— Что вам нужно?

— Мне необходимо поговорить с вами.

— Снова о Китти?

— Да.

— Я ничего о ней не знаю. Это я сказала и другому и это говорю вам. Я много работала всю свою жизнь, и я могу держать голову высоко в этом городе. — Она задрала подбородок. — Мне было нелегко, а Китти не была помощницей. Она давно не имеет ничего общего со мной.

— Она ваша дочь, не так ли?

— Да, полагаю, что так. — Она говорили резким голосом. — Она не вела себя как дочь. И я не отвечаю за ее поступки. Я, бывало, избивала ее до крови, но ничего не помогало. Она была всегда необузданной, насмехалась над учением нашего Господа. — Она возвела очи к небу. Ее собственные глаза были тоже непокорные.

— Могу я войти в дом, миссис Секджар? Меня зовут Арчер, я частный детектив. — Ее лицо оставалось каменным, и я быстро продолжил:

— У меня нет ничего против вашей дочери, но я разыскиваю ее. Она может знать кое-что относительно убийства.

— Убийства? — Миссис Секджар испугалась. — Тот, другой, ничего не говорил об убийстве. Это приличный дом, мистер, — произнесла она с достоинством бедного человека. — Это первый случай после того, как Китти ушла из дому, что полицейский пришел ко мне. — Она быстро оглядела улицу, будто ее соседи подсматривали за нами. — Думаю, вам лучше войти.

Она отворила дверь. Комнатка была мала и бедно обставлена: кровать и два стула, вылинявший тряпичный ковер, телевизор, настроенный на дневной сериал, где, как я уловил, говорилось, что дела в мире идут совсем плохо. Миссис Секджар выключила его. На телевизоре лежала большая Библия. Дешевые расклеенные картинки на стенах были все религиозного свойства.

Я присел на кушетку. Мне показалось, от нее слегка попахивало запахом Китти. Слабо, но явственно чувствовался запах ее духов. Странно. В этом доме? Это был уже не аромат святости.

— Китти была здесь вчера, правда?

Миссис Секджар кивнула.

— Она перелезла через забор со стороны путей. У меня не хватило духу ее прогнать. Она казалась очень напуганной.

— Она что-нибудь вам рассказала?

— Это ее дела, и касаются ее. Мужчины, с которыми она имеет дело, — гнилье и хулиганы. — Она сделала вид, что плюнула. — Давайте, об этом мы не будем говорить.

— Наоборот. Мне кажется, что нам необходимо кое-что прояснить, миссис Секджар. О чем Китти говорила с вами прошлым вечером?

— Не много говорила. Она плакала. Я думала, моя дочь пришла ко мне на какое-то время. Она осталась на ночь. Но утром она стала такая же непокорная, как всегда.

— Ну, не настолько же?

— Может быть, и так. Она была очень послушной девочкой, пока отец был с нами. Но Секджар заболел и провел последние два года в Окружной больнице. После этого Китти словно подменили. Она стала упрямой, как гвоздь. Она обвиняла меня и других в том, что поместили его в Окружную больницу нарочно. Будто у меня был выбор.

Когда ей было шестнадцать, она отрастила длинные ногти, а я их обрезала. В отместку она пыталась выцарапать мне глаза. Если бы я не была сильнее, она бы сделала меня слепой. После этого с ней не стало никакого сладу. Она сбесилась из-за мальчишек. Я пыталась приструнить ее. Я знаю, что значит путаться без разбору с мальчишками. И чтобы насолить мне, она вышла замуж за первого мужчину, который сделал ей предложение. — Она помолчала с сердитым видом. — Тот, кто умер, это не Гарри Гендрикс?

— Нет, но он сильно избит.

— Да, об этом я слышала в больнице. Я помогаю там сиделке, — заявила она с какой-то гордостью. — Кого убили?

— Женщину, по имени Мариэтта Фэблон, и мужчину, по имени Фрэнсис Мартель.

— Я ни об одном из них не слышала.

Я показал ей карточку Мартеля с Китти и Лео Спилменом на переднем плане.

Она взорвалась:

— Это он! Это тот человек, который увел ее от законного мужа. — Она тыкала пальцем в голову Спилмена. — Я готова убить его за то, что он сделал с моей дочерью. Он забрал ее и вывалял в грязи. А здесь она сидит со скрещенными ногами, улыбаясь, как кошка.

— Вы знаете Лео Спилмена?

— Это не его имя.

— Кетчел?

— Да. Она привела его к нам в дом. Это было лет шесть или семь назад.

Она сказала, что он хочет сделать что-нибудь для меня. Этот тип всегда хочет сделать что-нибудь для тебя, но не успеешь оглянуться, как он завладел тобой. Так он завладел Китти. Он сказал, что у него квартира в Лос-Анджелесе, и я могу там жить, и уйти из больницы, и больше никогда не работать. Я ответила ему, что предпочту честно зарабатывать себе кусок хлеба, чем пользоваться его деньгами. Они уехали. Я не видела ее до прошлой ночи.

— Вы знаете, где они живут?

— Они обычно жили в Лас-Вегасе. Китти прислала мне пару Рождественских поздравлений оттуда. Я не знаю, где они сейчас. Она не писала мне давно. И когда прошлой ночью я спросила ее, где они живут, она не сказала.

— Вы, таким образом, не знаете, как найти ее?

— Нет, сэр. Если бы и знала, то не сказала бы. Я не собираюсь помогать вам засадить мою дочь за решетку.

— А я не собираюсь арестовывать вашу дочь. Я только хочу получить кое-какую информацию.

— Не делайте из меня дурочку, мистер. Их разыскивают из-за подоходного налога, не так ли?

— Кто вам сказал?

— Человек от правительства сказал. Он сидел там, где вы сидите, последние две недели. Он сказал, что я окажу услугу своей дочери, если помогу им разыскать их, что моя дочь и даже я можем получить свою долю от этих денег, потому что они не законные муж и жена.

Я сказала, что это деньги Иуды. Я сказала, что была хорошей матерью, если бы размазала позор своей дочери по всем газетам. Он сказал, что дать их адрес — это мой долг как гражданки. Я ответила, что долг и есть долг, долгом и останется.

— Вы говорили с Китти об этом?

— Пыталась даже утром, когда она уходила. Мы никогда не могли ладить.

Но это еще не повод выдавать ее правительству. Я сказала это тому, другому, и говорю вам. Вы можете вернуться и сказать правительству, что я не знаю, где она, и не сказала бы, если бы знала.

Она кончила говорить и прерывисто задышала. Поезд просвистел со стороны Лос-Анджелеса. Это был длинный грузовой состав, двигающийся медленно. Чем-то он напомнил мне наше правительство.

Прежде чем кончили стучать тарелки на кухне, я распрощался с миссис Секджар и ушел. Я высадил Варда у дома его отца, который был не намного лучше, чем дом миссис Секджар, и посоветовал ему поспать. Затем отправился в аэропорт и купил себе билет до Лас-Вегаса.

Был все еще день со сверкающим над море ярким солнцем, когда самолет взял курс на Лас-Вегас. Мы уходили от солнца и внезапно приземлились в пурпурных сумерках.

Я взял такси до улицы Фремонт. Фейерверк неоновых огней на рекламах делал редкие звезды на небе бледными и невзрачными. Клуб «Скорпион» был одним из крупнейших казино на улице. Двухэтажное здание с трехэтажной рекламой, на которой скорпион вилял своим хвостом.

Люди у игровых автоматов, казалось, также приводились в действие механизмами. Они левой рукой заталкивали в автоматы свои четвертаки и доллары и правой дергали за рычаг, как на конвейере, где штампуют монеты. Там стояли мальчишки с непромытыми глазами, такие юные, что еще ни разу в жизни не брившиеся, и женщины с перчаткой на правой руке, которой дергают за рычаг, некоторые из них такие старые, что облокачивались на автомат, чтобы удержаться в вертикальном положении. Денежная фабрика — тяжелое место для работы.

Я пробирался через толпу ранних посетителей, мимо игроков в блекджек, столов с рулетками и увидел человека, наблюдающего за столами, где играли в крап, в задней части большого зала. Это был остроглазый человек в строгом костюме. Я сказал, что хотел бы видеть хозяина.

— Я — хозяин.

— Не дурачь меня.

Его взгляд устремился на потолок.

— Если вы хотите видеть мистера Дэвиса, у вас должна быть важная причина. Какая у вас причина?