– Мне кажется, я его знаю.

Лорин почувствовала, что в горле у нее снова встал ком.

– В самом деле? – голос ее срывался.

– Его имя Трейси Ричтер?

Она молча, ничего не понимая, приняла из рук вошедшей Тисы бокал ледяного «перье». Из глубины души рвался звериный крик.

Тиса принесла отцу стакан виски. Монах обнял дочь за плечи:

– Мы знаем его, Лорин. И я, и она.

– Я не желаю ничего слышать, – Лорин встала.

– Ну пожалуйста! – Монах шагнул к ней. – То, что я собираюсь сказать вам, имеет огромное значение, это очень важно. Вы должны выслушать меня. Пожалуйста, не уходите.

Интуитивно чувствуя присутствие соперницы, Лорин повернулась к Тисе:

– Это она, не так ли? Та, о ком бредит Трейси, та, которую каждую ночь видит во сне?

Губы Тисы дрожали, в глазах показались слезы. Лорин видела, что она только огромным усилием воли сдерживается, чтобы не разрыдаться.

– Я задам вам вопрос, – голос Монаха звучал бодро. – Вы любите Трейси? Вы его действительно любите?

– Да, – ответила она не задумываясь, потому что так оно и было на самом деле.

– Значит, вы и есть решение проблемы, – вздохнул он. Напряжение, читавшееся в его лице, исчезло, словно он сбросил с плеч непосильную ношу. – Пришло время платить по счетам, – он повернулся к дочери. – Я прав?

Тиса застыла, словно статуя. Она вглядывалась в лицо Лорин, словно пытаясь найти ответ на... На что? В глазах ее плескалась ненависть, злоба, зависть и нечто такое, чего Лорин никогда не видела в глазах людей: особого рода страдание, которое бывает только во взгляде смертельно больного животного. И вдруг взгляд ее заискрился, словно льдинка раскололась на мелкие кусочки, и вместе с ними растаяла злоба. Лицо ее снова стало совершенно спокойным. Красивое и спокойное лицо. Тиса кивнула, как будто соглашаясь с мыслями Лорин.

Монах протянул ей руку:

– Прошу вас. Сядьте.

Лорин молча подчинилась.

– Очень давно, – начал Монах, – моя дочь Тиса работала на меня. В ней, как вы, должно быть, заметили, смешаны разные крови. Я никогда не был женат. Но у меня бывали... скажем, связи с женщинами, – он прервался на мгновение, словно обдумывая дальнейший монолог. – Тиса – единственный результат моих связей. Потому она мне особенно дорога.

Он обошел диван и, явно нервничая, сел. Тиса встала у него за спиной, Положив руку отцу на плечо.

– В те дни жизнь была очень опасной, – продолжал он, – гораздо более опасной, чем сегодня. Война во Вьетнаме, пылающая со всех сторон Кампучия. Моя страна призвала меня, я должен был выполнить, ну скажем, определенные поручения. Я подчинился приказу.

Он снова потер руки.

– Я проводил тайные операции в Юго-Восточной Азии. Тиса, в чьих жилах течет и камбоджийская кровь, идеально подходила для работы в этой стране, и я направил ее туда. Ее внедрили в Бан Me Туот, – он пристально поглядел на Лорин. – Вам говорит что-нибудь это название?

– Там был лагерь или база, точно не знаю, сил особого назначения. Какое-то время там служили Трейси и мой брат Бобби.

Монах кивнул:

– Совершенно верно. Ее целью было проникнуть в лагерь и вернуться с максимально полной информацией об акциях американской армии в Камбодже. Точнее говоря, о начавшихся акциях.

– Так вот что произошло с Трейси! – Лорин во все глаза смотрела на Монаха. – Она соблазнила его...

– Успокойтесь, Лорин, – перебил ее Монах и коснулся кончиками пальцев ее колена. – Вы забегаете вперед.

– Но...

– Уверяю, у вас нет причин для беспокойства, – он поймал вспыхнувший взгляд дочери. – Поверьте мне.

Лорин отрешенно смотрела на него:

– Продолжайте.

Монах кивнул.

– Где-то уже ближе к концу задания ей удалось познакомиться с одним из руководителей базы. Они стали любовниками.

Лорин почувствовала, что начинает задыхаться, казалось в комнате больше не осталось кислорода, словно она попала на чужую планету с вредной атмосферой. Она приложила руку к гортани.

– И кто же бы этот... один из руководителей? – Она закрыла глаза, страшась услышать ответ.

– Лейтенант по имени Макоумер.

– Слава Богу, – облегченно вздохнула Лорин. Она обвела комнату широко открытыми глазами. – В какой-то момент я решила, что вы скажете, что Тису послали... шпионить за Трейси.

Монах криво усмехнулся и понимающе кивнул.

– Но Макоумер... – удивленно посмотрела на него Лорин. – Никогда о нем не слышала.

Монах неподвижно застыл на диване. Глаза его сверкали, как у дикого зверя.

– Да? – одним слогом он сумел выразить гамму чувств: любопытство, удивление, недоверие, интерес. – В самом деле? С трудом верится. Человек столь известный в мире, э... производства вооружений? Ваш Трейси ни разу не упоминал о нем?

Она тряхнула головой:

– Нет. Никогда.

– Надо же, – Монах бросил взгляд через плечо. – Вот видишь, моя милая, значит мы поступаем совершенно правильно.

– Извините, – вмешалась Лорин, – но я абсолютно ничего не понимаю.

Монах улыбнулся:

– Когда я закончу, вы все поймете, не сомневайтесь.

Он облокотился на подушку дивана, а Тиса отправилась за новой порцией виски.

– Видите ли, – он чуть понизил голос, – как раз в то самое время, а было это в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, один человек понял, кто такая Тиса на самом деле. Этим человеком был ваш Трейси. Какое-то время он смотрел на ее роман с Макоумером сквозь пальцы. А потом ситуация изменилась на диаметрально противоположную. Она без памяти влюбилась в Трейси, точно так же, как в нее влюбился Макоумер. То есть ему удалось вмешаться в ее отношения с лейтенантом, и теперь он мог накачивать Тису дезинформацией... Вы понимаете, что означает это слово?

– Я иногда читаю «Нью-Йорк таймс». Он улыбнулся.

– Я все забываю, откуда вы приехали. Ваша страна очень отличается от моей. Одним словом, вам все понятно? Очень хорошо. Таким образом она начала снабжать меня этой самой дезинформацией. – Он тяжело вздохнул. – И какое-то время я принимал ее за чистую монету. При помощи соответствующей системы я передавал эту информацию дальше, в следующую инстанцию. А еще через некоторое время я стал замечать, что в целом идеально соответствующие действительности сведения имеют весьма серьезные изъяны, если не сказать больше: в отдельных случаях поступавшая от Тисы информация была абсолютно ложной. Тогда-то я и понял, что произошло.

Он наклонился к Лорин и перешел на шепот:

– Но что я должен был делать? Если бы я перестал передавать информацию, начальство поинтересовалось бы, что случилось с моим агентом. Не мог же я сказать, что ее перевербовали? Тису бы под каким-нибудь благовидным предлогом отозвали и немедленно казнили. Я попытался отозвать ее сам, но безуспешно: она не желала покидать Бан Me Туот, она не могла оставить Трейси. Меня загнали в угол. Я был вынужден продолжать передачу дезинформации. Надеялся я лишь на то, что начальство, будучи менее осведомленным в реальном положении вещей, чем я, просто не поймет, что идет накачка дезинформацией. Вы представить себе не можете, в каком страхе я жил все те месяцы! Я не мог спать, кусок не лез в горло. И в конце концов я решил лично отправиться в Бан Me Туот и увезти ее оттуда силой.

Взяв у Тисы стакан с виски, он продолжал:

– Это было бы равносильно самоубийству – не сомневаюсь, вы это понимаете так же хорошо, как и я. Сейчас. Но тогда я был вне себя от тревоги за нее. И уже практически ничего не соображал. Однако мне удалось избежать и смерти, и бесчестия.

Он сделал изрядный глоток виски.

– Каким-то образом американцы вычислили Тису, догадались, кто она такая и чем занимается. Так она оказалась меж двух огней, – Монах отставил свой стакан и взял Лорин за руку. – И спас ее не кто иной, как ваш Трейси. Он вывел ее из Бан Me Туота, провел через расположение американских войск, и потом, подбросив ложные вещественные доказательства, сбил погоню со следа. Более того, фальшивые свидетельства оказались настолько убедительными, что поползли слухи о ее смерти – никто не знал, кто ее убил и за что, но несколько заслуживающих доверия свидетелей поклялись, что это был солдат из сил особого назначения.