— Вы знали, что они приглашены? — спросил мистер Уиплстоун, имея в виду Санскритов. — Кто бы мог подумать!

— Согласен, они люди не из приятных. Между прочим, где-то тут должны быть и ещe одни обитатели вашего каприкорновского заповедника.

— Надеюсь не…

— Монфоры.

— Это меня не волнует.

— Похоже, полковник немало потрудился над созданием их армии.

Мистер Уиплстоун испытующе взглянул на него.

— Вы говорите о полковнике Кобурн-Монфоре? — спросил он наконец.

— Да.

— Почему тогда, черт побери, она не назвала фамилию правильно? — сердито спросил мистер Уиплстоун. — Вот дура! Я готов ручаться, что она сказала… что все говорят просто «Монфор». И Чаббы, и все остальные. Ну почему же опускают «Кобурн»? Наверное, считают слишком длинным. Разумеется, его не могли не пригласить. Я никогда с ним не встречался. Когда служил там в молодости, он ещe не появился на сцене, а позднее, когда опять туда вернулся, он уже покинул страну. — Старик на миг задумался, потом заметил: — С ним дело плохо. Боюсь, что и с его женой тоже.

— Спились?

— Да, полагаю, взялись за бутылку. Я говорил вам, что в тот вечер, когда я звонил, они были у Шеридана? И что жена полковника от меня спряталась?

— Да, говорили.

— И что меня… гм…

— И что заговорила с вами у ветеринара? Да.

— Вот именно.

— Полагаю, это последует и сегодня, если она вас увидит. Можете и нас познакомить.

— Вы это серьёзно?

— Совершенно серьёзно.

Минут через десять мистер Уиплстоун сообщил, что Кобурн-Монфоры действительно здесь, метрах в десяти от них, и понемногу приближаются. Аллен предложил как был случайно направиться к ним навстречу.

— Хорошо, дорогой друг, если вы так хотите…

Так они и сделали. Миссис Кобурн-Монфор заметила мистера Уиплстоуна и поклонилась. Видно было, как она разговаривает с мужем, явно настаивая, что нужно подойти, и когда наконец приблизились, воскликнула:

— Добрый вечер! В каких странных местах мы с вами встречаемся, верно? То зоомагазин, то посольство! Я рассказывала супругу о вас и вашей несчастной кошечке. Дорогой, это мистер Уиплстоун, наш новый сосед с Уол, дом один. Помнишь?

— Я вас приветствую, — произнёс полковник Кобурн-Монфор.

Мистер Уиплстоун, следуя желанию Аллена, попытался завязать разговор.

— Очень приятно. Знаете, я чувствую себя немного виноватым. Когда мы встретились, я не сообразил, что ваш супруг — тот самый знаменитый Кобурн-Монфор. Из Нгомбваны, — добавил он, видя, что дама недоуменно нахмурилась.

— О? В самом деле? Мы стараемся, чтобы люди позабыли про первую половину фамилии. Слишком уж огорчает, что еe вечно неверно произносят, — заметила миссис Кокбурн-Монфор, испытующе поглядывая на Аллена и мистера Уиплстоуна, который подумал: «По крайней мере оба трезвые!». Едва он представил Аллена, она сосредоточила на нем все внимание, периодически бросая сочувственные взгляды на Трой, которую, окинув долгим масляным взглядом, принялся атаковать полковник.

«В сравнении с Санскритами, — подумал мистер Уиплстоун, — они не столь ужасны; или, точнее, ужасны на более приятный манер.»

Полковник хриплым голосом сообщил Трой, что они с женой стояли прямо за Алленами, когда тех приветствовал президент. Явно заинтригованный сердечностью, с которой президент их принял, он засыпал Трой вопросами. Она уже была в Нгомбване? Если да, почему они там никогда не встречались? Он конечно не мог бы забыть такую встречу, — заверил полковник, поглаживая усы и окидывая еe взглядом с ног до головы. Когда его галантность стала слишком навязчива, Трой решила, что сумеет от него избавиться, если скажет, что еe муж с президентом учились в одной школе.

— Ах! — воскликнул полковник. — В самом деле? Так вот в чем дело!

Трудно сказать почему, но ей показалось, что реплика прозвучало обидно.

Общество притихло, так что стал слышен оркестр на галерее. Музыканты тем временем перебрались в современность и услаждали слух мелодией из «Моей прекрасной леди». В это время в зал вошёл президент со свитой и с почти королевским достоинством приблизился к помосту перед нишей. Аллен заметил, как в ту же минуту на затемнённую часть галереи поднялся Фред Гибсон, не отрывая взгляда от собравшихся внизу. Оркестр играл «Если повезёт чуть-чуть», и Аллен подумал, что это могло бы стать гимном Гибсона. Как только Бумер ступил на подиум, музыканты услужливо смолкли.

Носитель церемониального копья последовал за ним и неподвижно замер перед коллекцией туземных трофеев как величественная статуя в фантастическом наряде из перьев, браслетов, ожерелий и львиной шкуры. Бумер сел. Посол шагнул к краю помоста и дирижёр выжал из музыкантов торжественные фанфары.

— Ваше превосходительство господин президент, многоуважаемые леди и джентльмены, — обратился посол к присутствующим. После цветистых приветствий в адрес президента и его гостей он заговорил про обновление дружественных отношений между властями Нгомбваны и Соединённого Королевства, про сближение, которое послужит развитию, — и тут его речь утратила сквозную нить, но посол сумел довести еe до благополучного финала и сорвал вежливые аплодисменты.

Потом встал Бумер. Трой подумала:" — Это мне нужно запомнить. Ясно. Чётко. Всю картину целиком. Густую шапку седых волос. Свет, отражающийся в ямочках на щеках. Отутюженный белый с голубым мундир, руки в белых перчатках, подрагивавшие золотые украшения. А фон, Господи! Нет, не справлюсь, но должна. Должна!"

Она покосилась на супруга, который кивнул и шепнул:

— Я его попрошу.

Трой крепко сжала руку мужа.

Бумер был краток. Голос его напоминал скорее звук контрабаса, чем продукт человеческих голосовых связок. Превознеся прочность дружеских связей, объединяющих членов Содружества, потом он уже не столь формально подчеркнул свою радость от возможности навестить места, где провёл лучшие дни своей молодости. Аллен не веря себе услышал, как он развивает эту тему, вспоминает годы, проведённые в школе, и родившуюся там прочную дружбу. При этих словах Бумер окинул взглядом аудиторию и, завидев Алленов, одарил их одной их своих потрясающих улыбок. Зал зашумел, и мистер Уиплстоун, забавлявшийся от души, пробормотал что-то о центре внимания. В заключение краткой речи прозвучало ещe несколько неизбежных звучных фраз. Когда стихли аплодисменты, посол сообщил, что приём продолжится в саду. Прислуга моментально распахнула шторы и отворила шесть французских окон. Открылся бесподобный вид. Гирлянды фонарей, смахивавших на звезды, размер которых постепенно уменьшался, тянулась вдаль и отражалась в бассейне, ещe более усиливая фальшивую перспективу. На противоположном конце выделялся ярко освещённый золотисто-белый павильон. Фирма «Вистас» с Бэронсгейт могла гордиться своей работой.

— Должен сказать, — заметил мистер Уиплстоун, — что декорации просто исключительны. Я заранее рад увидеть вас обоих восседающими в павильоне.

— Вы просто злоупотребили шампанским, — фыркнул Аллен, но мистер Уиплстоун только ухмыльнулся.

Избранное общество перешло в сад, остальные гости потянулись следом. Аллена и Трой разыскал адьютант и проводил в павильон. Там их восторженно приветствовал Бумер и представил десятку видных гостей, среди которых к пущему веселью Аллена оказался и его брат Джордж. Остальные гости были последними британскими губернаторами Нгомбваны и представителями дружественных независимых африканских стран.

Неверно было бы сказать, что Бумер восседал в павильоне как на троне. Кресло его не возвышалось над остальными, но было изолировано от них, и за ним стоял носитель церемониального копья. Гости разместились по обе стороны от президента группой, напоминавшей перевёрнутый наконечник стрелы.

«Тем, кто остался в здании, и гостям в саду должен открываться изумительный вид», — подумал Аллен.

Музыканты спустились с галереи и скромно сгрудились неподалёку от здания под деревьями, которые, как утверждал Гибсон, частично прикрывали окна туалета.