Одна из целей полета – составление для нас отчета о характере поверхности между 84° южной широты и полюсом. Если горный хребет или какое-то другое нарушение поверхности под ледяным щитом лежит поперек нашего пути, то хотя бы примерное представление о протяженности препятствия и трудностях, которые оно может создать, имело бы исключительную ценность. Но в 2 часа «Оттер» все еще летел в густом облаке на 87°40' южной широты; на передней кромке крыльев начал намерзать лед, и потеря высоты становилась опасной. Облака все еще окутывали самолет, и рисковать лететь дальше в расчете на улучшение погоды значило затевать азартную игру. Они посовещались несколько минут и очень неохотно приняли решение возвратиться в Саут-Айс.
Теперь у них возникла новая проблема. Лететь в точку на карте, расположенную приблизительно в тысяче миль от них, было рискованно, а лететь обратно 400 миль и поймать маленькое черное пятнышко посреди многих миль пустого пространства после семичасового полета было почти столь же трудно. Больше всего они надеялись на то, что нунатаки Уичавей и хребет Шеклтона, расположенные к северу от Саут-Айса, послужат им указателями положения покинутой станции. Теперь самолет повел Джон Льюис. В 2 часа 45 минут «Оттер» вышел из облака и около двух часов летел на север. Вдруг лица четырех авиаторов одновременно озарили улыбки: прямо впереди показалась наша партия! Но тревоги их еще не кончились.
В 5 часов впереди появилось грозное темное пятно – толстое слоистое облако, пришедшее с севера. Когда самолет приблизился к отчетливо обозначенному краю облака, стало видно, что оно доходит внизу до самой поверхности. Что же им делать? Джон снизился, но скоро выяснилось, что, попав в этот сумрачный слой, он должен будет совершать слепой полет. Они сделали круг и стали обсуждать, что сейчас предпринять. Внезапно прямо под ними показался след машины на снегу. Они помнили, что когда летели из Саут-Айса, то видели только одно место примерно в четверти мили от Саут-Айса, где машины маневрировали, меняя курс. «Полеты по Брэдшоу», или определение своего положения, пользуясь линией железной дороги, помогло в Англии многим самолетам благополучно добраться до своей базы, и благодарный Джон воспользовался представившимся случаем. Не колеблясь, он снизился до высоты 10 футов над землей и понесся над самой «железнодорожной линией», которая через 40 миль привела его в Саут-Айс. Видимость была 100 ярдов , и там, где след машин круто повернул направо, Джон закрыл дроссель, опустил закрылки и приземлился; самолет остановился меньше чем в 10 ярдах от места, откуда он взлетел более семи часов назад.
Четверка вылезла, разочарованная возвращением в исходную точку; самолет закрепили на стоянке и перенесли обратно в домик спальные мешки. Попив горячего, они с удовольствием легли и спали почти до вечера кануна Нового года. Затем снова начали с беспокойством ждать сведений о погоде.
На поверхности со скоростью 10 метров в секунду дул ветер, вздымая густые потоки снега. День был пасмурный, с жестоким морозом, они не смогли даже заправить «Оттер». Поэтому с чистой совестью все занялись подготовкой к встрече Нового года; приготовили обед из четырех блюд: суп, жареное рыбье филе, рагу и фрукты, а после всего кофе. Пили за здоровье королевы, Трансантарктической партии и друг за друга, затем легли спать, намереваясь потом ждать целый день и надеяться, что буря утихнет.
Но следующие три дня продолжал дуть сильный ветер. Они нервничали, а сообщение с базы Скотт, что там такая же плохая погода, было слабым утешением. 4 января ветер стих и погода настолько улучшилась, что заправили самолет, и Питер Уэстон проверил, все ли там в порядке.
Когда весь запас топлива вылили в баки «Оттера», то оказалось, что самолету не хватает еще 25 галлонов , то есть на час полета. Запас на всякий случай, с самого начала очень небольшой, теперь совсем отсутствовал. Четыре 40-галлонные бочки авиационного бензина – все, что оставалось от первоначального запаса в 9000 галлонов , привезенного на «Магга-Дане», – были оставлены в Шеклтоне, когда эвакуировали базу. Тэффи Уильяме поговорил по радио с Элсуэртом. Узнав о создавшейся трудности, майор Джим Ласситер, пилот того самого самолета, который доставил нам почту, вызвался отправиться в Шеклтон, забрать там топливо и перебросить его в Саут-Айс. Это очень любезное предложение было с благодарностью принято, а утром 6 января бочки были доставлены и баки «Оттера» долиты полностью.
Непогода кончилась. Наконец стало похоже на то, что можно будет снова лететь. Надеясь на благоприятный вечерний прогноз погоды, они нагрузили самолет и опять приготовились к взлету. Во время сеанса, в 6 часов, Ральф Лентон смог сообщить им, что над ними чистое небо, и мы едем почти без ветра при хорошей видимости. Через час после этого они говорили со станцией Южный полюс. Ее прогноз тоже был хорошим, и Тэффи передал, что «Оттер» вылетит около половины двенадцатого и они предполагают, что перелет на базу Скотт займет 12 часов.
Снова начались лихорадочные приготовления. Еще раз проверили все аварийное оборудование, наполнили термосы, выкопали лыжи из-под снега. К счастью, подул легкий бриз и понижение температуры улучшило поверхность. В 11 часов 48 минут, на этот раз после более короткого разбега, «Оттер» снова взлетел.
Легли на курс, и, переговорив со станцией Южный полюс,
Тэффи условился, что будет связываться с ней каждые 30 минут, пока самолет не достигнет начала ледника Бирдмора, после этого радиоуправление перейдет в руки базы Скотт. Самолет медленно, но непрерывно набирал высоту, и почти через два часа они увидели наши машины в трех милях слева. Тэффи опять попытался установить с нами связь, и снова Ральф спал, а так как мы не получили сведений от станции Южный полюс, что «Оттер» полетит именно этой ночью, то привета Тэффи никто не услышал.
Попутный ветер помогал пилотам экономить горючее, и в 4 часа четыре пары глаз жадно всматривались вперед, чтобы увидеть первые признаки полюса, которого они рассчитывали достигнуть через полчаса. Но поверхность начала затемняться ледяными кристаллами, образовавшими густую дымку, несколько похожую на шапку из смеси тумана и дыма, повисающую над промышленными городами. В 4 часа 23 минуты утра рамочная антенна «Оттера» приняла сигналы на средней волне от радиомаяка на полюсе, и через пять минут сквозь дымку показались прямо под ними станционные здания. Самый полюс отмечали звездно-полосатый флаг и флаг Объединенных Наций, и, делая круги над станцией и «перелетая из вторника в среду и обратно во вторник», как выразился Джон, они поговорили с лейтенантом Хуком и майором Могессоном. Гордон был в восторге, что снова очутился в «надлежащей четверти земного шара» и принял с базы Скотт приветствие на маори от своего товарища Кивиса. Затем они взяли курс на ледник Бирдмора.
Авиаторы закончили первый этап своего перелета, и теперь их маршрут почти точно совпадал с тем, по которому 47 лет назад шел капитан Скотт. Если все будет хорошо, то за несколько часов они пролетят тот трагический путь, по которому он и его товарищи шли с таким напряжением в течение многих недель.
Через 1 час 40 минут справа возник, как они определили, хребет Доминион. Теперь в поле их зрения стали входить отличительные признаки местности. Впереди на горизонте показались вершины хребта Куин-Александры. В 7 часов самолет летел над истоком ледника Бирдмора, и авиаторы с изумлением глядели на эту странную реку льда, стекавшую извивами с высоты 8000 футов между грозными горами к шельфовому леднику Росса, отстоящему отсюда почти на 150 миль . В Управлении на родине беспокоились об этом полете, и, вспомнив, что все телеграммы оттуда подписывались «Трансполярная» (их телеграфный адрес), Джон послал восторженную каблограмму Комитету с указанием своего положения, которую закончил так: «Все время под гору. Да здравствует Трансполярная».
При чистом небе и ярком солнце «Оттер» снизился, и пилоты любовались великолепным зрелищем, пролетая вдоль ледника. Налево гора Клаудмейкер (делатель облаков) вполне отвечала своему имени: вокруг ее вершины, словно легкий ореол, лежало небольшое облако; были видны гора Хоуп и шельфовый ледник Росса, простиравшийся до горизонта подобно громадному замерзшему озеру.