— Мне ещё никто такого массажа не делал, — говорит она.

— Я оканчивала курсы массажистов, — вру в ответ. Какие курсы? Ничего я не заканчивала. Просто иногда делала массаж маме и бабушке.

Заботливо помогаю ей перевернуть страничку конспекта — только для того, чтобы невзначай задеть рукой её грудь. У меня внизу живота уже всё горит, и я не знаю, как потушить этот пожар.

Я прикасаюсь к её ноге и чувствую приятное покалывание в паху, которое течёт прямо от сердца. Теперь понятно, что испытывает Сашка, когда гладит мои ножки. Но массаж ног — это довольно интимная вещь, я же не могу предложить его девушке. Так что же делать?

Я сижу неподвижно, и моя рука вроде как случайно лежит на её стопе, но я хочу её сжать, помять, поцеловать. Я снова хочу сосать, но это какое-то другое желание. Не такое, как раньше сейчас-то я уже уверенно возьму в рот всё, что она захочет туда положить.

«Эврика!» — хватаю её за руку и делаю вид, что осматриваю её ногти.

— Ты маникюр сама делала? — спрашиваю я.

— Нет, конечно, в салоне, — улыбается Вика. — А что?

— А педикюр тоже в салоне делаешь?

— Признаться, давно не делала.

«Нетрудно догадаться, при твоём-то отношении к косметике».

— А я сама себе его делаю… ну и иногда подругам. Не хочешь, пока ты у меня… — Чёрт, слова не лезут из горла, я дико волнуюсь!

— Ой, спасибо, я и так слишком тебя напрягаю.

— Да ничего страшного, — отмахиваюсь. — Покажи, что там у тебя.

Вика немного стеснительно оглядывается по сторонам. А после снимает носочки, и протягивает мне ножки. Я с видом эксперта держу их в своих руках. Неужели это то, о чём я мечтала, едва удерживаюсь от желания их расцеловать? Красивые стройные ножки, длинные пальцы, большие ровные ногти.

— Уголки немного подпилить и вскрыть лаком, — говорю я, а сама не хочу выпускать их из своих рук.

Приношу из ванны тазик и быстро делаю соляную ванночку.

— Опускай ноги, — говорю и сама ставлю их в воду. Вика внимательно на всё это смотрит.

— Может, пересядешь в кресло, — предлагаю я.

— Ага, — кивает она.

Включаю ей что-то смешное на ноутбуке, какой-то камеди клаб, их сейчас полно разных. А сама достаю свои инструменты, ножнички, пилочки щипчики.

— Всё дезинфицировано, как салоне, — говорю я.

— Я и не сомневаюсь, — отвечает Вика, попивая чаёк.

Беру её левую ногу и мну её в своих руках. Как же это приятно! Жалко, целовать нельзя. Ах если бы у Сашки были такие же ножки я бы их сутками целовала! Это вам не какой-то мерзкий член сосать, это реальное произведение искусства.

Тщательно вытираю Викины ножки полотенцем и начинаю обрабатывать пемзочкой, пилочкой и щипчиками подправляю кутикулы, подравниваю ноготочки, наношу скраб.

— Слышь, Юлька, у тебя талант! — говорит Вика. — Так старательно педикюр делаешь!

— Спасибо! — отвечаю, держа в руках её ножки.

Дожидаюсь момента, когда она отворачивается, и прикасаюсь легонько к её стопе губами. Я розовая, абсолютно розовая, во мне не осталось ничего гетеросексуального. Она всё-таки сделала из меня лесбиянку. Представляю член Сашки, и мне становится противно, меня реально тошнит.

А может… была не была, предложить ей секс… ну, или хотя бы полизать ей ножки?

«Даже не думай об этом», — одёргивает меня внутренний голос.

Каждый раз забываю, что футфетиш — это извращённая форма секса. Подружки друг другу такого не делают. Нельзя просто подойти к девушке и предложить полизать ей стопы. Но зачем тогда этому сказочному созданию такие ножки, которые мне целовать хочется? Это нечестно, хотя… мои ножки ничуть не хуже. Так что всё справедливо.

Вика надолго отвернулась и не заметила, что я их поцеловала, или сделала вид, что не заметила. А может, решила, что это ей показалась. Интересно, ей когда-нибудь целовали ножки? Мне — да. А ей их поцеловала я, не смогла удержаться, долбаные гормоны сводят меня с ума. Я, будто пьяная, заканчиваю педикюр. Так перевозбуждаться просто недопустимо. Это банально вредно для моего юного тела. Сашка… Срочно звоню ему, а то у меня недотрах случится.

— Каким лаком поверх накрасить?

— Красным, — пожимает она плечами. И наивно так на меня смотрит. Я стою перед ней почти на коленях.

— Не-ет, нет, тебе не пойдёт красный: ты вся такая лёгкая, изящная, волнующая. — Я что, её уже комплиментами обсыпаю? Надо прекращать с этим лесбосом. В конце концов, у меня есть парень, и я не собираюсь ничего менять. Поигрались и хватит. — Думаю белый матовый тебе подойдёт.

Вынимаю из тапочки и показываю свою ножку. Она пристально на неё смотрит; хоть я и в колготках, но там всё отлично видно.

— Ну, давай белый, — соглашается Вика.

Достаю свой любимый белый лак, взбалтываю и аккуратненько наношу поверх бесцветного. Надо ещё время, чтобы высох.

Ставлю лак назад, беру свой телефон; три пропущенных от Сашки. Я забыла про телефон на целых полчаса — такого со мной ещё не случалось.

— Сейчас, — говорю Вике и отхожу в сторону.

Понимаю трубку.

— Да! — раздражённо отвечаю Сашке.

— Ты дома? Я сейчас подъеду.

Оборачиваюсь и смотрю на Викулю.

— Нет, нет, не сейчас… давай позже, я сама тебя наберу. Окей?

— А что случилось?

— Ничего, просто я сейчас не могу.

— Ты не сама? Ты там с кем? — волнуется Сашка.

— Да сама я, сама, просто мама попросила с ней посидеть, у неё сегодня температура, — на ходу сочиняю я.

— А, ну ладно, тогда давай завтра увидимся. Передай маме, чтобы выздоравливала.

«Обязательно передам, конечно же», — ухмыляюсь я, хочу положить трубку, но резко передумываю.

— А у тебя сегодня свободно? — спрашиваю.

— В смысле? — не понимает он. Я уже говорила о том, какие мужики непонятливые.

— У тебя квартира свободна? А то у меня мамка.

— А-а-а, хата? Нет.

«Блин, а так сегодня хотелось!»

— Ну, Саш, мы так давно не встречались! — Канючу я. — Придумай что-нибудь.

— Можем в машине, — растерянно предлагает он.

— Са-аш, ну ты что, дурак? Давай снимем комнату. — И мысленно добавляю: «ты меня трахнешь, и по домам разбежимся».

— Ты это серьёзно?

— Абсолютно, — говорю. — Я скину тебе ВКонтакте список хостелов. Договорись и заходи вечером. Буду ждать, — улыбаюсь я.

— Люблю, целую, — отвечает.

— И я тебя люблю. — Я кладу трубку и возвращаюсь к Вике.

— Слушай если у тебя дела, то я домой пойду, я и так злоупотребляю твоим гостеприимством, — суетится она.

— Что ты, нет, чувствуй себя, как дома. — Забираю из её рук конспект. — Вижу, как ты устала, давай массаж тебе сделаю.

— Мне сто лет массаж никто не делал.

— Тогда для своего возраста ты хорошо сохранилась. — И мы смеётся.

Вика ложится на живот, а я сажусь сверху на неё и прижимаюсь к ней всем своим телом.

— Расслабься, — шепчу я ей на ушко.

Она улыбается и закрывает глаза. Я смазываю руки кремом и начинаю втирать его в её кожу. Кожа у неё идеальная, чистая, нежная — одно удовольствие к такой прикасаться!

— Ты лучшая подруга на свете: согрела, накормила, педикюр мне сделала, массаж. Может, я к тебе жить перееду… — мурлычет Викуся. — И у тебя такие мягкие руки?

— Ты можешь расслабиться и помолчать, — говорю. — Только не засыпай.

Смотрю в окно, а за окном уже темно. И ту слышу поворот ключа в замке.

«Это мамка. Нас спалили», — первая мысль.

Вскакиваю и начинаю судорожно застёгивать пуговички на её блузке, джинсы ей подтягиваю.

— Спасибо за заботу, конечно, но я и сама могу застегнуться, — улыбается Вика.

В комнату заходит мамка.

— О-о-о, смотрю у нас гости! Добрый вечер! — кивает она.

— Добрый! — здоровается Вика, а я стою рядом, красная, словно меня застукали за чем-то постыдным.

— Юль ты чего замерла? Познакомь меня с твоей подругой. — Мать смотрит на меня и не понимает, что происходит.

— Это Вика, она новенькая в нашей группе, — тараторю я.