Наступаю носочком ей на ногу. Она на меня смотрит и понимает, что я не сильно-то и хочу об этом говорить при родителях. На самом деле я просто ещё не придумала причину, по которой мне нужно было увидеть её в воскресенье вечером, на ночь глядя. Просто соскучилась. Нет, я пока не готова признаться ей, как сильно по ней скучаю, что не могу без неё жить. Белого света без неё не вижу, каждую секунду думаю только о ней. Молюсь на неё, дрочу на неё, живу ею! Это сильнее меня. Пора бы завязывать, но я не могу.

— С Сашкой поссорилась? — шепчет она.

Какая замечательная идея! Ну, конечно! И как я сама не додумалась?

— Ага, — отвечаю.

— Бедненькая, — сюсюкает она со мной. А я не знаю, что и сказать, просто опускаю ресницы и жду, что она меня пожалеет.

— Да мы не сильно поссорились, — шепчу я так, чтобы её родители не слышали. — Просто мне нужно было поговорить с кем-то, кто бы меня понимал. А сейчас уже всё в порядке.

— Моя маленькая, дай я тебя обниму! — сюсюкает со мной Вика и крепко-крепко прижимает меня к себе.

И тут эсэмэска от Сашки. Стандартный текст, никакой фантазии!

— Что пишет? — спрашивает она.

— «Вернись, я всё прощу!» — Делаю вид, что читаю и улыбаюсь. — Да шучу я, шучу! Мы ещё вчера помирились.

Викина мать смотрит на меня.

— Юль, ты можешь приходить к нам, когда тебе захочется, — говорит она. — Я рада, что у Вики есть такая подруга.

— Спасибо вам! — отвечаю.

— Ладно, пошли, ещё в институт опоздаем, — говорит Вика и встаёт из-за стола. Я хвостиком следую за ней.

Мы заходим в её комнату, и Вика передо мной раздевается до трусов. Она стоит передо мной голая, в одних только трусиках, и спрашивает, что ей надеть. Мне хочется прикрыть глаза, я смущаюсь, но вспоминаю, что я тоже девчонка и мне можно пялиться на женские прелести.

— Надень синий, — говорю я, а сама любуюсь её идеальной, слегка торчащей грудью. Ах, если бы у меня такая была!

Вика надевает бюстгальтер и просит меня помочь застегнуть, а мне прямо хочется к ней прикоснуться. Я делаю вид, что поправляю бюстгальтер, а на самом деле глажу её, у меня даже руки трясутся и слова в горле застряли. Какая же она волнующая!

Вика встаёт на носочки и натягивает колготки, в них её ножки кажутся идеальными. Стою и смотрю на неё; ничего грациозней я в жизни не видела. Она накидывает маечку, блузку, пиджачок. Она уже почти одета, а я только начинаю краситься. Я реально сегодня какая-то медлительная.

— Юу-уль, ускорься! — говорит она. — А то мы в институт опоздаем.

— Да-да, конечно. — Всё равно стою и пялюсь на неё.

— Давай! — Она хлопает в ладоши прямо у меня перед глазами, чем выводит меня из ступора.

В институте я от неё не отлипаю. Я так соскучилась, что мне буквально физически не хватает её. Я сижу с ней, хожу везде за ней, мы даже в туалет ходим вместе. И вовсе не потому, что мне нравится подглядывать — нам просто одновременно хочется. Этот какая-то синхронизация. А ещё сильнее мне хочется быть рядом, наслаждаться каждой секундой рядом с ней. Это для меня несёт какой-то сакральный смысл.

Она появилась в моей серой будничной жизни и озарила её своим светом, и вот я уже не представляю, как буду жить без этого света. Я же дышать не смогу без её голоса, без её улыбки, без её глаз и без её ног. Меня угнетает мысль, что то, что между её прелестных ножек, достанется другому — какому-нибудь грязному и потному мужику. И сколько бы я ни старалась быть красивой, она и не посмотрит в мою сторону. Это так ужасно, что два самых прекрасных на свете создания не могут быть вместе! Но я пытаюсь гнать от себя подобные мысли, гнать как можно дальше. В конце концов, кто знает, что будет дальше и как всё сложится? Я живу сегодняшним днём, и сегодня я счастлива. Могла бы я стать счастливее? Конечно. Но, видимо, я не заслужила. С тем же успехом я могу стать несчастной: всё так зыбко.

Когда её нет рядом, я мучаюсь, места себе не нахожу, живу надеждой, что увижу её и услышу. Я не считаю это странным: что странного в любви? Это естественно, это нормально. Господь не ошибается, когда дарит нам любовь.

Хоть и не религиозна, но верю в душу. Я просто чувствую её с тех пор, как там поселилась любовь. Это чувство выше любого физического. Ни секс, ни страсть рядомс ней не валялись. Любовь — это что-то небесное, что-то возвышенное, даже наркотическое. Она не может быть просто физическим чувством, я не верю, что её способно ощутить тело. Её может почувствовать только душа.

Я до сих пор не знаю, как она ко мне относится. В моих мечтах Вика тайно влюблена в меня и жить без меня не может. Она точно так же мучается, как я, и держит всё в себе. Мы пробиваемся навстречу друг другу сквозь толщу комплексов и непонимания, а значит, рано или поздно это случится. Что именно? Мне страшно пока об этом думать, не могу себе представить тот день, когда мы откроемся друг другу, но я знаю, что он настанет, и это будет самый лучший день всей моей жизни.

Интересно, что же у неё на душе на самом деле? Хоть бы одним глазком туда заглянуть! Внешне она кажется улыбчивой и безмятежной, но что за этим может скрываться, какие скелеты хранятся в её шкафу? Пусть она тоже окажется лесбиянкой, ну пожалуйста, пусть влюбится в меня, я очень прошу! Я ни о чём так никогда не просила. Потому что, если это не так… мне страшно об этом думать. Если это не так, то я навсегда останусь одинокой, потому что точно её никогда уже не разлюблю. Такая любовь не умирает.

+++

Ближе к пятнице Сашка пригласил меня к нему на дачу на все выходные. Что за Сашка? Ну, Сашка — мой парень. Представляете, у меня всё ещё есть парень, которого я вроде как люблю. По крайней мере, когда-то любила, а сейчас… не знаю, всё так запутанно. Если Вику я люблю всей душой и всем сердцем, то с Сашкой мне просто хорошо. А ещё мы с ним трахаемся по возможности. Но секс у нас не то чтобы очень, но можно ради друга потерпеть. А для удовольствия я могу и сама себе подрочить.

Я уже жалею, что согласилась поехать с ним на дачу, где мы будем только вдвоём. С одной стороны, это не такая уж и плохая затея, но мысль о том, что я снова два дня не увижу Вику, сводит меня с ума. Хотя два дня — срок, вроде, недолгий, но как же он мучительно тянется!

С самого утра первого дня я буду думать только о ней. Сначала это будут приятные мысли, а потом тягостные. К вечеру воскресенья я на стенку буду лезть, лишь бы снова её увидеть, лишь бы прикоснуться к ней. Успокаиваю себя тем, что снова завалюсь к ней домой, и мы снова проснёмся в объятиях друг друга. Да, мне уже хочется большего, но я не собираюсь торопить события.

Сашка заехал за мной с самого утра, а накануне вечером мы снова сидели с Викой у меня, я опять делала ей педикюр. Я вообще делаю его ей как можно чаще. Считаю её ножки произведением искусства, обожаю к ним прикасаться, только не целую. Я люблю их по настоящему, даже больше, чем свои. Невероятно, но я даже признаю, что её ноги красивее моих. Я не много в чём могу вот так признаться. А её «розочка» и её «лепесточки» (я случайно видела один, когда она переодевалась, и до сих пор не могу забыть этот нежный розовый цвет — такой невинный и мягкий)! Я даже губу тогда закусила — так мне захотелось почувствовать их аромат! Но я сдержалась, я уже привыкла сдерживаться. Я даже привыкла к этим дурацким разговорам о парнях. Видите ли, мой Сашка идеальный, и ей в жизни такого не найти!

«Дура! Ты — идеал, ты — совершенство, ты — всё, о чём можно только мечтать!» — хочется мне ей сказать и поцеловать. Но приходится это всё в себе держать. Вот так и живу, не в силах никому рассказать о своих чувствах.

Всю ночь до самого утра мы переписывались, а перед самым рассветом я немного вздремнула, и тут Сашка звонит.

Беру трубку и сквозь сон бормочу:

— Заходи. — Снова кладу трубку и проваливаюсь в сон. В следующий раз я просыпаюсь, когда он уже на кровати сидит и за ногу меня тормошит.