– Матушка, как я рад снова видеть вас. Как вы там?

– Ох, Кит, – воскликнула Мэри-Эстер и замолчала.

Она протянула ему руку, и он крепко сжал ее. Слова им были не нужны.

– Гетта, Анна, вы отлично выглядите, – с трудом выговорил Кит.

– Мы прослышали, что сюда стягивается армия, – начала Гетта. – Мальчик-пастушок заходил и рассказал нам. Вот мы и решили попытаться повидать тебя. С тобой все в порядке, Кит? Ты не ранен?

– Нет-нет, не ранен. А как отец?

Он заметил, что Мэри-Эстер бросила в сторону девушек быстрый взгляд, призывая их к молчанию, и вопросительно посмотрел на нее. Что же такое она скрывала от него.

– Он болен?

– Нет-нет, он совершенно здоров, уверяю тебя, Кит. Только сильно встревожен. А что вы здесь делаете? Уж не собираетесь ли здесь сражаться?

– Мы поджидаем оставшуюся часть гарнизона Йорка, а потом двинемся к Марстону: неприятель уже стягивает туда войска, на пустошь.

– Так, значит, гарнизона Йорка еще здесь нет? – в волнении воскликнула Анна. – Но вы их ждете?

– С часу на час, – ответил Кит, с любопытством глядя на нее. – А почему…

– Ты разве не знаешь, что с ними Фрэнсис? – спросила Мэри-Эстер. – Он вступил в отряд лорда Ньюкасла.

– Это я слышал. Только пока его не видел.

– А я так надеялась хоть взглянуть на него. И Анне с Геттой очень хочется снова его повидать. Он у них стал прямо любимцем, с тех пор, как армия вошла в Йорк.

Кит посмотрел на розовые щечки и встревоженные глаза Анны и заинтересовался.

– Ты что же, часто виделась с Фрэнсисом… и с другими офицерами? – спросил он, слегка поддразнивая.

Но тут, защищая сестру, быстро заговорила Гетта:

– Да-да, мы много раз встречались с Фрэнсисом и его друзьями. Вот мы и надеялись, что, быть может, сумеем повидаться с ними, пока не… – поток ее слов вдруг иссяк, она опустила взгляд и очень тихо спросила: – А ты тоже будешь сражаться на пустоши?

Кит бросил в ее сторону короткий сочувственный взгляд. Гетта выглядела встревоженной, полной мрачных предчувствий.

– Не волнуйся, малышка, мы их разобьем. Мы пока еще никогда не проигрывали. Ты только посмотри, как они кинулись улепетывать из города, когда узнали, что мы на подходе.

Гетта подняла взгляд, и на мгновение Кит увидел в ее глазах, красноречивых от замешательства, протест, какие-то мысли, которые столь же быстро девушка пресекла.

– Мы привезли немного еды, – сказала она. – Яйца вкрутую и пироги. Джекоб их испек специально для тебя. Мы ведь не знали, хорошо ли ты тут питаешься. Джекоб просил передать их тебе вместе с его наилучшими пожеланиями, а еще просил сказать, что когда ты вернешься домой, он испечет для тебя пирожки с устрицами, которые ты так любишь.

Они потянулись к своим седельным мешкам с провизией, а Кит заметил:

– Мне придется поделиться вашими гостинцами с остальными: не могу же я есть, а они – нет. Матушка, не поговорите ли вы с Диком, Джеком и Коном? Они будут рады засвидетельствовать вам свое почтение.

– Разумеется, – с готовностью отозвалась Мэри-Эстер, глядя мимо него в ту сторону, где на почтительном расстоянии сидели на своих лошадях трое мужчин, не сводивших с нее глаз, словно полные надежд псы под дверьми кухни. – Но, Кит… а где же…

В глазах Кита появилось страдание.

– Это все, что осталось, мама, – вымолвил он. Мэри-Эстер открыла было рот и тут же закрыла: силы покинули ее. Кит поманил рукой эту троицу, и они с нетерпением примчались, сорвав с себя шляпы и не сводя со своей госпожи преданных взоров. Если для них что-либо и могло воплощать сущность домашнего очага и нормальной жизни, то это была их очаровательная, улыбающаяся и изящная маленькая госпожа на своей приплясывающей златогривой лошади, такая обходительная, великодушная, веселая… Мэри-Эстер приветствовала всех троих и сообщила им самые последние новости, которые ей были известны об их семьях, а потом спросила, как дела у них самих.

– С нами все хорошо, госпожа, – ответил Джек. – Вот только мы уж так хотим поскорее вернуться домой.

– Ну, разумеется, хотите. И мы хотим, чтобы вы поскорее вернулись. Будем молить Господа, чтобы эта война побыстрее окончилась. Но, Дик… ты что, ранен?

– О, госпожа, это пустяки, – смущенно ответил Дик, опуская взгляд на тряпки, неуклюже обмотанные вокруг предплечья.

– Дай мне взглянуть, – сказала Мэри-Эстер, собираясь подойти к Дику.

Кит, уже видевший его рану, считал, что матери не следует на это смотреть, и потому поспешил вмешаться.

– Нам пора возвращаться в отряд. Мы уже слишком долго отсутствуем. Мама, благословите нас, а потом скачите домой и будьте поосторожнее. Как только прибудет гарнизон из Йорка, мы снимемся с места.

– Когда же мы увидим тебя снова? – спросила Мэри-Эстер. Кит уклонился от ее взгляда. Это, конечно, был неуместный вопрос, и она мгновенно поняла свою ошибку. – Храни тебя Господь, – сказала Мэри-Эстер, – и всех вас, и да вернет Он вас поскорее обратно, к нам. А до тех пор все наши помыслы будут с вами. Поехали, девочки, мы не должны мешать им исполнять свой долг.

Четверо мужчин следили, как они удаляются, очень внимательно, с солдатским томлением по этим формам и плоти, по звукам и запахам нормального повседневного мира, во имя которого они и рисковали своими жизнями. Когда всадницы добрались до деревьев, Мэри-Эстер разок обернулась и на прощание подняла руку, а потом три лошади скрылись в гуще деревьев.

Пошел уже пятый час дня, когда в прекрасном боевом порядке подошел гарнизон Йорка с лордом Эйтином во главе. Знаменитые «барашки» Ньюкасла шли эффектными шеренгами, и к тому времени, когда они расположились на позициях у Марстонской пустоши, минуло уже шесть часов. Дорога и ров отделяли их от неприятеля, которому был подарен целый день на укрепление своих позиций и разработку планов сражения. Парламентская армия расположилась на более возвышенной местности, к югу от дороги, роялисты стояли севернее нее, а позади них простирался Уилстропский лес и небольшой участок огороженной общинной земли, известный под названием Уайт-Сайк-Клоз. Кит вместе с кавалерийским полком Руперта находился на правом крыле, которым командовал лорд Байрон А сам принц решил остаться в центре во главе пехоты, которая была выстроена в три ряда вместе с гарнизоном Йорка, причем «барашки» Ньюкасла в белых мундирах разместились во втором ряду. Позицию справа от кавалерии Руперта заняли остальные войска лорда Байрона общим числом почти в две с половиной тысячи человек. Кавалерия примерно такой же численности стояла и на левом крыле, ею командовал лорд Горинг. Вскоре прилетела весть, что как раз напротив Кита выстроился недавно сформированный, но уже ставший знаменитым конный полк Кромвеля. Один из дозоров Руперта захватил пленного, и принц задал ему именно этот вопрос. А позади конницы Кромвеля расположилась резервная шотландская кавалерия, возглавляемая Дэвидом Лесли. В общей сложности на левом фланге неприятеля насчитывалось около четырех тысяч человек.

– Итак, – сказал Даниел, который и доставил эти новости, – мы будет иметь удовольствие лично задать порку вундеркиндам господина Кромвеля… то есть если, – сухо добавил он, – мы вообще когда-нибудь соберемся драться. Пока что нет никаких признаков приближающегося боя. Что бы ни предложил наш принц – Эйтин пускается в спор. Очень уж не любят они друг друга: Руперт до сих пор не может простить Эйтину, что тот позволил взять его в плен при Лемго. Это, Гамиль, случилось уже после того, как ты оставил нас у Бреды.

– А Эйтин считает нашего принца пустым местом, этаким пылким мальчишкой, – добавил Мортон. – Я бы не удивился, если бы он проторчал в Йорке целый день, лишь бы выказать ему свое пренебрежение.

– В любом случае, – продолжил Даниел, – ясно, что сегодня вечером никакой атаки не будет. До заката всего час.

– Два часа, – поправил Гамиль озираясь. – Это из-за туч стало так темно. Скоро пойдет дождь.

– Не имеет значения, – отмахнулся Даниел. – Принц уже приказал подогнать повозки с провизией, так что скоро мы получим ужин. Вообще-то мы могли бы заодно и спешиться и дать, наконец, отдых конским спинкам. Хочется надеяться, что поесть нам привезут что-нибудь приличное. У меня от безделья, да еще целый день, такой голод.