— Ты пытал человека?

— Да. А знаешь, что самое страшное? Если бы я мог всё изменить, то я снова бы пытал его, а потом убил. Знаешь почему? Да потому что из-за этой мрази Пашка ногу потерял, потому что из-за него чуть ты не погибла, и Захар тоже! Единственное что я бы изменил, так это нашу вылазку в тыл врага. Я бы был аккуратнее, тысячу раз убедился бы что Крест точно там, а потом бы всё равно перебил этих сволочей. Единственное за что мне стыдно, это за мою неосмотрительность. Из-за моей глупости погибла куча невиновных, а я здесь, живой, почти здоровый. Да Надя! Да! Я пытал и убивал, и сделал бы это снова, лишь бы вы были в безопасности.

— Но, как же… Он же живой человек, у него же есть семья, родня.

— Надя, мне плевать! Да, я знаю, что у него есть жена, дети. Я всё это знаю, но это не отменяет того факта, что он на нашу территорию пропускал уголовников, из-за которых гибли наши люди, мои люди! Если будет нужно, я снова буду пытать и убивать. Ты не понимаешь, что значит стоять у операционной и думать выживешь ты или нет. Ты не понимаешь, что такое стоять и смотреть в глаза друга, который потерял ногу. Надеюсь, что ты этого никогда и не узнаешь.

— Макс, ты дурак. Ты правда полнейший дурак. Когда ты ушел, и я тебя не могла найти, я тебя мысленно уже похоронила. Всё я понимаю. Понимаю…

Слёзы градом покатились по щекам Нади, она отвернулась. Захотел обнять её, но почувствовал, что я грязный, нет не снаружи, внутри. Как будто если я обниму её, то своей внутренней гарью измажу, её белоснежную душу. Надя вышла из комнаты, внутри всё оборвалось. Она права, не стоит тратить время на меня, сможет найти себе кого получше, я кроме боли и страха ничего не смогу дать ей. Не успел я додумать, она вернулась.

— А знаешь? Я когда лежала на операционном столе, то у меня был только один страх. Я боялась, что не увижу тебя больше, не почувствую как ты касаешься меня, что мы больше не будем гулять по ночному городу, болтать о пустяках, о том что ты не угостишь меня кофе. Я не боялась смерти, мне было страшно потерять то, что мы с тобой начали создавать. Я понимаю почему ты сделал то, что сделал. А теперь ты пойми меня. Когда ты приходишь в крови, и ничего мне не рассказываешь, я за тебя так же боюсь, как ты боишься за меня, я так же просыпаюсь в холодном поту от кошмаров, в которых ты мертв. Не смей больше никогда, ни чего от меня скрывать!

— Не буду.

Простая открытость, а как будто камень упал с души. Груз ответственности никуда не ушел, но стало легче.

— Максим, ты думаешь в юго-западном раньше не убивали людей? Вспомни с чего началось правление Креста. Он убил почти сотню человек у торгового центра! Думаешь на этом всё закончилось и наступил мир и порядок в Юзах? Увы нет. С первых дней там не прекращаются изнасилования, избиения и убийства! Светка, которая за склады продовольственные отвечает, рассказывала, как сестру её на улице зэки поймали и начали на гулянку приглашать. А приглашали настойчиво, за грудь хватали. Она одному по шарам ударила и убежать хотела, не смогла. Поймали, избили и втроем изнасиловали. Да у вас не вышло, но вы попытались что-то изменить, в отличии от остальных. Кто еще пытался что-то сделать для людей? Еслиб вы туда не полезли с Костей, то эти четыреста девяносто человек и так бы умерли, только медленно. Еды в Юзах уже давно не осталось. Мирные грызутся за каждую кроху, жируют только крестовцы. Еще месяц и мирное население от голода умирать начнет, а то и раньше. Ты думаешь Крест войну нам объявил, потому что вы убили его людей? Он её объявил, потому что жрать скоро его молодчикам нечего будет, и они его же и повесят на ближайшем столбе. Если бы у вас всё получилось, то сколько бы вы спасли? Двести, триста тысяч человек?

— Ты права, но главное тут слово ЕСЛИ. А оно не случилось!

Пощечина обожгла мне лицо.

— Хватит себя жалеть! Ты взял на себя ответственность и попытался всё изменить. Да не вышло. А когда было легко? Нужно думать, что дальше делать, а не хоронить себя заживо. Думай, как спасти оставшихся, иначе те, кто умерли, умрут зря. Ты со своей командой городу дал не меньше, чем генерал, а может и больше. Если сейчас опустишь руки, то город точно утонет в крови. И погибшие будут уже исчисляться тысячами. Максим, ты не виноват в их смерти, ты старался их спасти.

— Но они же из-за меня…

— Ты не виноват, не сегодня, завтра бы их либо изнасиловали, либо убили крестовцы, а если и нет, то через месяц они бы сами умерли от голода. Ты не виноват.

В голове по-прежнему пульсировал голос «Убийца! Это ты их убил! Любой маньяк позавидует твоим достижениям!», но на душе стало легче от осознания что Надя меня не винит.

— Надь, ты говорила про взрывы в северном, что там случилось?

— Крестовцы взорвали три подъезда в девятиэтажке на Антонова-Овсеенко. Там больше ста человек погибло, еще двадцать раненных в больнице в тяжелом состоянии.

Поговорив немного, попросил Надю принести перекусить, в ожидании перекуса я так и вырубился.

Утром кое как разлепил глаза и встал с кровати, за малым, не наступив в тазик с блевотиной. Хорошее начало утра. На табурете у кровати стоял стакан с молоком, и записка «Выпей молоко и иди есть, на кухне стол накрыт. Я на работе. Люблю тебя.».

С трудом запихнул в себя завтрак, посмотрел на механический будильник, стоящий на кухонной полке. Четыре часа дня, отличное утро… Решил никуда не ехать сегодня и отлежаться. Упал на кровать, взял с тумбочки книгу «Точка сборки», автор Станислав Всеволодович Шевченко. Книга вышла в тираж перед обесточиванием Руси и сразу стала бестселлером. Я за один вечер прочитал её в запой до последней главы, и уехал тогда следить за прапором, а к чтению после так и не вернулся, нужно добить. Интересно пишет. Вроде киберпанк с присущей ему техногенной мясорубкой, но при этом лихо вплетены философские размышления о сути человечности и идентичности личности. А про персонажей я вообще молчу, пару строк читаешь, и картинка перед глазами предстает, как будто фильм смотришь, колоритные, живые, с первых строк веришь им. Раскрыл книгу, а из неё мне на колени упала закладка. Шеврон в виде черепа.

Я отложил книгу и пару минут просто пялился на шеврон. А в голове пролетали картинки пройденного пути. А Надя права, я сделал много хорошего, и если генерал не решится, то прольется еще больше крови. А выбор, по сути, простой. Война с крестом и смерть мирных с обеих сторон. Бездействие, приход Креста к власти и смерть мирных с обеих сторон. Беспредельщика может остановить только пуля в голову, переговоры ни к чему не приведут, пересидеть не удастся. Только решительные действия. Чем быстрее отрубим змее голову, тем меньше мирных пострадает. А пострадают они в любом из случаев.

Пошарил в шкафу и нашел нитку с иголкой. Вставил непокорную нитку в игольное ушко и начал пришивать шеврон к демисезонной куртке, которую купил недавно за трудодни. Шеврон плотный, игла проходит насквозь с трудом. Ай блин! Палец проколол. Капля крови растеклась по черепу. А что, даже символично. Череп, окрашенный Черепановской кровью. Как напоминание о том, что любой выбор ведет к смерти, о том, что кровь в любом из случаев прольется. Я могу только постараться сделать так, чтобы она пролилась не напрасно.

Вечером вернулась Надя. Её порядком потряхивало. Расспросил что случилось. Оказалось, что у администрации начались протестные движения. Кидали камни в здание, паре ментов пробили этими же камнями головы. После чего служивые накинулись на толпу и дубинками всех разогнали. Требовали, что бы генерал сложил полномочия, а силовики сложили оружие. Митинг был не большой, тысяч на пять человек. Повезло что не все были агрессивно настроены, иначе дубинами бы их отогнать не вышло. Успокоил её, налил чая с мятой и уложил спать.

Протестное движение набирает силу или это разовая акция?

Как показал новый день, движение набирает силу.