Мартен доверил Хагстоуну и Поцехе подготовку орудий, а когда они миновали последний поворот, приказал срочно поднять шлюпки на палубу и ставить все паруса.

Каротт и Ворст управились в неправдоподобно короткое время. Матросы взлетали вверх по вантам, разбегались по реям, распускали огромные полотнища парусов и сломя голову скатывались вниз, как дьяволы в человечьем облике. Реи уже были развернуты, шкоты натянуты и закреплены, “Зефир” немедленно подхватил ветер и начал набирать ход.

Прямо перед ним лежала широкая светлая лагуна, и только атолл, заметный под вспененным прибоем, отделял залив от открытого моря.

Но чтобы туда попасть, нужно было миновать все банки и мели по обе стороны ничем не обозначенного извилистого фарватера. Правда, Мартен знал его наизусть, но никогда ещё не проходил под всеми парусами и при таком сильном ветре.

Каротт, ловя каждый его жест, со скудной вахтой дежурил при фок-мачте, сам сомневаясь в удаче. Впрочем, он с самого начала сомневался в успехе грядущей битвы против восьми кораблей, запиравших выход из залива. Был убежден, что если даже “Зефир” не сядет на мели, если сумеет проскочить мимо них на таком ходу и не будет сразу после этого разнесен ядрами в клочья, то во всяком случае получит серьезные повреждения и не сможет оторваться от погони.

Француз не выдавал своих сомнений, но готовился к смерти. К смерти в бою, разумеется.

Тем временем последние деревья по обе стороны реки расступились в стороны, берега широко разошлись и “Зефир” вылетел в лагуну.

— Флаг на мачту! — крикнул Мартен.

Ворст сам поднял его. Черный флаг с золотой куницей громко захлопал, закрепленный у верхушки мачты, под лапами серебряного орла, который украшал её вершину.

Все взгляды поднялись к нему и вновь уставились в море.

По ту сторону атолла стояли пять кораблей, два под зарифленными парусами маневрировали у выхода из бухты, один, с оголенными реями, на буксире у шлюпок медленно входил в бухту, держась глубины.

“ — Ну, этого мы приструним сразу, — подумал Мартен. Пусть только выйдет на простор, чтобы потом я мог его миновать.”

— К повороту! — во весь голос скомандовал он.

Ему пришлось свернуть влево перед большой банкой, нанесенной течением реки, а сразу после этого — вправо, ближе к берегу. Рассчитывал, что именно тогда небольшая каравелла дойдет до места расширения фарватера.

Ян оглянулся на Ворста.

— Скажи Хагстоуну, чтобы дал залп из трех орудий, как только этот корабль будет по левому борту, — поспешно бросил он. — Целить по корпусу на уровне ватерлинии. И точно!

Ворст отскочил к трапу, повторил приказ вниз и вернулся. Было уже пора: волны пенились на мели в десятке ярдов перед носом “Зефира”.

— Выбирай шкоты! — скомандовал Мартен.

Реи развернулись, спицы рулевого колеса покатились влево. “Зефир” накренился, качнулся и вновь выровнялся.

— К развороту! — последовала команда.

Матросы потянули брасы. Берег по носу стал уходить влево, и вот уже его место заняла далекая дуга атолла, потом корма каравеллы, потом её правый борт…

И тут раздался громкий крик Ворста:

— Не стрелять! Ради Бога, не стрелять!

— Ты с ума сошел! — рявкнул на него Мартен. Но в тот же миг сам понял, что произошло: капитан каравеллы торопливо поднимал английский флаг, и на мачтах остальных семи кораблей стали разворачиваться такие же — с гербами Тюдоров, тремя леопардами и ирландской арфой.

— Да это “Санта-Вероника» — срывающимся голосом прохрипел Ворст.

У Мартена уже не осталось ни малейшего сомнения: он заметил фигуру Генриха Шульца на кормовой надстройке, а на носу — название корабля, выложенное полированными бронзовыми литерами.

— “Торо” входит в бухту! — крикнул боцман с марса. — Эге! За ним “Ибекс”!

— Верхние паруса спустить! — разнеслась команда Мартена.

И сразу после этого:

— Всю команду на палубу! Верхние паруса на гитовы! Отдать оба якоря, Тессари!

Пока выполнялись эти команды, “Зефир” приблизился к “Веронике”, поравнялся с ней и стал расходиться левым бортом, медленно теряя ход.

Генрих Шульц кончиком языка облизнул губы. Сердце его безумно билось, кровь стучала в висках. Мартен стоял за рулем своего корабля с рукой, воздетой в знак приветствия — или может быть угрозы — и смотрел на него через узкую полоску воды.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Долго же вы заставляете себя ждать!

Шульц машинально взмахнул рукой, но ответить не смог. В голове у него гудело.

“ — Как же так? Ничего не случилось? За восемь месяцев? Ничего?!”

Он искал на лице Мартена следы катастрофы, на которую надеялся, но не мог их найти. Ян держался прямо, стоял с гордо поднятой головой и смотрел на него сверкающими глазами, в которых видны были только возбуждение и триумф.

— Кто с вами прибыл? — крикнул он.

— Френсис Дрейк! — с трудом прокричал в ответ Генрих, проглотив наконец комок в горле.

Хотел что-то спросить, но пока собирался, “Зефир” миновал его и бросил якорь, и лязг якорных цепей загремел над заливом, как гром перед бурей.

Двое суток девять корсарских кораблей стояли на рейде Пристани беглецов, и на палубе “Золотой Лани” не первый час шло совещание. В результате возник детально проработанный план взятия Сьюдад Руэда и уничтожения главных сил военного флота вицекороля.

Сьюдад Руэда не мог сравниться богатством и значением с такими городами, как Вера Крус или даже Тампико. Он был всего лишь столицей небольшой провинции, резиденцией губернатора и представителя ордена иезуитов. Но порт Сьюдад Руэда в то время уступал размером только Ла Хабане на острове Куба и мог вместить весь флот Новой Испании, охранявший Мексиканский залив.

Бласко, сын губернатора Диего де Рамиреса, командовал флотилией хорошо вооруженных каравелл, которая имела там свою постоянную базу. Кроме неё в Сьюдад Руэда базировались и корабли полегче, бригантины и фрегаты, построенные по голландскому образцу и предназначенные для прибрежной и патрульной службы. Всего их было около тридцати, что составляло почти треть так называемого Северовосточного Флота.

Если бы столь крупные морские силы его величества вицекороля Энрикеса де Сото и Феран были уничтожены, западное и северное побережья Мексиканского залива, а также Кампече и Гондурас, до самых Москитных банок в Карибском море стали бы почти беззащитными, тем более когда все крупные корабли стянулись на охрану Золотого Флота, прибывшего из метрополии в Панаму за сокровищами Новой Кастилии.

Такая стратегическая обстановка склонила Френсиса Дрейка и Джона Хоукинса — младшего вначале рассмотреть предложения, выдвинутые Мартеном, а потом и разработать план действий с участием шевалье де Бельмона, который неоднократно бывал как в порту, так и в самом городе Руэда.

Когда все детали были основательно обдуманы и согласованы, корабли подняли якоря и разделились. Джон Хоукинс на “Ревендже” с тремя другими англичанами отплыл к отмелям Кампече, чтобы привести остальную часть флотилии Дрейка, состоявшую из двенадцати фрегатов Ее королевского высочества Елизаветы; Мартен с Шульцем поплыли вдоль побережья на юг, а Дрейк на “Золотой лани”, Уайт на “Ибексе” и Бельмон на “Торо” сопровождали их на расстоянии, лавируя так, чтобы не возбуждать подозрений и догадок, что действуют они вместе, но при необходимости прийти на помощь.

Задачей Шульца был сбор по пути как можно большего количества индейских челноков в прибрежных рыбацких деревнях. Сбор, или скорее закупка, как ему с нажимом порекомендовал Мартен, и что выводило Генриха из себя. Ведь рассчитываться за челноки предстояло орудиями, привезенными им из Англии: пилами, топорами, молотами, долотами, лопатами, кирками, напильниками, ножами — и всем самого лучшего качества! Для индейцев! В обмен на пироги, которые не стоили даже десятой части этих предметов! За которые Шульц вообще не стал бы платить, а просто забрал их силой.