Автобус вновь попал колесом в яму. По рукам ударила боль, загремели катающиеся в салоне предметы. Флако поймал себя на том, что повторяет слова из Нового Завета: «Будьте бдительны, ибо враг рода человеческого диавол бродит, как лев рыкающий, ища, кого пожрать...»

— Un momenta, — шепнул вдруг сам себе Флако.

Где-то внутри у него родилось новое чувство, еще неясное, но очень сильное. Казалось, он пытался вспомнить что-то очень важное, что вертелось у него на языке — название песни или имя человека — и что, возможно, подсказало бы способ снять проклятие.

Что-то мелькнуло в зеркале заднего вида. В темноте позади автобуса виднелась пара автомобильных фар, слишком маленьких и тесно посаженных для современной машины. Они были неприятно ярко-желтого цвета, напоминавшего цвет мочи. От этих фар по телу старика почему-то пробежала дрожь.

— Un momenta...

Флако пытался собраться, но не мог выбросить эти фары из головы. Они были как докучливые насекомые с ядовитыми жалами, нацеленными в его незащищенную шею.

Старик был так поглощен своими размышлениями, что не сразу заметил позади себя еще одну пару ярких фар.

Отодвинув в сторону дверь спального отсека, Лукас увидел сидевшую на койке Софи. Ее глаза покраснели от слез. Она сняла свою пропотевшую футболку и завернулась в простыню, которая чуть сползла с левого плеча, открывая обнаженную грудь. Завидев Лукаса, Софи поспешно натянула простыню.

— Ну, как ты? — спросил он. Ему было очень странно находиться во время движения в спальном отсеке одновременно со своей напарницей.

— Нормально.

Выдавив немного анастезирующей мази из тюбика, найденного в аптечке, она стала втирать ее в покрывавшуюся волдырями кожу левого плеча и предплечья.

— Очень больно? — Лукас присел рядом с ней.

— Такое чувство, словно я лежала на раскаленном песке.

— Дай-ка взгляну.

Осторожно стянув перчатки, Лукас отложил их в сторону и бережно взял в свои забинтованные ладони руку Софи, почти полностью покрывшуюся красными волдырями, как будто побывавшую в микроволновой печи.

— Не слишком красивое зрелище, да? — вздохнула Софи.

— Тебе очень больно?

Софи слабо улыбнулась:

— Смотря с чем сравнивать...

Молча покачав головой, Лукас выпустил ее руку из своих забинтованных ладоней.

Софи взглянула на Лукаса, и в ее глазах можно было прочесть суровую решимость. Похоже, она еще не собиралась сдаваться перед неизбежностью.

— Ну как, ты все еще не веришь в колдовство и черную магию? — отрывисто спросила она.

— Очень смешно.

— Лукас, мы по уши в дерьме!

— Мягко сказано, — закатил глаза Лукас.

— Идеи есть?

Лукас внимательно посмотрел ей в лицо. На нем отражалась странная смесь страха и сосредоточенности. После секундного размышления он сказал:

— Ехать дальше.

— А что потом? Ведь мы не сможем двигаться вечно, правда?

Острая боль пронзила ладони Лукаса, которые были сейчас очень похожи на мясо по-татарски.

— У тебя есть другое предложение? — спросил он, кривясь от режущей боли.

— Знаешь, я все это время непрерывно думала... — тяжело вздохнула Софи.

— Да?

— Думала о наших шансах.

— Шансах?

— Что мы знаем об этом проклятии, или болезни, или как еще это назвать?

Лукас вновь скривился от страшной боли в обожженных пальцах. Едва сдерживая стон, он сказал:

— Похоже, мы подхватили эту заразу, черную мертвую человеческую руку. И теперь, если мы не хотим превратиться в жаркое, вынуждены все время быть в движении. Что еще нам нужно знать, по-твоему?

— Это ты серьезно? — Софи метнула на него быстрый сердитый взгляд.

— Ну, не знаю... Тогда ты скажи мне, что думаешь об этом.

— Ты заметил, оно начинается постепенно?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты заболел не сразу Только через несколько часов после того, как коснулся той руки.

— И что из этого?

— Понимаешь, мне кажется, эта штука имеет прогрессирующий характер!

Лукас на минуту задумался над ее словами, соображая, куда она клонит.

— Подожди-ка, ты говоришь, прогрессирует... значит...

— Ну да! — кивнула Софи. — Значит, может быть, пройдет само по себе.

— Значит, нам нужно...

— Нам нужно продержаться в движении до тех пор, пока не кончится действие проклятия!

Оба замолчали. Колеса тяжелого грузовика громыхали по ухабам. Лукас боролся с болью в ладонях. План казался довольно хилым. Очень и очень хилым. Просто двигаться вперед и не пробовать ничего другого казалось нелепым. А ситуация не нелепая — когда Лукас тут сидит и трясется от страха при одной мысли об остановке?

Он взглянул в сторону кабины, почувствовал вибрацию двигателя, дрожь соединений и неумолимое убывание горючего с каждой милей. Шансы...

— Помню, как-то раз, много лет назад, мой отец взял меня с собой в горы в Йосемит. — Глаза Софи затуманились. — Настоящая экспедиция. Поднялись до рассвета. Взяли с собой кучу снаряжения, нейлоновые веревки, всякие железяки. Знаешь, как люди любят такие штуки.

— Воины выходного дня, — кивнул Лукас.

— Мой отец обожал лазать по горам и, конечно же, думал, что его маленькая дочка-сорванец будет отличным напарником в скалолазании. В общем, мы нашли здоровенный каменный столб, торчащий над лесом, и отец сделал мне обвязку по всем правилам. И повел вверх по трещинам. Занятие для настоящих мужчин.

Софи замолчала и протерла глаза.

— И что? — спросил Лукас.

— На полпути к вершине, в двухстах футах от земли, что-то случилось, — сказала Софи. — Моя веревка запуталась. Я пыталась ее распутать и тут же почувствовала, что падаю. Отец вышел из себя. Он стал кричать на меня, тянуть веревку, но вышло только хуже. В общем, я пролетела примерно пятьдесят футов и приземлилась на дерево. Сломала руку и проколола легкое... Но знаешь, что мне из этого запомнилось?

— Что?

— Ощущение скольжения вниз, — сказала Софи. Глаза ее горели: она снова переживала этот момент. — Сначала я очень испугалась. Тело как льдом сковало, а сердце колотилось где-то в горле. Я старалась удержаться, но скользила все быстрее и быстрее. Но потом настал тот миг, когда я бросила бороться — умирать так умирать, чего уж там... Я сдалась... Вот это и было самое страшное ощущение. Полная потеря контроля. Сдача.

Лукас понял, о чем она говорит.

— До меня дошло.

Софи повернулась к напарнику и впилась в него взглядом.

— Лукас, я до чертиков боюсь.

Лукас в ответ взглянул так же пристально.

— Тогда мы с тобой в одном клубе. — Тут его окатила горячая волна чувства. — Мы вылезем из этого дерьма, Софи...

Она отвернулась. По щеке скатилась одна-единственная слеза, которую она тут же торопливо стерла ладонью. Внезапно лицо ее скривилось от боли.

— Твою мать!

— Что с тобой?

— Плечо свело...

— Протянуть руку помощи? — Лукас протянул руку, чтобы дотронуться до ее плеча, но Софи отодвинулась от него и как-то странно посмотрела.

— Что стряслось? — недоуменно спросил Лукас.

— Хватит с нас той, что ты уже подобрал, — криво улыбнулась Софи сквозь выступившие на глазах слезы.

— Как всегда остришь? — ухмыльнулся Лукас.

Потом он внимательно осмотрел ее руку, взял тюбик с мазью и смазал ее еще раз. Его прикосновения были осторожными и нежными.

Порывшись в кармане, он достал оттуда таблетку кодеина.

— Вот, прими.

— А что это?

— То, что на время избавит тебя от боли.

— Не хочу.

— Проглоти, легче будет!

— Не буду!

— Ну-ка, открой ротик! — Лукас поднес таблетку к ее губам.

Софи покорно вздохнула и, закрыв глаза, проглотила таблетку. Лукас протянул ей небольшую фляжку с виски, и она сделала глоток. Поморщившись, она замотала головой:

— От этого я уж точно отдам концы!

— Выживешь, — усмехнулся Лукас.

— А теперь давай посмотрим твои пальцы, — сказала Софи и стала помогать Лукасу снимать с ладоней бинты. Увидев раны, она ахнула. Пальцы опухли и готовы были загноиться. — Господи, тебе нужны антибиотики.