Возможно, на меня подействовали ее слова, или я злился на себя за свои слезы, но я шагнул к Тарни и заорал на него:

— Противозаконно уничтожать эти деревья! Здесь вообще нельзя ничего рубить без разрешения!

Тарни повернулся и уставился на меня. Кажется, он впервые был захвачен врасплох — может, даже смущен или пристыжен. Нет, не тем, что он сделал — это я понимал, — а тем, что кто-то другой, простой мальчишка, знал о его поступке.

— Это еще кто? — Голос его сделался фальшиво бодреньким. Таким тоном взрослые говорят, когда их застукаешь за чем-нибудь вроде курения, выпивки или драки с женой, — Это твой сын, Зима?

— Нет, — ответил я.

— Да, — вмешалась Вала и одними губами произнесла то самое слово, что и при нашей первой встрече, — Феогар.

Но Зима ничего не сказал, а Тарни уже отвернулся от меня.

— Противозаконно? — Он дернул себя за свою красно-белую ветровку, потом пожал плечами. — Я заплачу штраф. За вырубку деревьев в тюрьму не сажают.

Тут Тарни ухмыльнулся, как будто придумал шутку, до которой еще никто не додумался, и добавил:

— Во всяком случае, меня не посадят.

Он взглянул на Эла Элфорда и кивнул. Эл быстро развернулся и пошел — практически побежал — в конец пристани, туда, где постукивал о металлические поручни «Бостон вейлер». Тарни последовал за ним, но медленно, раз даже остановившись, чтобы взглянуть на склон — не на королевские сосны, а на здание фермы. Окна фермы, выходящие на утес, блестели. Потом Тарни направился туда, где его ждал Элфорд в небольшой моторной лодке — стоял, протянув руку, готовый помочь хозяину забраться в нее.

Я посмотрел на Зиму. Лицо его обмякло, только рот оставался сжатым; вид у него был такой, словно он пытается раскусить что-то твердое.

— Он срубит и оставшиеся сосны, — сказал Зима. В голосе его не было ни сомнения, ни печали, ни даже гнева. Он словно говорил о чем-то общеизвестном, типа «скоро пойдет снег» или «завтра воскресенье», — Тарни заплатит штраф в двадцать тысяч долларов, так же, как сделал в Кеннебанкпорте. Он подождет, заявится сюда среди ночи, когда меня тут не будет, — и деревьям конец.

— Нет, не заявится, — возразила Вала почти таким же спокойным тоном, как у Зимы.

Раздался приглушенный рев — это завелся мотор лодки. «Бостон вейлер» понесся прочь от пристани к «Ледяной королеве».

— Нет, — повторила Вала.

Она нагнулась и подобрала камень. Небольшой серый камешек, как раз такой, который уместился у нее в кулаке. Одна его сторона заросла мелкими ракушками. Вала выпрямилась и устремила взгляд на океан, но глаза ее больше не были небесно-голубыми. Они сделались темно-серыми, как камень, отполированный морем, сплошными, без зрачков — и сияли, словно вода под солнцем.

— Скаммасту пей, Томас Тарни! Фарту тил фианданс! — выкрикнула она и швырнула камень в воду. — Фарту! Латту пеог хверфа!

Я проследил за тем, как камень пролетел по воздуху, а потом с глухим стуком упал на землю далеко от линии берега. Я перевел взгляд на Валу — и застыл.

С моря донесся скрежет — оглушительный звук вроде раската грома, и длился он всего долю секунды. Я развернулся и приложил руку козырьком колбу, выискивая взглядом «Бостон вейлер», что стрелой несся к яхте Тарни. Внезапный порыв ветра швырнул мне в лицо водяные брызги. Я моргнул и снова моргнул, уже от удивления.

В нескольких футах от моторки на воду упала тень черного каменного выступа, небольшого — по размеру он вполне сошел бы за плавник дельфина или акулы, только выступ не двигался.

И несколько секунд назад его там не было. И вообще, его никогда там не было — я это точно знал. Я услышал приглушенный вскрик, потом пронзительный рев мотора: лодка резко прибавила скорость, но было уже слишком поздно.

С тошнотворным треском «Бостон вейлер» налетел на камень. Зима тревожно вскрикнул, увидев, как Элфорда выбросило за борт. Мгновение Томас Тарни стоял, размахивая руками, будто пытался поймать Элфорда. А потом он провалился сквозь дно моторки, как будто под ним был люк, и исчез.

Зима схватил меня за руку.

— Оставайся с Валой!

Элфорд сидел на камне, уцепившись за верхушку, и светил своим оранжевым спасательным жилетом. На палубе «Ледяной королевы» кто-то что-то орал в мегафон. Я наблюдал, как на серую воду спускают другое суденышко, маленький надувной «зодиак». Зима яростно встряхнул меня.

— Джастин! Я сказал — оставайся с ней…

Он оглянулся на пляж. Я тоже.

Валы нигде не было видно. Зима выпустил мою руку, но прежде, чем он успел что-то сказать, мы заметили движение среди камней.

Это была Вала; она появилась, словно сгущающийся туман. Даже со своего места я видел, как блестели ее глаза, иссиня-черные, словно зимнее небо, и мог с уверенностью сказать, что она улыбалась.

Экипаж «Ледяной королевы» подобрал Элфорда задолго до появления береговой охраны. Мы с Зимой провели на берегу несколько часов, пока не прибыли спасательные команды, а над головами не принялись летать «нэйви фолкенс» — на тот случай, если Тарни выплывет на берег или его тело выбросит волнами.

Но ничего такого не произошло. Каменный выступ распорол днище «Бостон вейлера», проделав здоровенную дыру, куда большую, чем можно было предположить. Но Элфорда никто не винил. Достаточно было посмотреть на карту и убедиться, что прежде в том месте скалы не было. А теперь есть — я вам точно говорю. Я ее вижу каждый день, когда смотрю в окно дома Зимы.

Я никогда не расспрашивал Валу об этих событиях. Весь тот день, когда мы ушли с берега, Зима ходил мрачнее тучи. Не забывайте — Томас Тарни был мультимиллионером, и даже я понимал, что теперь начнется расследование, интервью и набеги телевизионщиков.

Но за случившимся наблюдали люди, которые находились на борту «Ледяной королевы», и еще Эл Элфорд. Все они были свидетелями того, как Зима ругается с Тарни, и видели, что спорщики не дерутся и даже не толкаются, к тому же Элфорд подтвердил, что со стороны Зимы никаких угроз не было. Королевская сосна погибла, но две другие остались. Многие активисты «Одюбон сэсайети», «Сьерра клаб» и прочих подобных заведений тут же подали иск против правопреемников Тарни с требованием превратить всю территорию бывшей фермы Паккарда в заказник.

Я считал, что это хорошо, но, к сожалению, погибшего дерева не вернет.

Однажды, через несколько недель после этой истории, я, вернувшись из школы, помогал наводить последний лоск в доме Зимы. Все уже было готово, кроме камина, — на полу стояли пластиковые ведра с известковым раствором, лежали груды камней и каменные плиты, предназначенные для дна очага.

— Джастин, — Вала возникла сзади так незаметно, что я подскочил, — Ты не мог бы пойти со мной?

Я кивнул и встал. Было уже очень заметно, что Вала беременна.

И при этом счастлива. Из соседней комнаты доносились звуки: Зима работал на шлифовальном станке. Вала взглянула на меня и улыбнулась; она прижала палец к губам, а затем притронулась к моему подбородку. На этот раз он не заболел от холода.

— Идем, — сказала Вала.

На улице было пасмурно и зябко. Стояла середина октября, но почти все деревья уже были голые: листву с них сорвало бурей, пронесшейся несколько ночей назад. Мы направились в лес, который начинается за домом. Когда мы проходили мимо айвового куста, я увидел, что его листва опала, а колибри давным-давно улетели в теплые края. Вала была все в тех же ярко-синих ботинках и подвернутых джинсах Зимы.

Его большая футболка уже не могла скрыть живота жены, поэтому моя мать связала для Валы красивый большой свитер и вдобавок отдала теплую куртку из шотландки. Теперь Вала еще больше походила на девчонку — если не считать глаз и манеры смотреть на меня и улыбаться, будто у нас есть какая-то общая тайна. Я прошел следом за ней до того места, где тропа ныряла вниз, к берегу, стараясь не смотреть на подножие утеса. Королевская сосна, рухнув, в конце концов застряла между большими камнями, потом в мертвых ветвях запутались водоросли, а пожухшие сосновые иголки засыпали все вокруг.