— Мадам, так что мы...

Голос Эрика доносился словно издалека. Ум Ванессы пылал ненавистью. С помощью специального приспособления она подтянула свое парализованное тело к маленькому боковому окошку и выглянула на дорогу. Большой черный грузовик шел в полумиле впереди. За грузовиком по пятам следовал старенький школьный автобус. Вот они, противные, мерзкие твари!

За рулем грузовика сидел чернокожий гигант с грубыми чертами лица...

«...аромат бугенвилий... прохладная роса на босых ногах... сердце колотится... колотится в такт колоколам на звоннице собора... в полночь... полночь... полночь...»

Ванесса едва дышала. Память возвращала ее в то далекое время... Она вновь была там... Видения... запахи... звуки... звон колоколов на звоннице собора... ужасная песнь...

Она бежит...

Она вновь может бежать...

Бегом через городскую площадь!.. босиком!.. рука об рука с Томасом!.. На звоннице звонили колокола — полночь...

Томас подвел ее к опустевшей танцевальной площадке:

— А теперь — тише.

Она радостно рассмеялась и послушно последовала за ним на деревянный помост. Томас обнял ее, и они стали танцевать под воображаемую музыку маленького городского оркестра — скрипка, труба и тарелки играли на три четверти старомодный вальс.

Ее босые ноги ощущали под собой прохладу деревянного помоста. Ей было тринадцать, и она до сих пор еще ни разу не разговаривала с чернокожим мальчиком, не говоря уже о том, чтобы танцевать с ним! Томас был не такой, как все. Добрый, умный, веселый. Он однажды помог Ванессе починить ее неожиданно сломавшийся в пути велосипед.

— Тише!.. — Томас коснулся пальцами ее губ, обнял ее еще крепче, всем телом прижимая ее к себе.

От аромата ночных цветов и тепла его рук ее охватила дрожь. У Томаса были длинные ресницы и гладкая кожа чудесного шоколадного оттенка.

Она поцеловала его в губы.

— Я люблю тебя, Томас Нильсон!

Потом она рассмеялась и побежала.

Он бросился за ней. Они бежали по темным улочкам, смеясь от охвативших их незнакомых доселе чувств. Вот они миновали мельницу, поле сои и побежали по улице, где жила Ванесса.

Вот они достигли фермы Дега и забежали в стоявший на заднем дворе сарай. Внутри было темно. Темно, пусто и тихо.

Они нашли удобное местечко. Тишина.

Что-то случилось!

Внезапно ее охватил ужас. Она хотела что-то сказать — и не могла.

— Мадам!..

Настойчивый голос шофера вернул ее к реальности.

— Мадам, что мы теперь будем делать?!

Ванесса глубоко вздохнула. Все это время она с такой силой сжимала металлический захват, что из-под ногтей проступила кровь. Все ее существо переполняла страшная черная ненависть!

— Мадам, ответьте, прошу вас! — взмолился шофер. — Что мы сейчас станем делать?!

Ванесса протянула здоровую руку к клавиатуре и стала набирать ответ:

МЫ ЗАСТАВИМ ИХ ПОПЛАТИТЬСЯ

— Отсутствует почти вся правая половина мозжечка.

— Похоже, Кеннеди.

— Бобби или Джон?

— Джон.

— Верно.

— Легкий вопрос. Спроси что-нибудь по-настоящему трудное!

Помощник патологоанатома, молодой мужчина с короткими светлыми волосами, начинал терять терпение. Он сидел за маленьким столом в коридоре рядом с моргом округа Пеннингтон. Его собеседник, мужчина с тощей бороденкой и жидкими волосиками на голове, сидел напротив него, рассеянно поигрывая резиновой перчаткой и экзаменуя помощника патологоанатома на знание результатов вскрытия жертв самых нашумевших преступлений.

— Ну ладно. Вот тебе еще один вопросик, — сказал Тощая Борода, надувая резиновую перчатку, словно воздушный шарик. — Шестисантиметровый синяк на левой голени, поверхностные повреждения задней стороны обоих бедер.

Короткая Стрижка нахмурился.

— Добавь еще что-нибудь из диагностики, токсикологии или какой-нибудь другой области.

— Ладно. Содержание алкоголя в крови составило восемнадцать единиц. Все.

Короткая Стрижка задувался на несколько секунд, потом щелкнул пальцами и сказал:

— Элвис!

— А вот и нет! — обрадовался Тощая Борода. — Харлан Стигал!

— Что еще за Харлан Стигал?

— Городской пьяница. Утонул прошлой весной.

— Да пошел ты! — возмутился Короткая Стрижка.

Вот уже больше десяти минут он сидел здесь, в этом коридоре, раскладывая пасьянс и болтая со своим коллегой. Доктор Гиббоне заперся в центральном анатомическом театре, выставив помощника за железную дверь. Короткая Стрижка уже успел как следует познакомиться со странностями своего босса. Угрюмый и крайне требовательный, Гиббоне, как правило, работал в одиночку. И лишь когда ему требовалась помощь, чтобы перевернуть труп или отодвинуть к холодильному шкафу стальные баки с человеческими внутренностями, он соглашался на временное присутствие своего помощника.

Тощая Борода поскреб подбородок и кивнул в сторону железной двери анатомического театра:

— Что у нас за клиент сегодня?

— Обгоревший труп. Мужчина лет тридцати. Несчастный случай, сегодня утром на скоростном шоссе.

— Ничего интересного.

Короткая Стрижка кивнул:

— Да, но старик почему-то с ним очень долго возится.

Тощая Борода пожал плечами:

— Ну и что, что долго. Зато нас с тобой не дергает за яйца!

— Ну ладно. Задай еще один вопрос!

— Идет! Подслизистое кровотечение, выраженная гиперемия верхнего отдела толстого кишечника.

— Объем желудка?

— Пятнадцать — двадцать кубических сантиметров, почти пустой.

— Пищевод?

— Сильно поврежден.

В этот момент раздался резкий щелчок отпираемой задвижки. Оба полицейских обернулись на звук и сквозь стеклянную дверь в дальнем конце коридора увидели направлявшегося к ним грузного мужчину, тоже в полицейской форме. У него было бронзовое от загара лицо. Короткая Стрижка сразу же узнал гостя:

— Вы только посмотрите, кто к нам пришел.

— Не иначе как Старина Железные Яйца! — тоже шепотом отозвался Тощая Борода.

Тощая Борода приветливо помахал приближавшемуся мужчине в полицейской форме:

— Шериф Баум! Как дела?

— Привет, ребята, — отозвался шериф, засовывая за щеку приличный кусок жевательного табака.

Короткая Стрижка отодвинул в сторону карты и широко улыбнулся:

— Что привело вас в нашу лабораторию?

— Да пока не знаю, — пожал плечами шериф. — Пару минут назад позвонил доктор Гиббоне. Сказал, что мне стоит лично взглянуть на труп Мелвила Бенуа.

Короткая Стрижка и Тощая Борода переглянулись.

— Это тот, который сгорел сегодня на шоссе?

— Он самый.

— Ну да?

— Да, да! — проворчал Баум, направляясь к железной двери.

Взявшись за ручку, Баум обернулся к полицейским:

— Извините меня, ребята, я пошел к доктору Гиббонсу.

Шериф закрыл за собой дверь, а Короткая Стрижка и Тощая Борода так и остались стоять вытянув руки по швам, недоумевая, зачем шерифу понадобилось глядеть на какой-то зажарившийся труп.

Лукас перевел рычаг переключения передач и сильнее нажал на педаль газа. «Черная Мария» с ревом пересекла центральную линию, переместившись на скоростную полосу. По правой стороне медленно двигался дом на колесах, и Лукас никак не мог объехать его. Сидя рядом с ним, Софи смотрела на служебную рацию, словно хотела услышать вселенские тайны.

Выхватив микрофон из ее рук, Лукас рявкнул:

— Бог ты мой! Вы что, хотите сказать, что мы подхватили чертово проклятие, словно какую-то заразную болезнь, потому что прикоснулись к мертвой руке... а теперь не только обречены на вечное движение, но еще и должны выслушивать байки про то, что вас всю сознательную жизнь посещали какие-то там видения, и именно на этот счет?!

После долгой паузы, заполненной шумами и потрескиванием, старик невозмутимо сказал:

— Более или менее, но дело обстоит именно так...