Амори нигде не было видно. У Гамиля возникла смутная догадка, что он отправился за помощью. Пока Хиро держалась за ветку, Гамилю удалось затащить обмякшее тело Энтони на идущую горизонтально часть ствола дерева. В итоге тот устойчиво висел: ноги его были в воде, а голова свешивалась как раз над самой ее поверхностью. Потом Гамиль выкарабкался из реки и вытащил на берег Хиро, где оба, обессиленные, рухнули на землю. Дети были в полном изнеможении, их руки и ноги болели, а легкие так и жгло от невероятных усилий.

Возможно, они даже на некоторое время погрузились в дремоту. Во всяком случае, услышав, что Энтони застонал, Гамиль почувствовал, будто и сам он возвратился издалека. Значит, Энтони не умер. Превозмогая усталость, Гамиль поднялся на ноги и потащил малышка по стволу к берегу. Затем он приволок его к тому месту, где лежала Хиро. Энтони закашлялся, его стошнило, а потом мальчик снова застонал.

– Мы должны отнести его домой, – слабо выговорила Хиро.

Повернувшись к сестре, Гамиль опустился подле нее на колени.

– У тебя-то самой как дела?

– Со мной все в порядке. Устала до смерти, но все нормально, – она посмотрела в измученные страданием глаза брата. – Ты ни в чем не виноват.

Не в силах вымолвить ни слова, он крепко сжал ее руку.

– Гамиль, ты ни в чем не виноват.

– Если бы с тобой что-нибудь случилось… – договорить он не смог.

Хиро сжала руку брата, пытаясь отвлечь его внимание.

– А как же нам дотащить Энтони до дома? И где же дядюшка Амори?

– Не знаю. Думаю, он пошел за подмогой.

– А где наш Златогривый? Если бы ты поймал пони, мы бы как-нибудь затащили Энтони ему на спину.

– Пойду поищу его, – сказал Гамиль.

Он встал и двинулся вдоль берега. У него было такое ощущение, словно его жестоко избили, все тело страшно болело и в то же время почти онемело от изнеможения. Он никогда еще так не уставал. Затуманенным взором он увидел, что их Златогривый бредет к нему. Лошадка следовала за ними вниз по течению, попутно пощипывая траву. Она даже не попыталась убежать от Гамиля. Он привел пони к Хиро и с ее помощью кое-как сумел взвалить неподвижное тело Энтони поперек седла. Златогривый во время этой процедуры стоял на удивление спокойно, как скала. Он даже не заартачился, когда ему пришлось принять двойную ношу, поскольку после всех испытаний Хиро не могла со своим поврежденным бедром тащиться по трудной дороге.

Между тем пелена, застилавшая глаза Гамиля, становилась все гуще, превращаясь в настоящий туман. Спотыкаясь, он брел к дому, не столько ведя пони, сколько сам опираясь на животное. Неподалеку от Уотермилла, заметив их приближение, скорбную процессию встретили несколько слуг. Никакой тревоги, оказывается, поднято не было, поскольку Амори дома не появлялся. До Гамиля словно издалека доносились их встревоженные голоса, будто щебетание птиц: он куда-то уплывал, все дальше и дальше… И вот этот умиротворяющий туман сомкнулся вокруг него, и мальчик беззвучно осел на землю и потерял сознание.

Смерть Амори так и осталась загадкой. Его тело на следующий день извлекли из реки, но было невозможно определить, упал ли он туда, соскользнув с берега, или же прыгнул в воду сам, чтобы попытаться спасти детей, а может быть, с ним случилось еще что-то… Больше всего последствия его гибели ощутили в Шоузе. Шоуз был домом этой ветви семьи, прозванной Библейскими Морлэндами. Сестра Амори, Алетея, вышла замуж за Неемию Морлэнда, хозяина Шоуза и капитана торгового судна, принадлежавшего Ост-Индской компании. Неемия был убит во время резни на Амбойне[4] в 1623 году, а Алетея ненадолго пережила его, умерев, как говорили, от разорвавшегося сердца.

От Алетей остались сыновья-близнецы, Зафания и Захария, и две дочери, Руфь и Мэри-Элеонора. Зафания женился на девушке из Йорка, которая скончалась, подарив ему сына, Малахию. А Захария женился на Сабине, дочери Амори, и детей у них не было до сих пор. Оба брата-близнеца пошли по стопам отца и служили в Ост-Индской компании. Они надолго уходили в море и дома появлялись редко. Сабине никогда не нравился Шоуз с его старым, темным, неудобным домом, поэтому после смерти Амори она решила вернуться в Уотермилл, чтобы заботиться о своем брате Энтони.

Сложность заключалась в том, что в Шоузе совсем не осталось взрослых, а Руфь, которой было пятнадцать лет, равно как и двенадцатилетняя Мэри-Элеонора и четырнадцатилетний Малахия, разумеется, не могли жить без должного надзора.

– Вам придется пожить в Морлэнде, пока не вернутся домой ваши братья, – холодно сказала Сабина девочкам. – Если, конечно, они вообще когда-нибудь вернутся.

– Но что же будет с Шоузом? – озабоченно спросил Малахия.

Шоуз должен был перейти к нему по наследству.

– Оставим его на попечение управляющего, пока ты не подрастешь, – ответила Сабина. – Кажется, ясно, что сейчас ты не можешь возложить на себя ответственность за поместье.

– Управляющий! – воскликнул Малахия, но Руфь рассерженно оборвала его:

– Я не желаю уезжать в Морлэнд! Мой дом здесь.

– Ничего, придется уехать. Ты же не можешь здесь оставаться, когда уеду я.

– А с какой стати ты должна уезжать? Ты никогда раньше об этом не говорила.

– Я должна ехать, чтобы присматривать за своим братом.

– Так пускай он приедет сюда! – закричала Руфь, и ее лицо покраснело от волнения – Не поеду я в Морлэнд!

– Придется, – повторила Сабина. Из всех тяжелых испытаний, которые ей пришлось претерпеть за время пребывания в Шоузе, старшая золовка казалась Сабине самым худшим. – Ты забыла, что Уотермилл – это мой дом, и могу тебя заверить, что я испытываю к нему такие же горячие чувства, как ты – к Шоузу. Более того, Шоуз, по сути дела, никогда не будет тебе принадлежать, тогда как Уотермилл уже мой.

Ее, полностью ее. Вполне понятно, что Энтони, будучи слабоумным, не может получить наследство, а если еще и Захария погиб, то ничто не помешает Сабине наследовать его. Если же муж все-таки вернется домой… что ж, тогда она и побеспокоится об этом. Теперь, уезжая, она может говорить все, что душе угодно.

– Мне никогда не нравилось жить здесь, в этом отвратительном старом доме. А теперь я намерена уехать в Уотермилл, в свое собственное имение, и сюда я никогда больше не вернусь.

– Но что же будет с нами? – спросила Мэри-Элеонора, едва не плача.

– Я этого не знаю и не хочу знать! Вы отправитесь в Морлэнд и будете там до тех пор, пока не вернутся ваши братья или вы сами не станете достаточно взрослыми, чтобы позаботиться о себе. Слава Богу, я больше за вас ответственности не несу.

Мэри-Элеонора разразилась рыданиями, и Руфь ласково обняла ее, хотя у нее никогда не находилось времени для младшей сестры.

– Мы поедем в Морлэнд, раз уж так вышло. Но как только я стану взрослой, я вернусь в Шоуз, и тогда никто и никогда больше не прогонит меня отсюда! Не плачь, Нелл[5], все будет хорошо, вот увидишь.

– А кроме того, мой папа непременно вернется домой, – добавил Малахия.

Но это было сказано больше из вызова, поскольку его отец отсутствовал уже так долго, что даже сам Малахия не надеялся увидеть его вновь.

Глава 3

Ричард проснулся от сильного запаха куриного помета и никак не мог вспомнить, где находится. Он попытался сесть и открыть глаза, и от этих усилий ему стало так плохо, что он снова улегся, чтобы попытаться в горизонтальном положении получше собраться с мыслями. Спустя некоторое время он снова открыл глаза и поднял взгляд на покатый деревянный потолок, сквозь мелкие щели которого струился дневной свет. Под ним была на редкость грязная солома, а тело его безумно зудело, как он уже знал по собственному опыту, от новых блошиных укусов.

Где-то за его головой с громким хлопаньем крыльев спорхнул вниз голубь и принялся испускать соблазнительные рулады, которые, судя по последующим звукам, нашли определенный отклик. Ричард снова сел, на этот раз осторожно, и все вспомнил. Прошлой ночью он сбежал от Патрика, слуги, которого отец приставил шпионить за ним. Потом провел весьма приятный вечерок на каком-то постоялом дворе… во всяком случае, тогда ему это казалось приятным. Ричард не очень-то помнил подробности этого вечера, ну разве что это был постоялый двор. Да-да, «Белый олень» в Гудремгейте, поскольку «Зайцу и вереску» он больше не доверял.

вернуться

4

Амбойна – маленький островок на востоке Индонезии, в XVII веке принадлежавший Голландии

вернуться

5

Нелл – уменьшительно-ласкательное имя от Элеонора