— Я об этом ничего не знала, — сказала Касси, удивленно глядя на меня и профессора. — Но даже если такое и в самом деле происходило, я не вижу никакой связи. Южная Америка — это не Африка.

— Да, это не Африка, моя дорогая, — согласился профессор. — Однако во время некоторых своих экспедиций финикийцы доплывали до таких далеких мест, как Канарские острова и даже острова Мадейра, а потому есть вполне обоснованные предположения о том, что они могли доплыть и до Америки.

— Вы хотите сказать, что… что эта скульптура может быть финикийской?

— Я считаю, что она могла быть высечена прямо здесь финикийцами, которые, вполне вероятно, приплыли сюда во время одной из своих дальних экспедиций. Их корабль, я думаю, могло прибить к берегам Южной Америки штормом.

Кассандра нетерпеливо причмокнула губами.

— К берегам Южной Америки? — с насмешливым видом переспросила она, показывая рукой на восток. — А вы знаете, на каком расстоянии мы находимся от океана?

— Ну… — профессор на секунду задумался, — они, возможно, заплыли в устье Амазонки и затем поднялись вверх по Шингу до…

— Вы это говорите серьезно? — перебила профессора, повышая голос, мексиканка. — Вы полагаете, что после того, как финикийские суда пересекли Атлантический океан, они проплыли по Амазонке и Шингу сотни километров против течения, преодолевая водопады и быстрины, среди непролазной и абсолютно незнакомой им сельвы только для того, чтобы прибыть именно сюда?

Кассандра произнесла последнее слово таким тоном, как будто речь шла о самом глухом и захолустном уголке мира. Впрочем, отчасти она, конечно, была права.

Профессор, слегка приуныв, стал молча о чем-то размышлять.

Я же воспользовался этой заминкой в разговоре для того, чтобы озвучить пришедшую мне в голову мысль.

— А разве не может быть так, что эта скульптура, а также и другие скульптуры, которые, как я подозреваю, таятся под всеми этими холмиками и пригорками, были созданы отнюдь не так давно, как мы предполагаем?

Теперь уже и Кассандра, и профессор уставились со скептическим видом на меня.

— Посмотрите повнимательнее, — продолжал я. — Камень почти не пострадал от эрозии. Насколько я помню, многие из тех барельефов на пирамидах майя, которые я видел в сельве Центральной Америки, уже едва различимы после шестисот-семисот лет эрозии. Так что эта голова, по всей видимости, была высечена из камня не в такие уж и древние времена. — Довольный своими рассуждениями, я улыбнулся. — А поэтому финикийцы, жившие три тысячи лет назад, вряд ли имеют к ней какое-либо отношение. Вы со мной согласны?

Кассандра кивнула.

— Очень хорошее наблюдение, Улисс, — снисходительным тоном произнесла она, — но ты опять упустил кое-что из виду.

— Ах вот как? — хмыкнул я, чувствуя себя уязвленным в очередной раз. — И что же это я упустил?

— Все очень просто — ты не принял во внимание тип этого камня и покрывавшую его растительность.

— А ты не могла бы объяснить более подробно? — спросил профессор, который, в утешение моему самолюбию, тоже, похоже, пока ничего не понял.

Мексиканка откинула волосы со лба, наклонилась и провела ладонью по поверхности камня.

— Во-первых, вот это — очень твердый гранит, который может противостоять эрозии в течение тысячелетий, тогда как камни, использовавшиеся майя в их сооружениях, представляли собой известняк — материал сравнительно рыхлый и податливый. Во-вторых, растительность, которая покрывала эту каменную голову, выступала в роли своего рода естественной упаковки и тем самым защищала то, что под ней находилось, от воздействия окружающей среды. Поэтому данная скульптура вполне может быть очень древней. — Кассандра самодовольно похлопала ладошкой по каменному виску. — Более того, я даже уверена, что она была высечена из камня очень многостолетий назад.

— Но кто мог ее создать? Об этом ты, наверное, даже понятия не имеешь.

— Ни малейшего, — на секунду задумавшись, ответила Кассандра.

— А вы, проф?

Профессор поднял руки и брови, наглядно давая понять, что ничего вразумительного по данному вопросу он сказать не может.

— Сеньорита Брукс отвергла мое предположение о финикийцах, а другого, боюсь, у меня пока нет, — пробурчал он.

— Ну что ж, — сказал я, пожимая плечами, — тогда придется признать, что ответа на этот вопрос у нас нет. Возможно, мы никогда и не сможем…

— Я знать, — раздался голос Иака.

Мы все трое повернулись туда, откуда этот голос донесся, и увидели, что туземец пристально смотрит на каменную голову. В выражении его лица чувствовались одновременно и страх, и благоговение.

— «Древние люди» делать, — убежденно заявил он. — Они делать этот каменный голова.

Несмотря на настойчивые возражения Кассандры, мы оставили в покое обнаруженную нами большую гранитную голову, так и не сумев придумать какое-либо более-менее правдоподобное объяснение тому, откуда она здесь взялась. Иак утверждал, что ее сделали «древние люди», однако это всего лишь добавляло нам еще одну неразгаданную загадку: а кто они были такие, эти пресловутые «древние люди»? Профессору пришлось взять Кассандру за плечи и напомнить ей, что мы представляем собой не археологическую, а спасательную экспедицию (пусть даже и не очень хорошо подготовленную), у которой имеется одна конкретная цель — найти Валерию. Все другие задачи следовало считать второстепенными, какими бы важными они ни казались.

По мере того как мы продвигались вперед, холмики и пригорки встречались все чаще и чаще, и все это более и более заинтриговывало нас. Кроме того, прямо перед собой мы увидели нечто такое, что поначалу приняли за своего рода плато и что в действительности оказалось, как мы заметили, подойдя поближе, вертикальным склоном очень длинного холма высотой в несколько этажей. Этот склон был расположен идеально перпендикулярно к дороге, по которой мы шли. Его покрывала густая растительность.

Дойдя до конца дороги, которая почему-то резко обрывалась перед этим вертикальным склоном, мы все четверо остановились, глазея по сторонам и пытаясь выяснить, а не сворачивает ли дорога в ту или иную сторону и не тянется ли она параллельно склону.

— Это тупик, — обескураженно констатировал я, уперев руки в бока. — Зачем кто-то стал бы строить дорогу, которая никуда не ведет?

— Мы, возможно, чего-то не заметили… — предположил профессор.

— А что мы могли не заметить?

— Ну, например, мы могли не заметить какое-нибудь ответвление, которое вообще не было видно и которое вело к руинам города Z, — стал рассуждать Кастильо, глядя по сторонам. — Нам казалось само собой разумеющимся, что эта дорога — главная, но мы, возможно, ошиблись. Мы сейчас, наверное, находимся в конце какой-нибудь второстепенной дороги.

Кассандра громко кашлянула в знак своего несогласия.

— Вы представляете себе, насколько сложно было построить каменную дорогу здесь, посреди сельвы? — сказала она, обводя рукой вокруг себя. — То, что вы заявили сейчас о какой-то там второстепенной дороге, это, простите за грубость, несусветная чушь.

— Неужели? — Профессор недовольно нахмурился. — А у вас есть более разумные предположения, сеньорита Брукс?

— Есть, — самоуверенно заявила Кассандра. — Мне пришло в голову одно предположение, причем довольно простое. А что, если мы… и так уже находимся в городе Z?

Профессор Кастильо прищурил глаза с таким видом, как будто он чего-то не расслышал, и, усмехнувшись, спросил:

— Что-что?

— А вы подумайте сами, — твердо произнесла мексиканка, показывая на дорогу, по которой мы только что прошли. — Мы протопали несколько километров по абсолютно прямой каменной дороге, с обеих сторон которой нам попадались холмики и пригорки, и они, судя по обнаруженной нами каменной голове, вполне могут быть скрытыми под слоем земли и растительности древними статуями или же небольшими зданиями. Лично мне кажется, что мы, сами того не замечая, шли по территории древнего города.