— В пробку попал, — против воли смутился Дмитрий.

— Немудрено, ты же у нас квадратная пробка для всех круглых дырок, как я понимаю.

— Ты что такая злая, Насть?

— Да затрахали уже с утра! — Настя села на стол, легко перебросила ноги, спрыгнула на другую сторону. В отличие от подчиненной Даши, на работу пришла в шелковой рубашке навыпуск и светло-синих джинсах. Трюк с сокращением пути к Дмитрию получился в ее исполнении в меру скромным. Она сдула челку, упавшую на лоб. — Тьфу! Дашка, в монтажной кто?

— Никого, — ответила подруга, единственный зритель короткой пикировки между Настей и Димкой. Молодые люди уже уткнулись в мониторы.

— Даш, под твою ответственность! Если придут ко мне, скажи, я в монтажной.

— Хорошо, Настенька, — с готовностью кивнула Даша.

— Пошли, боец невидимого фронта. — Настя подхватила Дмитрия под руку и вывела в коридор.

Монтажная находилась через дверь от офиса. Маленькая комнатка с наглухо зашторенными окнами. Стол с монтажным оборудованием, пара мониторов. Три кресла на колесиках. Пахло пылью, табачным дымом и немытыми полами.

— Садись. — Настя толкнула ногой к Дмитрию кресло, сама полезла под стол, в темноте щелкнула тумблером, зажглась неяркая настольная лампа. Загремели пустые бутылки. — Нычечки-заначечки, — проворчала Настя из-под стола. — Ага!

Вылезла на свет, стряхнула с плеча пыль.

— Кофе будешь? — Настя потрясла в руке банку.

— Давай.

— У нищих слуг нет. Вон чайник, вот кружка. Сахар уже перемешан с кофе, так наш монтажник чудит.

Дмитрий поболтал в руке чайником, определил, что воды хватит, и щелкнул тумблером.

— Ты Белова давно не видела? — Он задал вопрос мимоходом, в это момент старательно рассыпал кофе по кружкам.

— Давно.

— Странно, присказка о нищих — из его репертуара.

— Тебе лучше знать, ты у него служил, не я. — Настя приняла из его рук кружку. — Спасибо. Ой, горячая!

— Значит, с Беловым ты не встречалась. — Дмитрий поставил перед собой кружку, стал водить пальцами над поднимающимся над ней облачком пара. — И он тебе не звонил?

— Дим, а у тебя с женщинами все в порядке? Ну, нормально получается?

— Ты это к чему?

— К тому, Димочка, что я тоже умею задавать вопросы на засыпку. — Настя сделала маленький глоток и кротко улыбнулась. — Вот ты папочку под пиджачком прячешь. К какому выводу должна прийти набитая дура, вроде меня? Сегодня Виктор, мой бывший муж, выбросился из окна. Само собой, в прокуратуру меня уже таскали. Не пытали, но настойчиво спрашивали, не горела ли я желанием отправить на тот свет Витю. А таскали меня, заметь, в районную прокуратуру. Я, конечно, дура— дурой, но помню Витькины научные закидоны. Все исследования, что они проводили с профессором Мещеряковым, стопроцентно попадали в поле зрения спецслужб. Значит, дело по его смерти ведет Следственное управление ФСБ или, на худой конец, курирует Лубянка. Не успела я в себя прийти, как появляешься ты. Не с цветами в руках, а с папкой под мышкой. Отсюда вывод, что дело в руках СБП. А в папке что— то по мою душу. — Заметив Димкино замешательство, она усмехнулась. — Бедненький, расшифровали его! Откуда знаю, что СБП? Дим, прости за интимные подробности, но в апреле мы как-то вновь оказались в одной постели, а у тебя из кармана выпало удостоверение.

Дмитрий тяжело засопел.

— Зачем ты так?

— А затем, что я тоже живой человек! — Настя едва не расплескала кофе. Один такой же, правильный и чистенький, полдня нервы мотал. Вопросы типа твоих задавал, на нестыковке ловил, ботаник стерильный! Год как из института, а уже мокрые дела крутит. Да мой папа «важняком» в прокуратуре Союза был, когда вы даже букварь не читали.

— Но в его годы не было семи убийств с огнестрельными ранами за день, возразил Дмитрий. — И машины в центре города не взрывали.

— Нашел чем городиться. — Настя достала сигарету. — Ладно, извини. Нервы действительно попортили. Не каждый день бывший муж из окна сигает. Ты мне одно скажи, Дим. Ты сюда как друг пришел или как опер?

Дмитрий протянул ей зажигалку, дождался, пока язычок пламени опалит кончик сигареты. Заглянул в глаза.

— Как друг. Настя, разве я мог иначе…

— Это уже лирика. — Настя отмахнулась от дыма. — Давай, что у тебя там?

Дмитрий выложил на стол папку. Отхлебнул кофе.

— Очень интересные материалы. — Он раскрыл папку. — Ты сказала, что более— менее была в курсе работы Виктора. Я прошу тебя прокомментировать пару моментов. Вот, слушай. «Феномен посвящения до сих пор с научных позиций изучался лишь этнографами и антропологами. Естественно, им оказалась доступна лишь внешняя форма феномена, а не его глубинная суть. Но и этого оказалось достаточным, чтобы отметить чрезвычайно важную роль акта посвящения в мироустройстве народов самых разных культур. Но материалистическая наука отказывалась видеть в ритуалах посвящения нечто большее, чем фольклор и религиозные пережитки. С другой стороны, пагубную роль сыграли различного рода мистики и „светские“ эзотерики, окончательно опошлившие все, что связано с феноменом посвящения. Наш многолетний опыт и клинические наблюдения позволили вплотную приблизиться к разгадке. Как нам представляется, обряд посвящения является отточенной методикой психиатрической хирургии. Столь спорный термин мы употребляем, чтобы подчеркнуть моментальный, взрывной характер изменения в психике посвящаемого. Не случайно в различных культурах этот момент описывается как „озарение“, „перерождение“, „просветление“. Длительная подготовка к акту посвящения, отнимающая порой целые годы жизни, есть не что иное, как жесткий психологический и психофизиологический тренинг, позволяющий свести психотравму, вызванную стрессом посвящения, к минимуму.

С точки зрения современной психиатрии, посвящение можно интерпретировать как ограниченную по времени и управляемую вспышку острого невроза. Собственно невроз трактуется нами как интрапсихический конфликт, затрагивающий фундамент человеческого «я». Это конфликт между «хочу быть» и «есть на самом деле». (Например, хочу быть героем-Рембо, но слаб физически. Хочу иметь фигуру Клаудии Шиффер, но наследственная толстушка.) Подобный конфликт разрешается либо созданием новой оболочки для гипертрофированного «я» (через спорт — стать сильным, как Рембо), либо через кризис разрушения «я». Затянувшийся, загнанный внутрь конфликт и приводит к тем болезненным невротическим реакциям, с которыми мы сталкиваемся в быту, и тяжелым формам невроза, которые лечим в клинических условиях.

В клинических случаях невроза он развивается до крайней стадии «расщепления сознания», когда, не разрушая первичное «я», создается новое, новая личность, полностью удовлетворяющая владельца. Это явление неизбежно сопровождается «разрывом в памяти» (так называемой катативной амнезией), когда из памяти вытесняются личностно значимые поступки и события как правило, связанные с изначальным стрессом».

— Слушай, на кой мне этот бред? Тебе к Мещерякову надо, это по его части.

— Не торопись, Настя. — Дмитрий лихорадочно перелистнул страницу. — Виктор с Мещеряковым совершили настоящее открытие.

— Вот и дай Вите Нобелевскую. Посмертно.

— Ну зачем же так? Все-таки не чужой человек!

— Везет мне на близких друзей. Один в окно прыгнул, а второй кровь пьет. И все — любя!

— Успокойся, Настя.

— А я спокойна, как удав. — Настя нервно забарабанила по столу. — Читай дальше, мучитель. Мой короткий опыт семейной жизни подсказывает, что если мужик начал нести такую ахинею, то лучше всего дать ему выговориться.

Дмитрий повернул папку так, чтобы на лист падал свет.

— Дальше. — Он нашел нужный абзац. — К самым мощным психотравмирующим стрессам относится опыт переживания смерти — личной (клиническая смерть) и смерти близких родственников. Важно отметить, что все обряды посвящения основаны на акте ритуальной смерти и возрождения. Смерть, ее эмоциональное переживание и есть тот фактор, который приводит к «возрождений» через появление абсолютно новой личности у посвященного.