— Вы и так должны были это сделать.

— Да, сэр.

— Что он вам говорил?

— Что должен передать пакет для первого секретаря посольства, сэр. Показал мне пакет, я его осмотрел. Тот был адресован первому секретарю, в углу написано «Для его превосходительства президента». Большой конверт из плотной бумаги, но содержимое казалось тонким.

— Что было дальше?

— Я сказал, что довольно необычно вручать пакеты в такое время и предложил оставить мне, чтобы я передал, но он ответил, что обещал вручить лично. Там, мол, фотография, которую велел срочно сделать президент. Она стоила немалого труда и работу закончили каких-то полчаса назад. Якобы ему сказали отдать еe ночному привратнику.

— Продолжайте.

— Я взял пакет, сэр, просветил снизу фонариком и заметил контуры какого-то прямоугольного плоского предмета. Вроде картонных обложек. Во всяком случае, там не могло быть никакого пластического свинства, сэр. К тому же у него был специальный пропуск, вот мы его и пропустили. Это все, сэр.

— А вы, — обратился Аллен ко второму, — позвонили?

— Да, сэр.

— Что сказал ночной привратник, когда открыл дверь?

— Не похоже, чтобы он говорил по английски, сэр. Они с посетителем обменялись несколькими словами на их языке — по крайней мере я думаю, что говорили по-нгомбвански. Потом он просто забрал пакет и запер двери. Человек, который принёс пакет, пожелал нам доброй ночи и ушёл.

Во время беседы Фокс испытующе поглядывал на полицейских, а потом сочувствующим тоном заметил, что не удивится, если из всего происшедшего будут сделаны должные выводы. При этих словах постовые буквально окаменели.

— Вы должны были тут же доложить об этом, — заметил Аллен. — Вам жутко повезло, что Гибсон ничего не знает.

— Спасибо, сэр, — в один голос ответили оба.

— За что? — спросил Аллен.

— Вы сообщите Фреду Гибсону? — спросил Фокс, когда они возвращались тем же маршрутом.

— Об этом происшествии? Да, придётся, но не стану особенно напирать на то, как вели себя постовые. Ведь ситуация была не из простых: Санскрит имел пропуск, подписанный президентом, а полицейским говорили, что каждый его владелец — persona grata. Не пойди они ему навстречу, многим рисковали бы. — Аллен положил руку на плечо Фоксу. — А этот откуда тут взялся?

В глубокой тени в конце переулка впереди них двигалась какая-то фигура. Заметили они еe в последний момент — тут же она завернула за угол и скрылась из виду. Был слышен только топот поспешных шагов. Как не спешили они к перекрёстку, но никого уже не увидели.

— Возможно, кто-то вышел из дому и догонял такси, — предположил Фокс.

— Нигде нет света.

— Вы правы.

— И машин не слышно. Вы запомнили, как этот человек выглядел?

— Нет. Он был в шляпе, в плаще. И явно на резиновых подошвах. Ещё брюки. Но я не могу поклясться, что это был мужчина. Слишком быстро он исчез.

— Черт, — процедил Аллен. Дальше оба шли молча.

— Хотел бы я знать, что в том конверте, — заметил наконец Фокс.

— Вот полицейский до мозга костей!

— Вы спросите?

— Ну разумеется.

— Президента?

— Кого же ещё? И с утра пораньше, понравится это ему или нет, — пообещал Аллен. — Мне пришла в голову весьма любопытная мысль…

— В самом деле? — бесцветным голосом спросил Фокс.

— И буду благодарен, если вы подождёте, пока я не напомню все обрывки самой разнородной информации, которую мы собрали о кошмарном толстяке, и лишь потом скажете, что обо всем этом думаете.

— С удовольствием, — согласился Фокс.

И в самом деле слушал он с явным удовлетворением. Когда, погрузившись в пустынные глубины Каприкорн, они уже сидели в машине, Аллен закончил:

— Вот так-то, Фокс. Какой же вывод напрашивается?

— Понимаю, к чему вы клоните, — протянул тот. — По крайней мере думаю, что понимаю.

— Я совершенно уверен, — продолжал Аллен, — что…

Свою угрозу объясниться с Бумером с утра пораньше Аллен не принимал всерьёз. В действительности разбудил его Гибсон, который хотел знать, правда ли, что президент договорился с Трой о следующем сеансе на половину десятого. Когда Аллен это подтвердил, в трубке раздался разочарованный вздох. Тот полагал, что Аллен видел утренние газеты. Когда Аллен заверил в обратном, Фред сообщил, что во всех бульварных листках на титульной странице по меньшей мере три столбца заняты фоторепортажами о вчерашнем визите Бумера. Потом унылым тоном принялся цитировать некоторые наиболее пикантные заголовки: «Что мы видим? Прекрасная жена суперинтенданта и африканский диктатор.» Аллен, сжав зубы, попросил его прекратить. Гибсон ему посочувствовал и только заметил, что принимая во внимание все обстоятельства он удивлён, почему Аллен не положит конец этой истории с портретом.

Аллен чувствовал, что неуместно объяснять: прервать работу над портретом означало совершить своего рода убийство. Потому он предпочёл перейти к истории с Санскритом и узнал, что Гибсон уже в курсе. Аллен поделился с ним своими наблюдениями и даже познакомил с выводами, к которым пришли они с Фоксом.

— Мне кажется, что-то наконец стронулось с места, — проворчал Гибсон.

— Не сглазьте. Я выпишу ордер. На всякий случай.

— Конечно, по крайней мере будет видно, что мы не спим. Между прочим, трупа уже нет.

— Что-что?

— Несчастного посла уже увезли. Скорее всего на рассвете тихонько вынесли чёрным ходом в машину без опознавательных знаков и отвезли на аэродром к специальному самолёту. Все прошло гладко. Одной заботой меньше, — заметил Гибсон.

— Возможно, вам придётся стеречь и аэропорт, Фред. Рейсы на Нгомбвану.

— Когда угодно. Только дайте команду, — невесело согласился тот.

— Начинайте прямо сейчас. Я буду держать с вами связь, закончил Аллен и оба положили трубки.

Трой была в студии, прописывала фон. Аллен предупредил, что снова предстоят те же меры безопасности, что и накануне. Если получится, он вернётся ещe до прихода Бумера.

— Это хорошо, — обрадовалась она. — Тогда сядешь там, где вчера, ладно? Он так великолепен, когда смотрит на тебя.

— Твоей смелости позавидуешь. Знаешь, все, кроме тебя, считают, что я сошёл с ума, когда это позволил.

— Ну, ты же знаешь, как обстоят дела. Но скажи мне, только откровенно, как тебе… нет, ничего не говори, но я права?

— Права, — согласился он. — Возможно, это звучит странно, но я едва отваживаюсь смотреть. Словно все перенеслось на холст.

Она поцеловала мужа.

— Не представляешь, как я тебе благодарна. Нет, представляешь, верно?

В Ярд он шагал со спокойной душой. В кабинете нашёл записку от Уиплстоуна, тот просил сразу ему позвонить. Набрал номер, и на другом конце линии тут же услышал знакомый голос.

— Полагаю, вам следует это знать, — начал мистер Уиплстоун словами, ставшими Аллену уже привычными, и поспешно продолжал рассказ: в доме лопнула водопроводная труба и потому утром, минут в десять десятого, он посетил своих агентов по недвижимости, фирму «Эйбл и Вирт», чтобы те порекомендовали ремонтников. В конторе он обнаружил Санскрита. При виде Уиплстоуна тот умолк на середине фразы, заявил, что оставляет все на усмотрение фирмы — пусть делают то, что сочтут нужным. Ему ответили, что это несложно, поскольку Каприкорн всегда пользуется спросом. Санскрит что-то неразборчиво буркнул и поспешно ушёл.

— Я спросил, так, словно мимоходом, — продолжал мистер Уиплстоун, — не хочет ли владелец сдать дом, где расположена керамическая мастерская. Мол, у меня приятели ищут жильё. У секретарши это вызвало до странности растерянную реакцию: мол, дом официально не освобождается, но даже если так случится, вряд ли его можно будет снять, ибо он пойдёт на продажу. Но нынешний владелец не желает огласки.

Меня это заинтересовало. Выйдя из агенства, я направился по Каприкорн Мьюс к лавке с поросятами. На дверях болталась бумажка с надписью:"Закрыто — приём товара". Витрину закрывала ветхая штора, но посередине оставалась небольшая щель. Я заглянул внутрь. Там было мало света, но мне показалось, что кто-то весьма тучный складывает вещи.