— Кто это? — нетерпеливо повторила Светлова свой вопрос.

— Я не знаю, — равнодушно пожал плечами Комаров.

«И то сказать, — подумала Аня, — эта визитерша явно не способна заинтересовать орнитолога… Люди-то они, вообще, как выяснилось, лишние…»

Зато эта женщина очень заинтересовала Светлову.

— Неужели это все? — со страхом в голосе спросила она Комарова, когда Тина улетела.

— Нет, кажется, не все… Я еще снимал. Тина еще раз кормила тогда птенцов.

— Да?! Значит, вы еще снимали в тот день?

— Да… Сейчас она вернется, — предупредил орнитолог. — Следите за ее возвращением… Это интересно.

— Я вся внимание. — Светлова нисколько не лгала.

Восемнадцать сорок. Тина прилетает снова. А неизвестная женщина в темном платке теперь спускается с крыльца и как-то довольно поспешно идет по дорожке к калитке. Раз-другой она даже испуганно — так, во всяком случае, показалось Светловой — оглядывается.

— Вы ее раньше когда-нибудь видели у Погребижской? — удивленно спросила Аня у орнитолога.

— Кого? — рассеянно поинтересовался Комаров.

— Эту женщину в темном платке?

— Нет, — Комаров пожал плечами. — Эту монашку? В первый раз.

«Монашку… Он прав, — подумала Аня. — Она похожа на монашенку».

— А можно мне несколько кадров… на память о нашей встрече? — попросила она у Комарова.

— Кадров?

— Да. Я бы хотела иметь вот такие снимки Тины… — Светлова указала:

— Этот, этот и еще этот…

— И этот? С монашкой? — удивился орнитолог.

— Да, если можно! — обворожительно улыбнулась Светлова. — Если вас, Леша, конечно, не затруднит сделать это для меня.

— Ну, что вы! — не задумываясь, согласился Комаров, потирая свои вспотевшие ладошки. — Я на здоровье… Анечка, для вас — что угодно! Хоти! монашенку — пожалуйста, монашенку! Хотя Тина то лучше, конечно, получилась.

Перед уходом Светлова снова взяла в руки снимок с пышной дамой, с которого и началась ее, полная поначалу недоразумений беседа с орнитологом Комаровым.

— Значит, это ваша соседка справа? — еще раз уточнила Анна.

Орнитолог рассеянно кивнул.

— Кажется, она совсем себя не сковывает приличиями?

— Как видите…

— А соседки слева? — поинтересовалась Светлова.

— О, эти… Эти очень целомудренные.

— Вот как?

— Ага… — уверенно подтвердил Комаров. — Они даже к завтраку, когда летом на балконе кофе пьют, выходят застегнутые на все пуговицы.

"Целомудренные? — Светлова припомнила уличный флирт «целомудренной»

Погребижской в Дубровнике. — Вот уж не подумала бы…"

Главное, что удалось узнать от орнитолога Комарова: Максим Селиверстов в доме Марии Погребижской в тот вечер — совершено точно! — был.

«Ох, — подумала Светлова, — уже почти скоро полтора года будет с того вечера-то…»

Значит, возможно, вот как обстояло дело… Мария Погребижская пожаловалась журналисту на шантаж, просила помочь.

А эта, Светлова уже так и называла Лидию Евгеньевну — эта! подслушала.

Светлову правда немного смущало, что ход ее мыслей до боли напоминал сюжет романа Стивена Кинга… Там тоже всех, кому главный герой романа, писатель, пытался подать знак, что попал в плен, свихнувшаяся злодейка-домохозяйка отправляла на тот свет.

Но поскольку версия с шантажом была единственной, благодаря которой у Светловой сходились концы с концами, то она и поторопилась отбросить свои сомнения.

Анна припомнила, как разговаривала с ней Лидия Евгеньевна. Совершенно несомненно, что старушка склонна к агрессивному, тираническому типу поведения!

Итак, секретарь подслушала, как Мария Погребижская жалуется журналисту на шантаж, испугалась разоблачений — и Селиверстова убила. Дальше…

Да, что же она с ним сделала дальше?

Стройная цепочка событий на этом месте обрывалась, и в логической конструкции обнаруживалась большая черная дыра.

Светлова снова набрала уже давно затверженный наизусть телефонный номер.

— Капитан, — снова попросила Аня Дубовикова, — можно воспользоваться вашими связями с ГАИ?

— Что еще у вас?

— Не было ли такого, что почти год назад в Катове у кого-нибудь из соседей писательницы Погребижской угнали машину?

— Поясните-ка ход мыслей.

— Смотрите, капитан: Максима Селиверстова нашли в лесу, под Тверью…

— Ну, да… Вы это уже говорили.

— Но как Селиверстов туда попал? Ведь далековато?

— Да, далековато…

— Допустим, его все-таки вывезли туда с дачи Погребижской.

— Как это вывезли?

— Ну… Скажем, уже в качестве трупа.

— Ничего себе «скажем»! — удивился капитан. — Может, все-таки не будем утверждать пока таких вещей? А то как-то это чересчур! По сути, вы обвиняете уважаемого человека…

— Это следует предположить хотя бы по той простой причине, что именно до того момента, когда Максим отправился на встречу с Марией Иннокентьевной, его путь известен. И именно с этой точки — дачи писательницы — его следы теряются.

— Ну, так и ищите их, эти следы… На то вы и Детектив. И еще бабушка надвое сказала, был он там, на этой даче, не был…

— За совет — спасибо. Следы я ищу.

— Не стоит благодарностей…

— А что касается «бабушки»… — Светлова подумала о Лидии Евгеньевне, — она, безусловно сказала надвое… Но я-то уже знаю точно!

— Что именно?

— Я тут, капитан, познакомилась с удивительным человеком… Видите ли, благодаря его своеобразным увлечениям существует доказательство, что Селиверстов точно побывал в тот день на даче у Погребижской…

И Аня рассказала капитану о своем визите к орнитологу.

— Так что видите, капитан, при таком свидетеле преступнице не отвертеться.

— Ну, Светлова, так это же отлично! Тогда, наверное, ваш орнитолог может рассказать и о том, как в тот вечер избавились от трупа? — хмыкнул ехидно капитан. — А может, он вообще часто видит, как закапывают трупы в саду Погребижской Или хотя бы слышит, как долбят цемент, замуровывая мертвые тела в стену дома? Соседям ведь все видно! Зачем, скажите, Светлова, таким благопристойным и немолодым дамам убивать практически незнакомого им безобидного журналиста? Мотив?

— Ну, у меня есть некоторые предположения…

— Ага… Вы предполагаете, что у них такое хобби, увлечение в часы досуга? Может, Селиверстов вообще у них не первый? Серийный, так сказать?

— Пока не знаю.

— Или, может, ваш орнитолог, видевший Селиверстова, побывавшего в тот день на даче, видел также, и как выехала тем вечером машина с участка Погребижской? А потом поздно ночью, точней под утро, возвращалась из Твери?

— Увы…

— То-то и оно, что «увы»!

— Понимаете, капитан, вы, как всегда, правы. Орнитолог Комаров вел свои волнующие наблюдения за синичкой Тиной почти весь вечер. И, увы, благодаря его неусыпному бдению и любознательности мы знаем, — ну так ему кажется, во всяком случае — что тем вечером эти две женщины никуда не отлучались.

— А ночью?

— Ночью тоже. Обычно он всегда слышит, как выезжает «Гелендваген».

— Джип? «Гелендваген»?

— Да, это их машина.

— Неплохо, — В общем, Комаров утверждает, что всегда знает, когда они приехали, когда уехали… Понимаете, там, в сельской тишине, с этим проще… Да и слух у нашего орнитолога обостренный.

— Наверное, это оттого, что он к чириканыо постоянно прислушивается?

— Возможно.

— Может быть, твои дамы кому-то поручили труп Селиверстова вывезти? — поинтересовался Дубовиков.

— Нет. И никто к ним не приезжал и по их поручению ничего не таскал.

Во всяком случае, Комаров этого не видел.

— Вот как? А Максим Селиверстов — если, вы утверждаете, его земной путь закончился в это доме! — тем не менее оказался в лесу под Тверью.

— Да ничего я не утверждаю, — возразила Светлова. — Что уж там! Нам известно даже больше: в первом часу ночи на дачу Погребижской звонила жена Селиверстова, Майя, разыскивая своего не вернувшегося домой мужа.