— Есть люди, которые хотели перерезать этому парню глотку, — произнес он, — другие предлагали сжечь его на столбе или живьем содрать с него кожу. Но у меня доброе сердце и по натуре я милосердный человек. Да, он нарушил клятву и подло нас предал, но я не держу на него зла. Пришлось просто выкрутить ему руки, чтобы выудить из него признание. Больше он мне не нужен. Повторяю, я не держу на него зал. Я даже приказал сделать для него гроб. Ты когда-нибудь видел гроб лучше?

Что можно было бы на это ответить? Старик снова держал корабль в своих руках, несмотря на все прошлое недовольство и возмущение матросов. Его иронии они боялись больше, чем его гнева.

С наступлением темноты они пустили гроб в лодку, куда потом один за другим спустились матросы.

— Давай, боцман, — спокойно и торжественно произнес Старик. — Здесь есть еще одно весло.

Филу не оставалось ничего другого, как спуститься в лодку вместе со всеми и занять свое место у весла. В паре сидел плотник. Юноша взял весло и поставил его между коленями.

Посередине лодки лежал гроб. Всего было четыре весла, по два с каждой стороны. Рядом с каждым гребцом сидел еще один матрос. Двое сидели на носу. Еще двое и Старик — на корме. Вилли Конти положили на дно лодки перед стариком. Руки и ноги юноши были связаны.

Лодка отошла от корабля. Матросы налегали на весла, а Старик руководил ими. Лодка была перегружена, глубоко осела в воду и двигалась медленно.

Над ними кружили и монотонно жужжали москиты. Лодка мягко скользила по воде. Волны плескались о прибрежный песок. В пальмах шуршал ветер. На фоне звездного неба величественно возвышались горы. Это было то самое место, в котором человеческая душа раз и навсегда могли обрести покой. Но мало кто из них предавался сейчас подобным философским размышлениям. Натура человека загадочна и непостижима. Простое жужжание москитов может отвлечь его от мыслей о Вселенной и необъятной красоте мира.

Матросы отмахивались от комаров и громко ругались. Старик приказал им замолчать и продолжать грести. Они подошли уже близко к берегу, но высаживаться еще было рано.

Шло время. В тишине слышался только шум ветра, плеск волн и тяжелое дыхание матросов. Старик стоял на корме и выбирал место, где можно причалить лодку. Кто-то из матросов тоже глядел на берег. Тем временем Вилли Конти, связанный по рукам и ногам, незаметно шевелился на дне лодки. Он подтянул ноги таким образом, чтобы найти точку опоры. Неожиданно для всех он подпрыгнул и упал на спину рядом с бортом. Отсюда, извиваясь как змея, он отчаянно пытался перекинуть себя в воду.

Старик в ярости кинулся к Вилли, чтобы удержать его, и схватил за руку. Один из матросов, желая помочь ему в этом, изо всех сил ударил Вилли Конти прикладом по лицу, но при этом он задел Старика. Тот потерял равновесие и выпустил юношу. Прежде, чем кто-либо успел сообразить, что происходит, Вилли Конти выскользнул из лодки, и упав в воду, быстро пошел ко дну. Похоже, удар был смертельным. Вилли уже не выплыл. Смерть была для него единственным спасением. Старик взревел от ярости. Он был похож на дикого хищника, у которого украли добычу. Он резко повернулся к тому, кто его толкнул, схватил тяжелый гроб, приготовленный для Вилли Конти, поднял его над головой и швырнул в матроса.

Гроб угодил прямо ему в голову и упал за борт. Матрос схватился за раненную голову. Между пальцев у него сочилась кровь.

— Свинья! Осел! — рычал Старик. — Я уже собрался уложить тебя на место Вилли Конти. Но обойдемся без гроба. Ты не достоин этого.

Лодка уткнулась в белый песок. Старик вскочил на ноги и громко рассмеялся, видя, как его жертва трясется от страха.

— Убирайся! Если еще раз ты попадешься мне на глаза, я перережу тебе глотку? Понял? Перережу глотку!

— Нет, нет, не прогоняй меня! Не прогоняй! — закричал матрос. — О Боже! Только не это! Индейцы или испанцы прикончат меня! Дикие животные разорвут меня на куски. Нет! Нет!

Старик улыбнулся и протянул руку за мушкетом. Беднягу охватил ужас. Держась рукой за раненную голову, он скрылся за пальмами. Не раздалось ни одного выстрела. Никто не потянулся за ножом или шпагой, пока вопли несчастного не стихли вдали, но Старик все-таки выстрелил ему вслед, заставив его вскрикнуть.

— Эй, Мартин, возьми весло этого негодяя, — приказал Старик и развернул лодку к морю.

Они гребли молча и были рады тому, что могут хоть как-то отвлечь себя от мрачных мыслей. Деятельность — вот что позволяет человеку не думать о том, что его гнетет.

Ночью, когда все уже крепко спали, Мартин вдруг неожиданно вскочил и разбудил всех пронзительным криком, чем вызвал ужасный переполох на палубе. Он открыл глаза и повторял про себя:

— О Боже! Ну и сон! Ну и сон! — Он протер глаза, как бы избавляясь от ужасного видения.

На корабле продолжали недовольно ворчать. Это одна из человеческих слабостей, от которой людям не так-то легко избавиться. Но о замене капитана разговоров больше не заводили. Некоторые надеялись на то, что теперь удача будет на их стороне. Они говорили о той добыче, которую уже захватили, мечтали о добыче, которая еще ждет их впереди, и вспоминали вкус крепких напитков и лакомств, которыми их встретит мамаша Тейлор в Байдфорде. Другие же воздерживались от разговоров и лишь молча покачивали головами. Было видно, что они мечтали покинуть этот корабль. Но какие бы настроения не преобладали на борту «Розы Девона», толку от этих разговоров не было никакого.

Весь следующий день и всю ночь они стояли на якоре. Матросы ели, пили и грелись на солнышке. На «Розе Девона» были хорошие запасы и пока они не испытывали нужды ни в еде, ни в выпивке, но каждый, у кого была голова на плечах, понимал, что на борту что-то не так. С исчезновением Джейкоба, который так ловко ускользнул от своих обязанностей, корабль потерял какую-то прочность и единство целей, пусть даже и преступных.

Не стало и Вилли Конти! Как сказано в древней книге: «одному попала в рот муха, другому — волос, один не удержался на подмостках, другой упал с порога. Все они приняли смерть. У человека много путей, которыми он идет к своему последнему пристанищу и которые отрывают его от груди матери-земли».

Вилли Конти погиб ужасной смертью, но он избежал худшего. Филипу Маршаму суждено было пережить своего друга, но на его долю выпали такие испытания, от которых другой по воле судьбы был избавлен.

Обо всем этом Фил долго размышлял. Мук совести он боялся больше, чем всех пыток инквизиции. Ему почему-то опять вспомнился старый рыцарь в красном плаще. Одним словом, в голове Фила созрел план и он выжидал подходящего момента.

На вторую ночь, когда Старик расслабился и потерял бдительность, Фил пробрался на нос корабля и перелез через борт. По веревке, которую он специально приготовил, он спустился в лодку Тома Джордана. Действовал он бесшумно, чтобы его не услышали с палубы. Сев в лодку, он взял весла и стал грести к берегу. Будучи человеком с четной душой, он мог терпеть компанию этих головорезов, но не вечно.

Добравшись до берега, он втащил лодку на песок так, чтобы ее было хорошо видно с корабля. При желании они могли доплыть до нее. Не долго думая, Фил направился в сторону холмов. Поднявшись на вершину, он оглянулся и некоторое время наблюдал, как «Роза Девона» плавно раскачивается на волнах. Он надеялся, что больше никогда не увидит этот корабль. Потом он посмотрел вниз на мерцающий залив. Там на дне лежало мертвое тело Вилли Конти. Фил отвернулся и быстро зашагал через холмы прочь от залива.

С наступлением дня на «Розе Девона» обнаружили побег боцмана. На берегу стояла лодка и все могли видеть, каким образом он ушел. Настроение на корабле стало мрачное и злобное.

С горы можно было видеть, как «Роза Девона» расправила свои паруса и белой птицей пошла в море. Но смотреть было некому. Ничто не нарушало величавого спокойствия залива в это летнее утро. На голубом небе ярко светило солнце, зеленые пальмы плавно шелестели листвой, вторя шуму волн. В сказочной красоте этого места не осталось и следа жестокости.