— Лады, — кивнул я, и вот это оказалось совершенно некстати: плескавшееся в голове пламя полыхнуло с новой силой. Еще немного, и из ушей дым повалит. Одно непонятно: зачем уничтожать арсенал, который мы только что захватили? Да и хрен бы с ним, не до того…

Как дошел до фургона — не помню. Вроде Ломов протянул руку и затащил внутрь, а Напалм сунул бутылку с водой, но что все было именно так — не поручусь. Хреново мне было…

Окончательно очнулся я, когда фургон уже выехал из района, застроенного гаражами и складами, и проезжал мимо городского арсенала. Туман в голове к этому времени понемногу рассеялся, самочувствие почти пришло в норму, а ломота в костях больше не вызывала желания закинуться чем-нибудь обезболивающим типа кеторала или янтарной плесени.

— Напалм, дай хлебнуть, — попросил я внимательно рассматривавшего свое запястье пироманта.

— Держи, — отлив себе в крышку термоса несколько глотков, парень кинул мне пластиковую полторашку, на дне которой плескалось еще грамм сто воды.

— Благодарю. — В два глотка я опустошил бутыль и бросил ее на пол фургона.

Перебиравший стрелы Ветрицкий выразительно посмотрел на меня, но благоразумно промолчал. Прижавшаяся к нему плечом Вера пинком отправила бутыль к задней двери, и теперь уже пытавшийся что-то писать себе в блокнот сотрудник СВБ хмурым взглядом выразил неудовольствие устроенным беспорядком. Хлебавший явно кое-что покрепче воды Грицко протянул мне свою флягу, но я лишь покачал головой. Ничуть не смутившись, дружинник тут же сунул ее Шмидту.

Напалм тем временем надорвал бумажный пакетик, промаркированный странной аббревиатурой МПЭ-44, и высыпал серый порошок в крышку термоса. Следом он вытащил одноразовый шприц и, набрав в него полкуба настойки железного корня и ампулу новокаина, заполнил остававшееся место приготовленным раствором абсорбента.

— Ты чего это? — поинтересовался я, когда он одним глотком влил в себя мутную жидкость из крышки термоса и воткнул в левое предплечье иглу.

— «Тянет неспроста в заповедные места», — невпопад пропел пиромант и, убрав в аптечку использованный шприц, осторожно стянул с левой кисти перчатку. Вся тыльная сторона ладони оказалась обнесена крупными водянистыми волдырями, кожа вокруг которых покраснела и вздулась.

— Ты не заразный, часом? — забеспокоилась Вера.

— Это же не грипп, чтоб воздушно-капельным, — внимательно разглядывая отекшее запястье, скривился Напалм. — Откат словил, вот и высыпало.

— Ну и чего делать будешь? — Я попытался устроиться поудобне, но тут фургон тряхнуло на выбоине и меня крепко приложило затылком о борт.

— Смотря как абсорбент подействует, — пожал плечами пиромант. — Может и рассосется все само, а может, и нет.

— Доктор, у меня все рассосалось! — заржал Грицко и вновь приложился к фляге.

— Будешь дразниться — печень поджарю, — даже не повернув головы в его сторону, пообещал Напалм, и дружинник, подавившись, закашлялся.

— Лед, мы свободны, или на сегодня еще не все? — перегнулся к нам через спинку сиденья Ломов, сидевший рядом с водителем в кабине фургона.

Я потер ноющий затылок.

— Кузьминок никаких распоряжений не оставлял?

— Нет.

— Тогда до завтра. Собираемся у «Тополей» в это же время.

— «А значит, завтра на том же месте в тот же час», — фальшиво пропел Напалм и надорвал упаковку еще одного одноразового шприца.

— Все до «Тополей» или кого по дороге высадить? — уточнил водитель.

— Высади на площади Павших, — углядев, что мы пока еще едем только по Кривой, попросил я.

— Куда намылился? — поднял на меня глаза пиромант. — Нам бы вообще до Лукова сегодня смотаться.

— Ну давай пообедаем да и смотаемся, — предложил я. Почему не смотаться-то? Смотаемся. В общагу возвращаться все равно никакого желания нет. Пустил квартирантов, блин. — В «Западный полюс» заскочим и пойдем.

— Дорого там.

— Угощаю, — усмехнулся я. А что? Пока при деньгах, можно и пошиковать. В пределах разумного, конечно.

— Да ну, — замялся Напалм. Он надел на шприц иглу и, проткнув один из волдырей, начал медленно отсасывать ярко-желтый гной. — Там же свои тусуются, а так придешь — ни вздохнуть, ни пернуть.

— Ты там не свой, что ли? — хмыкнула Вера. — А рассказывал-то, рассказывал…

— Я — свой… — Ловко обработав самые крупные волдыри, пиромант приоткрыл боковую дверь фургона и выкинул почти полный шприц на дорогу. И вовремя — разъевший пластик гной полыхнул маслянистым пламенем. — Но — то я…

— Хрен с тобой, не пойдем туда, — решив не спорить, согласился я. Темнит парниша чего-то, как пить дать, темнит. Пусть я раньше в «Западный полюс» и не особо часто заглядывал, но ничего такого не замечал. Хотя попадались там завсегдатаи со странностями, может, Напалму и виднее. А скорее всего сам накосячил, вот и не хочет старым знакомым на глаза попадаться. — Но жрать-то охота!

— Пойдем на колхозный рынок к Пентагону, — вдруг предложил пиромант, заматывая кисть чистым бинтом. — У меня знакомый там шашлыки жарит — пальчики оближешь.

— Тоже пиромант? — хихикнула Вера.

— Очень смешно, — выразительно посмотрел на нее Напалм. — Обхохочешься.

— Ну так я не понял, на площади Павших останавливаться? — решил уточнить вконец запутавшийся водитель.

— Нет, все в «Тополя» едут, — принял решение я.

— Смотрите, мне все равно по пути, могу потом вас до Южного бульвара докинуть.

— Договорились, — не стал отказываться я. Вот они — прелести служебного положения.

Кивнув, водитель начал что-то тихонько насвистывать себе под нос и вскоре остановил фургон у ворот «Тополей». Выгрузка много времени не заняла — заготовленное для операции барахло давно уже нашло своих новых владельцев, и уж каждый позаботился, чтобы его вещички покинули машину вместе с ним в целости и сохранности. Убедившись, что мои новоявленные подчиненные ничего не забыли из своих пожитков, я захлопнул боковую дверь, поправил соскользнувший с плеча ремень пистолета-пулемета и махнул водиле рукой:

— Трогай!

Фургон, недовольно рыкнув мотором, выехал на дорогу и, подпрыгивая на ухабах, потащился к Красному проспекту.

— Ты вообще куда сейчас? — поинтересовался я у водителя, когда на перекрестке он повернул налево, подрезав отчаянно засигналивший рафик с соколом и синей полосой на борту.

— Хрена вам! — радостно завопил парень и прибавил скорости. — Да мне в гараж в Центральный, но без разницы через Кривую возвращаться или с Южного на Терешкову выехать. Так вас подвезу, да и дорога, честно говоря, здесь лучше.

Разговорившийся водитель трепал языком без умолку всю дорогу, от нас с Напалмом требовалось лишь изредка поддакивать и разными междометиями демонстрировать свое внимание. Ну мы его и не перебивали — пусть болтает. От нас убудет, что ли? Как радио, честное слово.

Так что когда он неожиданно замолчал, не закончив мысль, я нисколько не насторожился: мало ли, может, горло у человека пересохло. Как выяснилось буквально через мгновение, стоило быть немного внимательней. Фургон резко затормозил, его повело, и мы с Напалмом со всего маху впечатались в противоположный борт.

— Совсем…?! — заорал взбешенный Напалм, но водитель уже выскочил из машины и обложил кого-то трехэтажным матом.

Перегнувшись через переднее сиденье, я выглянул в окно и увидел, что он выясняет отношения с тремя перегородившими дорогу дружинниками. Те от такой наглости немного опешили, а потому у парня хватило времени ткнуть медленно зверевшим служивым в лицо жетоном. Это он правильно — опознавательных знаков-то на нашем автомобиле никаких.

— Чего у вас тут? — выбрался я из фургона и на всякий случай продемонстрировал свою бляху.

— Беспорядки, — глядя мимо обозленного водителя, заявил коротышка в не по росту длинной шинели с нашивками старшего сержанта.

— Нам бы до Южного, — пристально уставился я на него. — Пропустите?

— Не могу, там дальше все перекрыто, — покачал головой дружинник. — Если только в объезд, дворами.