Двери справа, двери слева, над головой тускло светящиеся по причине недостаточного напряжения «вечные» алхимические лампы, под ногами прошарканный до бетона линолеум. На приставленных к стенам стульях ждут своей очереди посетители — большей частью скучающие солдаты гарнизона. И на всех теперь не ранешние знаки различия, а перекочевавшие из Дружины петлицы.

— Тащите с собой чего? — поинтересовался сидевший за обычным конторским столом пожилой инспектор без знаков различий на выцветшей от времени форме. Над всеми четырьмя дверями в этой небольшой комнатке были развешаны таблички: «Красный сектор», «Желтый сектор», «Зеленый сектор», «Оранжевый сектор».

— Как обычно. — Олег непринужденно плюхнулся на заскрипевший стул для посетителей. — Будь любезен, оформи нам пропуск на Иванова Иван Иваныча.

— Смирнов сказал: на Иванова больше не оформлять. — Направив лампу на толстую амбарную книгу, служивый пододвинул к себе чернильницу. — Сидоровых начинать велено.

— Сидоровых так Сидоровых, — не стал спорить Олег и закинул ногу на ногу. — Слушай, Прокопыч, у вас же задумка с секторами просто шикарная, но немного до ума вы ее не довели.

— Чего еще? — Инспектор шлепнул печать в книгу и по линейке оторвал узкую полоску бумаги в четверть листа.

— Зеленый, желтый, красный сектора — это просто здорово. Но как вы без синей ямы живете?

— Ха-ха-ха, очень смешно, — то ли сознательно, то ли просто под настроение скопировал интонации робота Вертера Прокопыч. — Пусть божий человек стволы выкладывает. И не качайся на стуле — ножки расшатаешь.

Ничуть не удивившись подобному обращению, Мстислав молча положил на конторку мои «Гюрзу» и «Тайгу». Инспектор переписал их серийные номера в книгу и вытащил из верхнего ящика стола две пломбы, моток проволоки и пломбир.

— Это еще зачем? — удивился Олег, продолжавший как ни в чем не бывало качаться на стуле.

— Разрешения есть? — поднял на него взгляд Прокопыч.

— Нет.

— О чем тогда речь? На входе две единицы огнестрельного оружия зафиксировали, на выходе их проверят. Какие варианты тут еще могут быть?

— Ты пломбы не зажимай, — предложил Олег. Все равно никто смотреть не будет.

— А ну как проверят?

— На все воля Божья, — поднял глаза к потолку скромно стоявший в уголке Мстислав. Генералов едва удержался от язвительной реплики и то только потому, что встретился с совершенно серьезным взглядом подручного Доминика.

— Ну, если так… — Инспектор пригладил прокуренные усы и, накрутив на спусковые скобы проволоку, продел в отверстие пломбы только один ее конец. — Не зажать не могу, у меня все учтено. Но учтите — прихватят на жареном, Смирнов в курсе будет, почему такая беда приключилась.

— Благодарю. — Олег подхватил ружье и пистолет. — Передавай респект боссу.

Инспектор пробурчал, что русский язык засорять всякой непотребщиной последнее дело, и указал на дверь с зеленой табличкой. Дальше все оказалось совсем просто: на выходе у нас всего-навсего проверили выданные инспектором пропуска, и мы преспокойно вывалились на улицу. С неопломбированными стволами, которые никто не удосужился проверить.

— Олег, а чего ты с пломбами мудрил? — проводив взглядом патруль дружинников, остановился на крыльце Мстислав. — Смысл?

— А чтоб неповадно было, — честно сознался Олег и хмыкнул. — Да и мало ли по дороге что приключиться может. Вдруг кого вразумить понадобится?

— Это да, — кивнул помощник Доминика и натянул шапку. — Это запросто…

Обмен репликами прозвучал на редкость двусмысленно, но я не стал ломать голову над тем, для чьих ушей в первую очередь предназначались слова сектантов — для моих или Владимира. Пусть их. Не до того.

А ведь действительно не до того: впервые за все время с возвращения в Приграничье я смог по-настоящему расслабиться и снять колдовские щиты. Городские стены в полной мере выполняли свою функцию, и магическое поле в Форте напоминало теплую и застоявшуюся болотную водицу. Никаких резких перепадов, никаких болезненных уколов энергетических разрядов. Хорошо-то как! Будто в эту самую теплую водицу по макушку окунулся…

Так что окончательно в себя я пришел, только когда мы уже миновали площадь перед пропускным пунктом. Пришел в себя и обратил внимание на разложенные у стен домов небесно-голубые цветы — еще не набравшиеся холода «Сердца вьюги».

— Это еще что такое? — дернул я за плечо Олега.

— «Кровавая среда», — спокойно заявил Мстислав.

— Чего?!!

— Да с полгода назад уже демонстрацию уродов разогнали, кого-то затоптали, кого-то подстрелили, вот и носят, — куда более понятно объяснил Олег. — Типа, в память.

— А! — припомнил я ту демонстрацию уродов. Оно и понятно — особым терпением Дружина никогда не отличалась. Да и Торговый союз наверняка требовал как можно быстрее освободить площадь от уродов.

Мы прошли мимо здания комендатуры, на котором свежей покраской выделялись следы недавнего ремонта, и по проспекту Терешковой вышли на Южный бульвар. Я с интересом вертел головой по сторонам, пытаясь приметить изменения, произошедшие за время моего отсутствия. Да нет — вроде все так и было. Народу разве что, несмотря на позднее время, на улице довольно много, но Южный бульвар — такое место, где никогда безлюдно не бывает. Собрать одних охранников в кучу — уже небольшая толпа получится. Да, по большому счету, и время мало на что влияет: здесь полно заведений, которые помогут вам расстаться с праведно и тем более не очень праведно нажитыми деньгами в любое время суток. Та же «Серебряная подкова» или «Сан-Тропез» круглосуточно работают.

Случайно подняв глаза к небу, я сбился с шагу и чуть не свалился в сугроб: через весь бульвар между двумя столбами тянулась растяжка — «Жилой комплекс класса люкс — Царство Аида. Совершенная магическая защита. Продажа квартир, аренда». И адрес Морга. Вот это размах! Ну Гадес дает! Интересно, почем теперь аренда моей комнатушки встанет? Коммерсант хренов…

Мимо нас пронеслись запряженные тройкой лошадей сани, легко обогнавшие медленно ползший вдоль тротуара уазик с синей полосой по борту. Дружинники на такое неуважение внимания не обратили и, припарковавшись на обочине, принялись шмонать стоявших у входа в приткнувшийся между домами игровой павильон «Captain F.» парней.

Устроившиеся на противоположной стороне дороги у куда более респектабельного заведения — торговавшей чародейскими амулетами лавки «Odin, Thor amp; Со» — уличные музыканты дружинников не испугались и продолжали настраивать инструменты. Мы как раз перебежали через Южный бульвар, когда они начали свое выступление.

Черные сны запоздалой весны,

Проклятой сказкой связаны мы.

Безлунны ночи, но не беда:

Лазурное солнце над нами всегда.

Тоскливый голос тощего вокалиста с выбивавшимися из-под вязаной шапочки длинными лохмами не вызывал особого желания кинуть в раскрытый футляр гитары даже мелкую монетку, но тому, казалось, на это было просто наплевать — с какой-то неестественной отрешенностью он продолжил вытягивать слова припева:

Если забудешь, то не поймешь,

Просто не вспомнишь и не найдешь.

Четверо мертвых, пятый живой.

Ну-ка скажи мне, а ты, брат, — какой?

И музыка, и интонация казались знакомыми и почему-то навевали ассоциации с Новой Зеландией, но загоняться на эту тему я не стал — как ни странно, у пятерых музыкантов нашлись слушатели. И среди подошедших послушать выступление оказались несколько крепкого сложения парней с вышитыми на длинных кожаных куртках изображениями обвитых колючей проволокой шестерен. Цеховики. Как бы мне так на знакомых не нарваться. Ни к чему оно.

— Пошли быстрее, — поторопил меня настороженно посматривающий по сторонам Мстислав.

— Иду, — подняв воротник фуфайки, я попытался прикрыть лицо. Мне вот что на самом деле интересно — как на таком холоде они на инструментах играть умудряются? Ладно барабан, но у гитариста пальцы давно отвалиться должны, а флейтист — всяко к своей дудке примерзнуть.