Недовольство международными банками и концернами содействовало укоренению в сознании многих из них мнения, что антисемитизм — верное средство для осуществления экономических реформ. При этом укоренилась доктринерская догма господства, связанная с харизматическим фюрером. Лишение социальных корней принесло с собой постепенный отход от нравственных основ буржуазного общества. Господство и власть, как таковая, сделались этической нормой самозванной элиты, выросшей из вульгарного национал-социализма.

В результате среди молодежи стало господствовать мнение, что новый порядок в третьем рейхе должен носить «разумный характер», диктатура одного человека — быть рациональной, а сама национал-социалистская революция — соответствовать основным правилам человеческого общежития. На деле же молодые национал-социалистские интеллектуалы столкнулись с примитивным стремлением к власти, пустой болтовней бонз и конъюнктурщиков, манией величия партийных аппаратчиков. Таковым третий рейх они себе не представляли.

И тут они узнали, что в СС создана организация, имеющая своей задачей вскрытие возникших в государстве недостатков и их исправление. Организация эта имела определенное влияние, так как за СД стоял Генрих Гиммлер, человек, стремительно идущий вверх. Для многих СД была надеждой и спасением. Сын ганноверского крестьянина, юрист и экономист Отто Олендорф, 1907 года рождения, член НСДАП с 1925 года, одним из первых разобрался в ее сущности.

Преподаватель в Кильском институте мировой экономики, он вместе со своим другом и учителем, профессором народного хозяйства Йенсом Петером Йессеном выступал против того, что считал вырождением национал-социализма, — государственно-социалистических, коллективистских направлений в партии. В конце концов он оказался на допросе в государственной тайной полиции. В письме своей жене Олендорф жаловался: «Во мне что-то изменилось. У меня нет более прежнего беспечного чувства безопасности в борьбе за наш национал-социализм».

Для него это был конец, так как партия не разрешала ему публично выступать с кафедр. Выход из создавшегося положения ему подсказал Йессен, который посоветовал обратиться к профессору Райнхарду Хёну, занимавшему тогда должность начальника отдела в центральном управлении СД в Берлине, располагавшемся на Вильгельмштрассе, 102. Олендорф отправился туда и был удивлен тем, что Хён привлекает к себе критически думающих людей. Так он был принят в СД.

Вместе с ним в СД пришли и другие интеллектуалы. К молодым сотрудникам службы безопасности первого периода теперь добавились еще более молодые национал-социалистские академики. К гессенцу Бесту и саксонцу Херберту Мельхорну в октябре 1933 года присоединился журналист Герман д'Алквен, а затем юрист из Вильгельмсхафена Герман Берендс.

Каждый из них приглашал своих знакомых и друзей в СД, так что в отделе Хёна скоро появились ученый-государственник доктор Франц Сикс со своим учеником Хельмутом Кнохеном, без пяти минут профессором литературы, а также саарбрюкенец Вальтер Шелленберг, 1910 года рождения, правовед и государственник, который еще во время учебы в Бонне был осведомителем СД. В нем Гейдрих усмотрел личность.

Привлечение этой интеллектуальной элиты СД избавило Гейдриха от опасности, угрожавшей динамике его полицейско-государственного аппарата. Поскольку до тех пор гестапо играло ключевую роль в его системе, он опасался, что будет слишком от нее зависеть. К тому же, несмотря на новые методы работы, в этой организации были еще сильны рудименты прусско-немецкой традиции управления и администрирования. Даже гестаповский юрист Бест оказался приверженцем старой чиновничьей системы и противником попыток Гейдриха внедрить революционную динамику вместо профессиональных знаний.

Между Гейдрихом и Бестом возникли некоторые трения, поскольку юрист слишком строго придерживался чиновничьей объективности.

Сотрудники Беста из его же собственных высказываний сформулировали текст, который повесили над рабочим столом Беста: «Против объективной работы возражений быть не может». Когда Гейдрих, как-то зайдя к нему в кабинет, прочитал эту надпись, то среагировал с издевкой: «Для министерских советников, с которыми вы здесь ведете переговоры, это может быть и справедливо. Но при существующем положении этот бюрократический тезис является полнейшей бессмыслицей и чепухой».

Трения между ними возникали и по кадровым вопросам. Гейдрих хотел видеть на ключевых позициях, гибких и ловких людей, не связанных юридическими нормами. Бест же считал, что ими могут быть только юристы. В отношении юристов Гейдрих придерживался мнения, высказанного однажды фюрером: «Я не буду спокоен, пока каждый немец не осознает, что быть юристом позорно».

Настоящий конфликт произошел, когда Гейдрих в начале 1935 года осуществил маневр, приведший впоследствии некоторых историков в замешательство. Неожиданно для всех он разделил СД на две части. Первую назвал «партийной формацией», в которую вошли все сотрудники полиции безопасности и которой надлежало стать инструментом объединения чиновничества с СС. Вторая часть должна была стать «разведывательной организацией» — «подвижным инструментом, органом ощущений и чувств на теле народа, видящим и слышащим все, что происходит у противника и во всех областях жизни».

Этим шахматным ходом Гейдрих избавился от давления гестаповских чиновников: Бест, Мюллер и Хубер перешли в партийную формацию СД.

Разведывательной СД Гейдрих предоставил неограниченное поле деятельности, заявив, что СД должна превратиться в своеобразный «Интеллидженс сервис» великогерманской империи.

Аппарат контроля СД был расширен и улучшен. В управлении безопасности на Вильгельмштрассе, где находился начальник штаба Гейдриха штандартенфюрер СС Зигфрид Тауберт, были созданы новые отделы.

Сама организация аппарата подтверждает предположение биографа Гейдриха Шломо Аронсона, что молодые сотрудники СД, «очарованные мыслью заняться таинственной шпионской деятельностью и разведывательными делами», были подвержены джеймс-бондовскому угару. В качестве прототипов они использовали персонажи из уголовных и приключенческих романов, в которых давалась явная переоценка британской секретной службы. В одной из таких книг Гейдрих вычитал, что ее шеф называл себя одной лишь буквой "Ц", что он не преминул скопировать. Поэтому в документации СД значилось: «Ц приказал» или «Решение по этому вопросу примет лично Ц». Был заведен даже штамп, на котором значилось: «Доложить Ц».

Не обошлось и без цифровой кабалистики: центральные управления обозначались римскими цифрами: I — организационные вопросы, II — контрразведка, III — зарубежная разведка. Входящие в них отделы имели арабскую нумерацию: I 1 — отдел надзора, I 2 — отдел, ведающий организационными вопросами, I 3 — отдел кадров, I 4 — реферат.

Центральные управления и отделы возглавлялись за редким исключением академиками и докторами. Во главе отдела организационных вопросов стоял дипломированный инженер доктор Вильгельм Альберт, начальником отдела надзора являлся юрист и экономист доктор Херберт Мельхорн, отдел борьбы с мировоззрением противника возглавлял профессор Франц Сикс[111], начальником отдела сведений о районах проживания стал профессор Райнхард Хён, а отдела противодействия разведывательным службам противника — оберфюрер СС Хайнц Йост[112].

Из этого штаба тянулись нити к семи командно-территориальным управлениям СД, созданным не в границах военных округов, а по территориальным принципам. Каждому из них подчинялись два-три округа, в составе которых оказались учреждения СД, располагавшиеся в сельских районах или больших городах.

Весною 1937 года управление СД «Северо-запад» отдало распоряжение, «чтобы каждый начальник провинциальных учреждений СД имел во всех населенных пунктах своего района нескольких доверенных лиц (не менее одного), которые в свою очередь должны располагать сетью осведомителей. Осведомители, однако, не должны знать, что работают на службу безопасности. Желательно, чтобы доверенные лица имели специальные блокноты, на листках которых телеграммным слогом ежедневно излагали свои сведения. Требовать от них пространных сообщений нецелесообразно, так как большинство людей пишут неохотно».