— А тем временем, — вмешался Амальрик, — солдаты дезертируют ежедневно, а наемники не устают спрашивать, почему мы прохлаждаемся. — Это был немедиец, огромный мужчина с львиной гривой светлых волос. — Мы должны действовать быстро, если мы вообще…

— Завтра мы выступаем на юг, — ответила принцесса. — А вот человек, который поведет вас!

Откинув бархатные занавеси, она драматическим жестом указала на киммерийца. Возможно, это был не слишком удачный момент для представления. Конан развалился в кресле, положил ноги на столик черного дерева, и был поглощен тем, что обгладывал кость, держа ее обеими руками. Он небрежно глянул на потрясенных аристократов, походя ухмыльнулся Амальрику и продолжал свое занятие с явным удовольствием.

— Сохрани нас Митра! — взорвался Амальрик. — Это же северянин Конан, самый беспокойный из моих негодяев! Я бы его давно повесил, если бы он не был лучшим из мечевиков, которые когда-либо носили кольчугу…

— Ваше высочество изволит смеяться над нами! — воскликнул Теспид, хмуря аристократические черты. — Этот человек дикарь, лишенный культуры и воспитания! Это оскорбление — заставлять благородных людей служить под его началом! Я…

— Граф Теспид, — сказала Ясмела, — у вас за поясом моя перчатка. Отдайте ее мне и идите.

— Идти? — воскликнул он, потрясенный. — Куда идти?

— В Косс или в Хадес! — ответила она. — Если вы не будете служить мне так, как я того желаю, вы не будете служить мне вовсе.

— Вы неправильно поняли меня, принцесса, — ответил он, склоняясь в низком поклоне, глубоко уязвленный. — Я не оставлю вас. Ради вас я даже готов предоставить мой меч в распоряжение этого дикаря.

— А вы, милорд Амальрик?

Амальрик выругался вполголоса, затем ухмыльнулся. Он был настоящим солдатом удачи, и никакой скачок удачи, безразлично, вверх или вниз, не мог его удивить.

— Я буду служить под его началом. Я всегда говорил, что жизнь должна быть короткой и веселой — а под командованием Конана Головореза жизнь несомненно будет и короткой, и веселой. Митра! Если этот пес когда-либо командовал больше, чем отрядом таких же убийц, как он сам, я готов съесть его вместе с его доспехами!

— А ты, мой верный Агха? — обратилась она к Шупрасу.

Тот пожал плечами, словно говоря своим видом: что еще мне делать? У него были типичная внешность для расы, живущей вдоль южных границ с Коссом: высокий, худощавый, черты лица более заостренные и ястребиные, чем у родственных пустынных народов с более чистой кровью.

— Иштар решает за нас, принцесса, — ответил он с фатализмом своих предков.

— Ждите здесь, — приказала Ясмела, и пока Теспид комкал и мял свой бархатный берет, Таурус обеспокоенно бормотал себе под нос, а Амальрик расхаживал взад-вперед, теребя свою светлую бороду и ухмыляясь как голодный лев, принцесса исчезла за занавесями и хлопнула в ладоши, призывая рабынь.

По ее приказу они принесли доспехи взамен кольчуги Конана — латный воротник, стальные ботинки, кирасу, оплечье лат, ножные латы, набедренник и шлем с забралом. Когда Ясмела вновь отдернула занавеси, Конан предстал перед собравшимися закованный в блестящую сталь. Одетый в броню с головы до пят, с поднятым забралом шлема, с тенью от черных перьев, украшающих шлем, на темном лице, он обладал мрачным величием, которое неохотно признал даже Теспид. С губ Амальрика неожиданно исчезла усмешка.

— Клянусь Митрой, — сказал он. — Я никогда не ожидал увидеть тебя, Конан, в полных рыцарских доспехах, но ты их не позоришь. Клянусь костями моих пальцев, Конан, я видел королей, на которых доспехи смотрелись не так уместно, как на тебе!

Конан молчал. Неясная тень промелькнула в его уме, как пророчество. Через много лет он вспомнит слова Амальрика, когда придет время мечте стать реальностью.

В слабом свете раннего утра улицы Хорайи были полны людей, которые наблюдали, как всадники выезжают из южных ворот. Армия наконец вышла в поход. Там были богатые рыцари, закованные в блестящую броню, разноцветные перья развевались над их полированными шлемами. Их кони, убранные шелком, лакированной кожей и золотыми пряжками, гарцевали и делали курбеты, когда всадники пускали их разными аллюрами. Утренний свет блестел на остриях пик, которые лесом поднимались над отрядами, их флажки развевал ветер. Каждый рыцарь нес знак дамы сердца — перчатку, шарф или розу, привязанный к шлему или перевязи меча. Это была кавалерия знати Хорайи, пять сотен отважных рыцарей под предводительством графа Теспида, кто, как говорили, надеялся получить руку самой принцессы Ясмелы.

За ними следовала легкая кавалерия на выносливых конях. Всадники были типичными обитателями холмов, худыми, с ястребиными чертами лица. На их головах были остроконечные стальные шапки, под их просторными кафтанами блестели кольчуги. Их основным оружием были страшные шемитские луки, которые посылали стрелу на пятьсот шагов. Этих воинов было пять тысяч, и во главе их ехал Шупрас. Его узкое лицо под остроконечным шлемом было мрачным.

По пятам за ними маршировали копьеносцы Хорайи, которых всегда было сравнительно немного в любом гиборейском государстве, где считалось, что единственная достойная служба — в кавалерии. Копьеносцы, как и рыцари, были древней косской крови — сыновья обедневших семейств, неудачники, безденежная молодежь, которые не могли себе позволить лошадь и рыцарские доспехи. Их было пять сотен.

Тыл замыкали наемники, тысяча всадников и две тысячи копьеносцев. Высокие кони кавалерии казались дикими и крепкими, как их всадники. Они не делали ни курбетов, ни прыжков. У воинов, этих профессиональных убийц, ветеранов кровавых кампаний, был мрачный деловой вид. Закованные в кольчугу с головы до пят, они носили свои шлемы без забрал поверх кольчужных назатыльников. Их щиты не были украшены, их длинные пики были без флажков. У седел были приторочены боевые топоры или стальные булавы, и у каждого воина на поясе был широкий меч. Копьеносцы были вооружены очень похоже, только вместо коротких легких пик всадников у них были длинные тяжелые пики.

То были люди многих рас и многих преступлений. Среди них встречались высокие гиперборейцы, худые и ширококостные, медленные на слово, но скорые на драку; рыжеволосые гундерцы с северо-западных холмов; чванливые отступники из Коринфа; смуглые зингаранцы с колючими черными усами и бешеным темпераментом; аквилонцы с далекого запада. Но все, кроме зингаранцев, были гиборейцами.

Позади войска шел верблюд в богатых попонах, ведомый рыцарем на боевом коне и окруженный группой воинов, вооруженных пиками, из охраны королевского дворца. На шелковой подушке сиденья ехала стройная фигура, закутанная в шелк, при виде которой народ, всегда помнящий о королях, снял шапки и разразился приветственными криками.

Конан Киммериец, которому было непривычно и неудобно в рыцарских доспехах, неодобрительно уставился на украшенного верблюда и заговорил с Амальриком. Тот ехал рядом с ним, великолепный в кольчуге, прошитой золотом, с золотым щитком на груди и в шлеме с развевающимся гребнем из конского волоса.

— Принцесса едет с нами. Она гибкая, но все равно слишком нежная для такого дела. В любом случае ей придется снять свои шелка.

Амальрик шевельнул светлыми усами, чтобы скрыть усмешку. Очевидно, Конан полагал, что Ясмела собирается взяться за меч и принять участие в сражении, как часто делали женщины варваров.

— Женщины гиборейцев не сражаются, как ваши киммерийки, Конан, — сказал он. — Ясмела едет с нами, чтобы наблюдать за битвой. Между нами говоря, — он наклонился к Конану и понизил голос, — я полагаю, что принцесса просто боится оставаться одна, без защиты. Она боится…

— Восстания? Так может проще повесить десяток горожан, прежде чем мы выступим…

— Нет. Одна из ее девушек проболталась о том, что Нечто явилось во дворец ночью и перепугало Ясмелу до смерти. Это дьявольское колдовство Нэтока, у меня нет сомнений! Конан, это нечто большее, чем плоть и кровь, с которыми мы сражаемся.