— Да я в слове из трех букв пять ошибок делаю! — Бочаров через силу усмехнулся.

— Они не меньше, — успокоил его Белов.-Что еще, Дмитрий?

— Мы еще не отработали маршрут. Шли они сюда другим путем. Володя разослал людей по тоннелям, они еще не вернулись.

— Разберемся. — Белов отстранил Дмитрия, подсвечивая под ноги, пошел к Владимиру.

Тот все еще сидел в прежней позе, застыв, как буддистский монах на медитации. Рядом, положив автомат на колени, пристроился еще один боец.

— Нашушукались? — спросил Владимир, услышав шаги Белова. Глаз не открыл.

Белов вспомнил свою службу в армии, первые полгода просто валился с ног от усталости, пока не научился использовать каждую секунду для отдыха. «Шимануть по сто минут в каждый глаз» — так во времена Белова назывался быстрый полуобморочный сон бойца. Владимир, очевидно, достиг в этом искусстве армейского выживания несказанных высот. Ему, казалось, все равно, где и сколько спать, лишь бы не тревожили.

«Блаженное неведение или полный пофигизм? — прикинул Белов. — Нет, психов в такие группы не берут. Скорее, своеобразное умение ждать, иначе — не выживешь».

— У меня к тебе вопрос. — Белов встал напротив, но тот даже не пошевелился.

— У меня — тоже. Бандера, постой пока в сторонке.

Боец неожиданно легко встал, из такой позы Белов выбирался бы под стоны и аккомпанемент хрустящих коленок. Боец прошел немного вперед, тень его упала на лицо Владимира.

— Игорь, ты тут старший? — спросил Владимир.

— Я, — кивнул Белов. — Дима хоть и из высокой конторы, но по званию и должности-шестой подползающий. Командую здесь я.

— Тогда решай, берем Димку с собой или нет.

— А почему так вопрос стоит? — насторожился Белов.

— Потому что он мне не нравится.

— А мне водка теплая не нравится, но я ее, гадину, если надо, пью! Ты же не первый год в армии, Володя, а еще не дошло, что когда на одном квадратном гектаре все на один толчок бегают, то терпеть приходится всех.

— В казарме терпишь, в окопе — нет, — возразил Владимир. — Не верю я ему.

— Та-ак! — Белов присел, опершись одной рукой о землю. Лицо Владимира теперь было освещено, но прочитать по нему, о чем тот думал, не удалось. — Что такое?

— Наверно, уже догадался, мы их маршрут нашли, — прошептал Владимир. Сейчас я тебя по нему проведу. Но этого хорошего мальчика с собой возьму, только если ты прикажешь.

— Интригуешь? — усмехнулся Белов. — Нашел время и место!

— Потом спасибо скажешь. Я в ваши расклады не лезу, но кое-что понимать уже начал. Да и шептались вы не так уж тихо. Есть масса вопросов, но задаю один — молодого берешь?

— Пошли! — Белов, крякнув, встал на отяжелевшие ноги. — Долго идти?

— Нет. Кто же на себе цемент за версту попрет! — Владимир легко, как и его боец, вскочил. — Берешь молодого?

Нет, — решил Белов.

Освещенная площадка скрылась за поворотом, недолго на правой стене плясали отсветы, потом сразу сгустилась мгла. Белов шел, ориентируясь на чавканье сапог Владимира, глаза, привыкшие к яркому свету, ничего не различали даже в тусклом круге фонарика, только контур тела идущего впереди.

— Считай шаги, иначе крыша слетит, — бросил через плечо Владимир, не сбавляя темпа.

Белов попробовал, но быстро сбился. Сознание все слабее сопротивлялось ирреальности происходящего, все чаще и чаще его догоняла мысль, что все — лишь сон, и он легко проснется, когда окончательно станет невмоготу. Белов закрыл глаза, движения сразу стали легкими, он понял, что идет, как сомнамбула, обреченно, с глупой ухмылкой на губах.

В лицо ударил свет. Белов вздрогнул и непроизвольно откинулся назад.

— А вот этого делать не надо, — сказал Владимир, цепко подхватив его под локоть. Опустил фонарик ниже, чтобы не слепить Белова. — Шаги считай, иначе заснешь. Стукнешься темечком о стенку, даже каска не поможет. Года два придется учиться по слогам читать.

— У тебя уже так было? — Белов покрутил головой, медленно приходя в себя.

— А как же! Мама-мыла-раму. — Владимир вытер пот с лица, оставив грязные борозды. — Можешь расслабиться, уже пришли. — Он посветил вверх. В кирпичном своде зияла черная дыра. — Сможешь?

— Нет, конечно! — удивился Белов, прикинув расстояние до потолка.

— А они шли здесь. — Владимир посветил на пол. В слякотном месиве, покрывавшем кирпичи, отчетливо виднелись отпечатки ног. — Свежие — моих охламонов. Те, что с белой каемкой, — их. В цементе топтались. Минимум четверо. Дальше следов нет, мои проверили.

— Не по воздуху же взлетели? — недоверчиво протянул Белов.

— По воздуху, естественно. — Владимир направил луч в дырку. — Монах, хватит зыркать зенками, фал давай!

Сверху упал конец тонкого троса. Потом свесилась голова.

— Тянуть или сами залезете? — раздалось сверху. Владимир бросил взгляд на тяжело дышавшего Белова и скомандовал:

— Тяни!

Быстро обмотал трос вокруг талии Белова, завязал мудреным узлом, хлопнул по плечу.

Белов медленно поплыл вверх. Вцепился в канат, сдавленные обручем ребра не дали дышать полной грудью, от натуги перед глазами заплясали светлячки. Только под самым потолком сообразил, что человек так тянуть не может.

— Руку давай, — прохрипели из дыры. Белов, болтаясь, как пьяный циркач, все же умудрился просунуть руку в черный зев дыры. Кисть сразу же перехватили цепкие пальцы. Белов зашипел от боли, и его резко втянули в темноту.

— Отползай, — прохрипел в лицо уже знакомый голос. Невидимые руки обшарили одежду, нащупали узел, повозились, потом по животу змейкой скользнул канат.

— Лови, командир! — Трос полетел вниз. Не успел Белов прийти в себя, а Владимир уже протиснул тело в узкий лаз.

— Живой? — спросил он, плюхнувшись рядом.

— Наверно, — прошептал Белов, прислушиваясь к очумелому бою сердца.

— Тогда смотри. — Владимир направил фонарь в потолок. Света оказалось достаточно, чтобы разглядеть рядом с собой некое подобие лебедки. — Это — раз. Пошли дальше.

Он помог Белову подняться. Посветил вперед по тоннелю. Метрах в двадцати забликовал черный скелет лестницы.

— Это — два, — сказал Владимир и пошел вперед. Поставив ногу на нижнюю перекладину, оглянулся. — Соображаешь? На лебедке сюда, на лебедке — на нижний ярус. Даже не вспотели.

По лестнице поднимались так: Владимир впереди, Белов вторым, сзади грохотал сапогами Монах, получивший задачу удерживать падающего Белова.

Из всего маршрута труднее всего ему дался подъем по лестнице. Белов прикинул метров двадцать, не меньше. Но, едва выбрались на площадку, Владимир, не дав передохнуть, сразу же погнал по круто уходящему вниз ходу. Теперь стены были бетонные. Идти стало легче, равные сегменты бетонных конструкций задавали ритм и позволяли хоть как-то ориентироваться в пространстве и времени.

Стало значительно теплее, Белов уже исходил потом в прорезиненной робе.

— Монах, я правильно иду? — спросил, не оглядываясь, Владимир.

— Не идешь, а бежишь, — раздалось за спиной Белова.

— Разговорчики, боец! — прорычал Владимир, разом напомнив, кто здесь старший.

— Да правильно, правильно! — пробурчал Монах. — В следующем отсеке — ход наверх, в метрошный коллектор.

В следующем сегменте чернела ниша. Владимир осветил вырванную с корнем решетку. — Лет десять назад ее раскурочили, и всем — хоть бы хны! прокомментировал он. — Пошли!

Вверх вела ржавая лестница, сваренная из металлических уголков. Поднявшись по ней, Белов удивленно присвистнул. Стены были совсем новые, по конструкции отличались от всех тех, что видел внизу. Коллектор слабо освещали тусклые лампочки.

— Московское метро — самое красивое в мире, — обвел рукой стены Владимир. — Не удивляет, что мы не с той стороны в него попали?

В коллекторе медленно нарастал гул, потом ритмично задрожали стены, совсем близко, справа, Белову послышался знакомый вой поезда. Потом звук стал затихать, угас, только еще слабо вздрагивал пол под ногами.

— На Маяковку — туда. — Владимир показал за спину Белова. — Но нам пока туда не надо. Смотри. — Владимир указал на прямоугольные следы на толстом слое цементной пыли. — Мешки лежали. Перекур тут устраивали. Ладно, гуляем дальше.