— Триллиум способен помочь только в момент смертельной опасности. К тому же его возможности ограниченны.

— Эти талисманы должны сыграть какую-нибудь роль в решении той задачи, которая поставлена перед нами?

— Я не знаю. Тебе придется раскрыть и этот секрет. Тебе многому еще придется научиться, познать то, что хранится в твоей душе, овладеть своими чувствами, побороть слабость и отчаяние, чтобы оказаться способной испытать судьбу. Одним словом, научиться правильно переживать… Вот что я знаю совершенно точно: когда закончится этап обучения, тебе будет дано знамение. У тебя появится новый талисман — Трехкрылый Диск. Тогда ты поймешь, что пора. Придет час сражения за Рувенду, за твою собственную душу…

— А мои сестры?

— Каждая из них должна будет исполнить то, что предначертала судьба. Если все будет хорошо, то они тоже получат знамения и обретут чудесные талисманы. Три лепестка священного Триллиума должны слиться воедино — тогда наступит великий час. Соотношение добра и зла в мире будет восстановлено!

— Вот значит как: — Харамис даже обмякла в кресле. — Можно сразу приступать к обучению? Я готова, только… Я бы не хотела показаться невежливой, но мне трудно поверить, что это все всерьез. Я даже — прошу простить меня — не очень верю, что вы существуете на самом деле.

— Веришь ты или нет, не имеет никакого значения. Сейчас ты находишься под воздействием страха и печали. Ты скоро успокоишься, восстановишь душевное равновесие, станешь храброй и сильной. Тогда и поймешь, что я не более чем песчинка в игре, которую ведут судьба и время. Тебе придется довериться самой себе и Богу, который любит нас и заботится обо всех.

Харамис иронически усмехнулась.

— Я нуждаюсь в более действенной заботе и помощи.

— Тебе должны помочь народы, издавна проживающие в Гиблых Топях. Все, кто обитает в горах, в болотах, лесах… Все, кто, как и рувендиане, почитают Черный Триллиум.

— И Узун пойдет со мной? Он ведь уже не молод…

— Он пройдет с тобой часть пути в том долгом странствии, которое тебе предстоит совершить. Такова его доля — по мере сил помогать тебе. Но главный вызов судьбы тебе придется встретить в одиночку…

Харамис задумчиво глядела на угасающий огонь в очаге и по-прежнему касалась пальцами амулета.

— Можете вы разъяснить мне смысл этой тяжелой духовной работы?

— Нет. Наступит день, и ты сама все узнаешь. Харамис невольно повысила голос:

— Можете вы помочь мне чем-то более существенным, чем еда и добрые советы?

— Да, это я могу…

Волшебница подошла к столу, села напротив девушки, открыла шкатулку и опустила туда обе руки. Затем, не вынимая рук, встала и каким-то неуловимым движением достала из шкатулки достаточно высокое зеленое растение, непонятно как умещавшееся в шкатулке. Это был живой Триллиум, ростом под стать Харамис. Корни его были обнажены, широкие листья глянцевито поблескивали, увесистые стручки полны семян. И самое удивительное — рядом со стручками стебель был усыпан распустившимися цветками, каждый величиной с детскую ладошку.

Харамис вскрикнула от изумления.

— Какая прелесть! А он живой? Он такой же, как и тот, что залит янтарем?

— Это последний живой Триллиум, известный в мире.

— И с помощью этого цветка мы сможем сокрушить короля Волтрика и Орогастуса? Я верю, Бина! — Харамис вскочила, подбежала поближе, принялась рассматривать удивительное растение, чьи цветки были одного цвета с ее волосами.

Волшебница протянула руку и что-то сняла с тыльной стороны одного из листьев, потом вдавила это «что-то» в ладонь Харамис. Затем ловко спрятала высокое растение в маленькую платиновую шкатулку, закрыла крышку.

Харамис недоуменно моргнула.

— Это… все?

Волшебница без слов взяла ее за руку и повела к двери.

— То, что я вручила, поможет тебе, Харамис, на долгом и трудном пути. Королевская корона останется у меня — я сохраню ее. Никакой враг не прикоснется к ней. Помни только, что тебе противостоит Орогастус, а не король Волтрик. Он живет по законам магии, которые гласят, что каждое оккультное действие, каждое использование чар имеют следствием бессилие, на некоторое время неизбежно поражающее волшебника. Если ты сможешь определить его уязвимое место и скрыть свое, ты одержишь победу. Больше мне пока сказать нечего… Когда ты дойдешь до цели и станешь обладательницей Трехкрылого Диска, вернешься сюда, в Нот.

— Что представляет из себя Трехкрылый Диск? — озабоченно спросила Харамис.

— Ты его сразу узнаешь, как только найдешь… — успокоила Бина. — А теперь в дорогу!

Неожиданно Харамис обнаружила, что стоит на лужайке перед увитой плющом башней. Рядом Узун, одетый в новое походное платье. Она с изумлением оглядела себя и обнаружила, что ее прежняя грязная одежда исчезла. Теперь на ней был костюм из тонкой белой шерсти федока-альбиноса, поверх которого на груди висел священный амулет. На ногах — такие же белые, удобные и мягкие башмаки. На траве лежали два вещевых мешка и два посоха с железными набалдашниками.

— Я готов, принцесса, — сказал Узун. Он улыбнулся ей, его круглые щеки порозовели. — Белая Дама подарила мне новую флейту, вырезанную из фипла, так что теперь мы не заскучаем в пути.

— Но куда мы направимся? — спросила Харамис и взмахнула рукой. Тут она вспомнила о той вещице, которую подарила ей Бина. Девушка разжала пальцы — на ладони лежал стручок Черного Триллиума. Сухой, лоснящийся… Она невольно сжала его покрепче, и стручок лопнул. На ладонь выкатилась горсть крылатых семян. Опять же неосознанно Харамис подкинула одно семечко. К ее удивлению, вместо того, чтобы полететь по ветру, семя целенаправленно поплыло на север, к вздымавшимся на той стороне горам. Принцесса растерянно оглянулась — только теперь она заметила узкую тропку, ведущую в том же направлении.

— Ну, — вздохнула она, — пора в дорогу. Вот у нас и проводник теперь есть. Лучше не придумаешь. Что ж, пошли…

В полдень впередсмотрящий на флагманском судне неожиданно истошно закричал:

— Тревиста! Впереди Тревиста!

Караванщик Пелан, попечению которого была вверена наспех собранная флотилия лаборнокцев, поднял маленький золотой рожок. Звонкие звуки полетели над широко разлившимся Мутаром… Гребцы на всех четырнадцати ладьях подняли длинные весла, с судов в мутную воду упали якоря. Грохот цепей, всплески, крики…

Пелан подал еще один сигнал и приказал объявить отдых.

В ответ со всех судов донеслась ругань воинов. Несмотря на то что весь поход вверх по реке занял небывало короткое время, генерал Хэмил уловил что-то новенькое в тех проклятьях, что посыпались на голову проводника.

Вглядываясь в окружающую местность, Пелан расхаживал по палубе. Флагманское судно единственное из всех было свободно от повозок и тягловых животных, только на корме были привязаны боевые скакуны, неизвестно для чего понадобившиеся завоевателям в бескрайних болотах, лежащих вокруг Тревисты. Здесь же был уложен фураж, хранились запасы пищи для людей, а в кожаных чехлах и ножнах — оружие. Тут же на корме размещалась банда из двух десятков головорезов, называемых солдатами и слугами, которые всю дорогу резались в карты, храпели, отпускали непристойные шуточки в адрес гребцов.

Пелан на мгновение скрылся в маленькой рубке, устроенной на середине судна, — там у него была отдельная каюта, из которой его на время похода выселили Орогастус и двое его приближенных. Снова появившись на палубе, кормщик приказал маркитанту выдать гребцам и воинской команде по порции вина. Потом он постарался незаметно проскользнуть мимо кучки младших командиров. Те со злыми недовольными лицами смотрели на негодяя рувендианина, посмевшего остановить флотилию и лишить их дуновений прохладного ветерка. Теперь жарься на солнце! Пелан, не замечая их взглядов, поспешил на переднюю палубу. Здесь был растянут защищающий от палящих лучей тент, под которым расселись самые высокопоставленные пассажиры — принц Антар со свитой, генерал Хэмил с группой высших армейских офицеров, которые сопровождали его в разведывательной экспедиции, а также хозяин караванов, важный сановник в торговой гильдии Лаборнока купец Эдзар, только что назначенный послом, представляющим корону на переговорах с племенами оддлингов.