Старик говорил тихо, но другие слышали его. Мартин Барвик, чье мужество оставляло желать лучшего, проглотил комок, застрявший у него в горле.

— Золото уже почти наше, — ободрил их Старик.

— Не нравится мне этот корабль.

— Не бойтесь, это просто еще один трофей.

И они двинулись вниз по горной дороге к городу.

— Здесь двенадцать домов, — произнес Джейкоб. — По два человека на дом и десять на форт.

Подходя к воротам, матросы сбились в кучу.

— В форте на ночь никто не остается, — пояснил Гарри Мэлькольм. — Они идут туда только тогда, когда на них нападают англичане или пираты.

Кто-то тихо засмеялся.

— По два человека на дом, — повторил Старик. — Убивайте, грабьте, сжигайте!

Они стояли у самых ворот, когда раздался лай собаки. От неожиданности все вздрогнули и отступили. С корабля в гавани раздался громкий окрик по-испански.

— Ха! Собаки не дремлют! — сказала Старик, вкладывая в слова двойной смысл. Он ринулся вперед в темноту. Обычно он вел себя осторожно и осмотрительно, но когда кровь в нем кипела, он уже не поворачивал назад. Прежде чем матросы успели опомниться, он уже кричал им:

— Вперед, ребята, возьмем их еще тепленькими!

— Нет, стойте! — попытался остановить их Джейкоб. — Вернемся, пока не поздно! Они еще не знают, кто мы и откуда. Попробуем в другой день!

Но люди уже ринулись за Стариком. Он с криком бежал впереди и они следовали за ним по пятам. Джейкоб остался один в темноте. Он был на редкость предусмотрительный человек и не хотел так запросто рисковать своей головой. Поэтому он остался стоять там, где стоял.

Старик бросился к первому дому. Из темноты раздался выстрел и он зарычал от боли и злости. Филип Маршам обернулся и заметил, как какой-то человек перебежал дорогу за его спиной. У него не было времени вникать в суть дела. Первые крики разбудили город. Около десятка человек перестреливались с солдатами из форта, но здесь они были почти безоружны, потому что слепо палили в темноту и тратили много времени, чтоб заново зарядить ружье. Старик быстро поджег сухую траву. Он уже не думал о том, что пламя может выдать их расположение и их небольшие силы. Огонь перекинулся на доски. Из дома кто-то плеснул ведро воды и пламя, шипя, погасло. Один из матросов «Розы Девона» получил удар ножом и тут же упал замертво. Рядом с ним упал и другой, сраженный пулей. Им приходилось очень часто перезаряжать ружья. В передышках между стрельбой они отчетливо услышали плеск весел. С корабля к берегу плыли две лодки с солдатами. С другой стороны к ним бежали люди с ружьями и шпагами. Город ожил. Игра была закончена. Солдаты превосходили их по численности и снаряжению. Матросам не оставалось ничего другого, как спасаться бегством.

Все, кому удалось бежать, собрались вместе на вершине холма. Большинство из них в глубине души уже давно хотели навсегда покинуть «Розу Девона», но искать убежище в потревоженном ими пчелином улье было бы глупо. Они оказались среди врагов. Десять человек остались в форте: кого-то убили, кого-то ранили, кто-то попал в плен. Те же, кто еще держался на ногах, пустились в обратный путь к «Розе Девона». Их подгоняла мысль, что на рассвете, вероятнее всего, за ними пустятся в погоню.

Они ворчали, ругались, и бормотали про себя проклятья. Один из них прошептал Филипу, что, будь у них более знающий капитан, им бы повезло больше, и что его глупость стоила ему разбитой головы.

— Это тебе за пустую болтовню, — зло отозвался Старик. Он шел как раз за их спиной. Он так ударил матроса прикладом по голове, что тот свалился на землю. Ярость его не знала границ. Он бы задержался и закончил свое грязное дело, но усталость взяла верх и он пошел вперед.

Они взбирались на холмы и спускались вниз, пробирались через чащи и переправлялись через речки, обходили лесные завалы и шли по лощинам и песчаным берегам туда, где стоял их черный фрегат. Дорога их измотала. С языков срывались одни проклятья. К полудню, голодные и измученные, они добрались до «Розы Девона». Впереди шел капитан и его люди. За ними тащились все остальные. Они ругались между собой и хватались за ножи без повода.

В бледных лучах утреннего солнца они спустились к кораблю. Им показалось довольно странным, что «Роза Девона» не подает никаких признаков жизни. Они поднялись на палубу и обнаружили там одного повара. На лбу у него от страха выступил холодный пот.

— Я не имею к этому никакого отношения, — стал он оправдываться. Он еще не забыл мучительных часов, проведенных в кандалах. Как известно, пуганная ворона и куста боится. Так повар трясся от страха, что его обвинят в том, что произошло в их отсутствие.

— К кому и чему ты не имеешь никакого отношения? — свирепо спросил Старик. Кок застучал зубами от страха.

— К ним… Они ушли.

— Кто ушел?

— Вилли Конти и Джо Кирк. Они взяли лодку, хлеб и пиво.

— Сдается мне, — произнес Старик удивительно спокойным голосом, — что ловить следует не Вилли Конти. Твой или мой, Джейкоб?

Повар не понял ничего из того, что сказал Старик. Ему показалось, что кто-то из них двоих потерял рассудок. Но Гарри Мэлькольм и Джейкоб хорошо знали, что имел в виду капитан. Для Филипа Маршама его слова тоже не остались загадкой.

«Роза Девона» снялась с якоря и вышла в море. Надо было бежать, иначе погоня настигла бы их. Корабль держался близко к берегу, подгоняемый легким утренним бризом. Из-за моря вставало солнце и золотило верхушки деревьев. «Роза Девона» походила на птицу, которой подрезали крылья.

На борту корабля осталось около тридцати человек. У них были крепкие пушки и достаточные запасы пороха и ядер. Предусмотрительные торговцы закупили все это, чтобы иметь возможность защитить себя от пиратов. В таком состоянии «Роза Девона» могла бы совершить вполне успешное торговое или рыболовецкое плавание. Матросы хорошо бы заработали на этом. Если бы они отправились ловить рыбу к берегам Ньюфаундленда или в Массачусетский залив, то, без сомнения, вернулись бы весело звеня золотыми монетами. Этого бы вполне хватило, чтобы выпить за здоровье всех хорошеньких служанок в Плимуте и его окрестностях, а потом снова отправиться в путь, чтобы пополнить карман. Времена были тяжелые, но не заработать на кружку хорошего пива мог только совсем никудышный моряк. Однако у Старика и Гарри Мэлькольма были другие планы и другие цели. Они хотели получить все сразу, захватив какой-нибудь достойный корабль королевского флота. Сейчас они были в дурном настроении, кляли фортуну, которая от них отвернулась, ругались между собой и кричали на матросов. От них раздражительность распространялась по всему кораблю.

В то утро только двое из всех матросов сохраняли спокойное расположение духа после всех неудач прошлой ночи. Один из них был Джейкоб. Он, как всегда, сидел в углу и холодно следил за всеми, кто проходил мимо. Казалось, что мысли его где-то далеко. Другой был Филип Маршам. В отличие от Джейкоба он проявлял живой интерес к тому, что творится на корабле среди матросов. Он уделял гораздо больше внимания другим, чем себе.

Матросы собирались в кучки по три-пять человек, ругались про себя и рассказывали друг другу истории о том, как тот или другой капитан геройски брал корабль или город, получив при этом огромную добычу и пролив много крови. Так прошел весь день. Солнце уже село. Фил стоял на баках. Джейкоб сидел в углу под ютом. Они наблюдали за матросами, которые время от времени о чем-то тихо переговаривались. Вдруг раздался громкий голос:

— Да, да! С тобой все кончено!

Четыре человека перешли из рулевой рубки в главную каюту. Остальные мрачно встали полукругом под ютом. Джейкоб поднял голову и прислушался. Лицо его было сосредоточено, губы плотно сжаты. При первых звуках Фил подошел ближе к каюте, из которой доносились голоса.

— Черт бы вас побрал! — громко возмутился Старик. В голосе у него звучали одновременно и удивление, и ярость. О чем речь?