– Прошу вас выйти, господин, – он бросил равнодушный взгляд на Зехира, снимая со своего расшитого пояса несколько небольших полотняных мешочков.

– Я останусь, – холодно парировал Зехир.

Я даже протестующее головой замотала, но его мрачный взгляд мигом выбил из памяти все слова возражений.

– Вам нечего опасаться, я – один из лучших лекарей Авликеса и...

Зехир жестом попросил его замолчать.

– Я буду присутствовать в любом случае.

Старик лишь поджал тонкие губы, но ничего не сказал. Подошел ко мне и опустился на колени. Я тут же села.

– Если остались, господин, то приносите пользу, – лекарь явно привык распоряжаться. – Зажгите еще свечей.

Зехир молча зажег еще с десяток и теперь стоял, скрестив руки на груди и с настороженной внимательностью за нами наблюдал.

– Госпожа, прошу вашу руку.

– Ее нельзя касаться, – тут же возразил Зехир.

– Ох, как же ревнивые мужья осложняют лекарям жизнь, – старик с укором покачал головой.

Я не удержалась и захихикала. Пусть предупреждение Зехира и было связано лишь с неприкосновенностью предсказательниц, но я не смогла отказать себе в удовольствии представить его в роли ревнивого мужа. Получилось забавно и одновременно трогательно до невнятной тоски.

– Лучше и вправду меня не трогайте, – нарочито громким шепотом произнесла я, – а то мой муж порою слишком несдержан.

Я бросила хитрый взгляд на Зехира и обомлела. Он улыбался. Так тепло и ласково, что захотелось тут же вскочить, броситься к нему в объятия и сказать... Что сказать? Что придуманная мною иллюзия 'друг' превратилась в иллюзию 'любимый'? Я отвела глаза.

Лекарь тяжело вздохнул, но возражать не стал.

– Мне нужно лишь взглянуть на цвет ваших ногтей и все.

– Прошу, – я с готовностью протянула ему руки.

Он рассматривал мои пальцы с таким пристальным вниманием, что даже не по себе стало. И, наконец, произнес:

– Слабость. Просто слабость, – поднялся с колен. – Нужно восстанавливать и душевные силы, и телесные. Спокойный долгий сон, – он обернулся к Зехиру, – и никакой близости.

Тот невозмутимо кивнул.

– Сейчас выпить чаю с трилистником, а утром с настоем ягод идерики, – лекарь вручил Зехиру полотняный мешочек и небольшой пузырек с темно-фиолетовой жидкостью. – И отдыхать до отбытия каравана. Как раз продолжим путь только через день, лошади слишком обессилили.

Кивнув мне на прощание, старик вышел. Зехир последовал за ним. А я кое-как встала и спешно переоделась в ночную сорочку. Едва успела забраться под одеяло, как мое краткое одиночество закончилось.

– Вот, выпей, – Зехир протянул мне чашу с теплым травяным чаем.

На вкус отвар трилистника оказался таким гадким, что тут же захотелось выплюнуть его обратно. Кое-как допив, я отставила кружку и снова легла. Едва голова коснулась мягкой подушки, тут же начало клонить в сон. То ли слабость сказалась, то ли травяной чай уже начал действовать.

Зехир погасил все свечи, разделся и тоже лег. Причем не как обычно на другой край покрывала, а совсем рядом. Крепко меня обнял, словно это было само собой разумевшееся. И почему-то захотелось плакать. От жалости к себе, неспособной справиться с собственной иллюзией. От дикого желания довериться человеку, который казался мне единственным источником счастья во всем мире. И которому я была нужна лишь как предсказательница. Да и то ненадолго.

Кое-как победив соблазн так и нежиться в его объятиях, я нарочито строго произнесла:

– Лекарь же сказал, никакой близости.

– Думаю, он имел в виду другое, – парировал Зехир.

– Я поняла, – я постаралась скрыть смущение. – Но в нашем случае даже просто объятия уже верх близости.

Он тяжело вздохнул, словно я затронула нечто очень важное.

– Сария, мы связаны друг с другом до конца жизни, – тихо произнес Зехир. – Нелепо и глупо, так и оставаться чужими людьми. Знаешь, сегодня ночью, когда ты была там, по ту сторону песчаного смерча, я кое-что осознал. Даже странно, что не понял этого раньше... – он немного помолчал и все с той же тихой задумчивостью продолжил. – И пусть ты сейчас холодна ко мне, но я верю, что время все изменит.

– Время и вправду изменит все, – прошептала я едва слышно, глаза слипались от обуревающей сонливости. – Причем так, как ты совсем не ожидаешь. Ты не знаешь, как все сложится.

Зехир усмехнулся.

– Зато я знаю себя. И не нужно обладать способностями предсказателя, чтобы предугадать наше будущее. То будущее, которое я решил создать. Года через два я непременно напомню тебе об этом разговоре. К тому моменту, ты уже подаришь мне сына или дочь, и тебе самой будет казаться нелепым, что когда-то тоже считала наш союз лишь дружеской договоренностью...

Он говорил что-то еще, но слов я уже разобрать не могла. Да и последних фраз толком не осознала. Как бы мне ни хотелось продлить эти мгновения его объятий, но отвар трилистника оказался сильнее. Я просто не смогла бороться со сном. Так и уснула с невнятным чувством сожаления, что было сказано нечто важное, но я этого, увы, не запомнила.

Утром Зехир разбудил меня и заставил выпить уже другой, но не менее гадкий настой. Провалившись сразу же в глубокий сон, проснулась я лишь под вечер. Одна. На пару мгновений почувствовала присутствие Джабраила, но, видимо, джинну еще не хватало сил, чтобы воплотиться, и он снова куда-то пропал. Зато теперь я точно знала, что друг жив, и могла не волноваться.

Борясь со все еще не ослабшей сонливостью, я вылезла из-под покрывала, переоделась в дорожное платье, но выйти из шатра не успела. Полог откинулся, и я увидела Латифу. Жена правителя Авликеса вошла царственной походкой, бросила надменный взгляд на скудное убранство и кивнула вошедшему следом стражнику. Тот поставил дорожное оббитое мягкой тканью кресло и вышел. Присев, незваная гостья, удостоила растерянную меня своим вниманием.

– Наконец-то мы можем поговорить. О том, чтобы твой несдержанный муж не мешал нам, я позаботилась. Пусть еще некоторое время побродит дозором со стражниками по пескам. Сария, не стоит на меня так смотреть, – Латифа сдержанно засмеялась. – Девушке, не побоявшейся джиннов, перед правителями уж точно робеть нет смысла.

– Откуда вы знаете мое имя? – не удержалась я, так пока и не решив, стоит ли ее опасаться.

– Видишь ли, удивительная весть о предсказательнице Сарии, которой было дозволено выйти замуж, достигла всех уголков мира. Как и то, что в жены ее взял Зехир из рода Атрийена. Перипетии владения Колыбелью Нарайяна будоражат Авликес уже несколько лет, так что этого своенравного молодого человека я сразу узнала, увидев здесь, – милостиво пояснила Латифа. – Но одно так и осталось для меня загадкой. Разве предсказатели способны на что-либо, кроме видения времени?

– Наши возможности лежат за гранью понимания остальных, – пробормотала я, не поднимая на нее глаз.

– Что ж, допускаю. Но ты ведь прошла обряд второго рождения и, значит, стала человеком.

– Часть моей силы все же осталась со мной, – так и хотелось спросить, зачем ей-то все это знать, но решимости не хватило.

– И это, несомненно, радует, – судя по голосу, Латифа улыбалась. – Ты можешь оказаться весьма полезной. К тому же, как я вижу, ты скромна и немногословна, а эти качества я ценю в людях больше всего. Думаю, ты будешь счастлива служить мне.

Моя сдержанность закончилась.

– Прошу прощения, госпожа, но еще будучи предсказательницей я ведала свое будущее, и мое место совсем не во дворце.

Латифа чуть наклонила голову в бок и лукаво поинтересовалась:

– А где же? Рядом с мужем? Сария, мы все ведь взрослые люди, и когда я узнала о женитьбе Зехира на предсказательнице, ни мгновения не сомневалась, что именно им движет. Для него ты – лишь возможность вернуть Колыбель Нарайяна. Увы, не больше. Ты ведь достойная девушка, Сария. Неужели твоя гордость готова смириться с таким отношением?

Вошедший в шатер Зехир прервал наш разговор.

– Госпожа Латифа? – мрачно, без тени вежливости произнес он. – Что вам здесь угодно?