Как мы его нашли?

– Сердце Пустыни, – прошептал кто-то.

Джерри завел мотор, присел на влажную траву и перекрестился. У него пропало всякое желание ловить рыбу.

Озеро Лебяжье лежало неподвижное и мертвое, похожее на огромный агат, хорошо отшлифованный, с застывшими концентрическими кругами, которые к берегам становились бледнее. В центре, под тенью облаков, озеро было почти черным, точно мрачный вход в ад. По тропинке, ведущей к зданию с огромной террасой, уже шагали мать Тины, Аманда, а рядом с ней доктор Круз. Присутствие друг друга, видимо, уже давно не стесняло их, они говорили оживленно, словно друзья, не видевшиеся много лет.

Оставив в доме вещи Тины, Джерри и Тина направились к соседнему дому, в котором жил Майкл.

– Я познакомлю тебя с моим братом, с Майклом, – сказал Джерри. – Если, конечно, он приехал.

– Холодно, – неожиданно сказала Тина.

– Да, действительно, холодно, – удивленно сказал Джерри. – Я как-то раз был на вилле у Джонни Хопкинса. Знаешь его?

– Нет.

– Высокий такой, худой, как жердь… – продолжал рассказывать Джерри. – Так вот, вилла эта прямо посреди огромного-огромного поля стоит. А поле все в снегу. Белая пустыня… Мы с Джонни весь день на мотосанях катались, весело было. А в доме – камин, свечи, красное вино. А жена у него скандинавка, крохотная такая, миниатюрная. Представляешь, он высокий, а она маленькая. Как девочка Герда. И муфта на руках, из канадского опоссума – шерсть длинная, тонкая. А я сидел у камина, никак не мог согреться. Замок Снежной королевы… Мальчик Кай… Я даже стихи написал:

«Мальчик Кай, возьми гитару и играй. В замке Снежной Королевы рок-н-ролл голубого льда…» А потом приехал в город и забыл это ощущение. Все расплавилось…

– А я привыкла к холоду, – сказала Тина, – однажды зимой я увидела забавный осколок. Лед. Почти круглая капсула. Словно страусиное яйцо замерзло. Я остановилась, а этот кусок такой мутный был, и мне показалось, что внутри я вижу ребенка. Маленького ребенка. Как в материнской утробе. Скрюченного, сжавшегося. Как будто он тоже замерз, так и не успев родиться… Я всегда хотела иметь много-много детей…

– Я тоже, – сказал Джерри.

– И чтобы обязательно девочки были, – сказала Тина. – Одни девочки. Почему – не знаю. Девочкам труднее.

Тина и Джерри не заметили, как подошли к дому Майкла. На крыльце дома стоял большой магнитофон. из которого лилась легкая музыка. Вокруг него, мерно покачиваясь в такт нежной бассанове, танцевала молодежь.

Одна из девушек, подбежав к Джерри, взяла его за руку.

– Привет, Джерри, – сказала она.

– Привет, Мелиса, – ответил Джерри.

– Как дела? – спросила Тина.

– Ничего, – ответил Джерри.

– Потанцуем? – предложила Мелиса.

– Нет, сегодня нет, – сказал Джерри. – Я занят.

– Я вижу, чем ты занят, – уколола его Мелиса. Она повернулась к своей подружке Кларисе и спросила у нее:

– Ну, как она тебе?