У меня в теле было столько адреналина, что я побежал. Бежал долго, пока не заломило грудь и не заболело в боку. Хотелось пить, но я терпел. Злость и чувство мести уверенно вели меня вперёд, словно схватили за руки и силой протаскивали сквозь любое препятствие, появившееся на моём пути.

Тусклый диск солнца коснулся верхушек деревьев, когда я вернулся к дому старика. Вернее к сгоревшему остову, тлеющему на месте дома. Сарай! Там тоже валялись чуть дымящиеся угольки.

Да ёбаный в рот!

Да как так-то!

СУКА!

Нихуя не осталось. Я поковырялся в тёплом пепле, раздвигая его палкой, и смог найти лишь пару костей и череп, скорее всего, принадлежащий патлатому.

ЗА-ШИ-БИ-СЬ! Маска сгорела, превратившись в груду пепла. Сгорела так же, как и моя надежда на спасение Роже.

Так, нужно успокоиться… Подумать хорошенько…

Дорога из деревни одна, куда идёт — хер знает, но если по ней к нам прискакали, то по ней они и ускакали. Логично? А то! Ну, тогда двигаю в путь, что тут думать. Но вот вопрос: сколько по ней пиликать? День, два или месяц? Может год… заебись план…

Нужно вернуться в деревню. Попрошу у отца припасы! Вдруг повезёт, и он раздобудет мне лошадь? Надо рискнуть.

К вечеру я вернулся в деревню. На улице тишина. Проходя мимо колодца, меня охватила дикая жажда. Ведра не было, а значит, и попить не смогу. Двое пьяниц стоявших возле входа в “Щепку” завидев меня громко заржали. Я кинул на них взгляд, и когда они его поймали, вдруг резко умолкли. Уже когда я проходил мимо них, двигаясь в сторону дома Отто, один прошептал второму:

— Это она! Заткнись, — и тычет рукой своего приятеля в грудь, — или ты хочешь, чтобы тебе крысы ночью откусили твой хер?

Подойдя к калитке дома, я огляделся. Во дворе никого. Животные молчат.

— Пап! — крикнул я и поймал себя на мысли, что это было максимально тупо. — Отто! Выходи!

Ну а что еще я мог крикнуть? Ау, это я, выходите!

Входная дверь распахнула. В дверях нарисовался отец. Вначале он меня не разглядел, но когда понял, кто стоит за забором, вдруг широко улыбнулся, быстро пробежал через весь участок, и распахнул передо мной калитку.

— Инга! — воскликнул отец. — Ты жива!

— Да…

— Давай, заходи, чего стоишь как неприкаянная.

По-отцовски обняв меня и водрузив свои тяжёлые ладони мне на плечи, мы прошли через двор, и зашли в дом.

Я нарушил их ужин. На столе, на тарелках, лежало жареное мясо, при виде которого у меня потекли слюнки.

— Садись, — говорит отец.

Мать засуетилась у печки, а Отто сбегал в соседнюю комнату и притащил стул.

— Где ты была, что с тобой случилось? — спрашивает отец.

Вот честно, сейчас что-то рассказывать, и пытаться объяснить, у меня нет никакого желания, и я просто говорю:

— Пить…

Отец хватает первый попавшийся стакан и сует мне в руки. Затем двигает тарелку с едой.

Когда я глотнул холодной воды, а кусок сочной говядины провалился в желудок, я закатываю глаза от удовольствия и выдыхаю. Сразу же заломило тело, заныли все мышцы. Адреналин отпустил меня, оставив моё тело один на один с болью и усталостью. И на том спасибо.

— Ну, рассказывай, — всё ни как не угомониться отец.

— Мне надо найти Роже! — говорю я.

Его густые брови заползли на лоб, а глаза чуть не вылезли из орбит.

— Вернуть Роже?

Короче, следующий час мы потратили на тупые объяснения, где я узнал, что это они сожгли дом старика, что теперь они знают правду о том, кто похищал людей, и что теперь главная цель — найти деда. Выдержав паузу, я рассказываю отцу, где он сможет найти деда, и еще пару созданий, выглядящих как уродцы, вышедшие из кошмаров. Отец не верит моим словам, но обещает проверить.

Не выдержав описания жутких сцен, Отто уходит в комнату. Я смотрю ему в след и испытываю тёплые чувства. Мальчик пережил много дерьма, но страх не смог овладеть его разумом. Он не замкнулся, не забыл как говорить, словно с ним ни чего страшного и не произошло. Когда он возвращается из комнаты, он садиться рядом со мной, кладёт на стол маску из застывшей человеческой крови, и говорит:

— Смотри, что папа мне подарил.

Я охуел.

— Где ты её взял? — спрашиваю я, протягивая пальцы к маске.

— Я забрал её из сарая, — говорит отец, — лежала на столе.

Ага, на столе! Конечно, пиздит как дышит. Но, может просто Отто не хочет шокировать?

— Она лежала не на столе, — говорю я.

Отец с подозрением на меня посмотрел. По его лицу не сложно догадаться, что он рассматривает всю эту ситуация с шуточной стороны. Но ничего, у меня для него кое что есть.

Поджав ногу к животу, я упираю ступню в стул. Поднимаю штанину и отвязываю от голени нож. Тот самый, что отец потерял. Как неоспоримый аргумент, как козырь, что я держал до последнего хода, я кладу нож на стол.

— Я смогу найти Роже с помощью этой маски, — заявляю я.

— Но как? — спрашивает отец, забирая нож со стола.

На его лице я вижу неподдельный интерес. Он крутить в ладонях нож, рассматривает его, поднимает глаза на меня.

— Я пока не знаю, но уверен, (тут я поправляюсь и говорю, что уверенА) что разберусь.

К этому надо привыкнуть….

— Та женщина, — говорит отец, — что забрала Роже, кинула эту маску к ногам Отто, и сказала — найди меня. Это было так странно. Что она имела в виду?

— То самое и имела в виду, — говорю я.

— Но как ты собралась её искать?

— Легко, — говорю, я, — куда ведёт дорога из деревни?

— Ты и сама знаешь…

— Нет, не знаю!

Отец громко проглотил слюну, подметив мой слегка грубоватый тон.

— Ну, — тянет он, — у нас припасов хватает на жизнь, мы особо далеко не уходим от деревни, а вот местный портной частенько наведывается в деревушку за лесом. Туда дорога и ведёт.

— Туда я и отправлюсь.

Хмыкнув, отец встал из-за стола. Взял маску, подошёл ко мне. Уставился на мои грязные волосы, с отвращением посмотрел на одежду. Хотел потрогать порезы на щеке, но я отвёл его руку в сторону.

— Иди, — говорит он, — омойся в бочке и ложись спать. Утром пойдём к Эдгарсу. Вещички твои обновим, и дорогу узнаем.

Когда я встаю из-за стола, он протягивает мне маску.

— Возьми. Надеюсь, у тебя всё получится.

Устроившись в тёплой и уютной кровати, я уже был готов провалиться в сон, как вдруг услышал странный разговор. Примитивный, на языке, который я слышу впервые, но, блядь, прекрасно понимаю. Во дворе, между собой о тяжёлой судьбе спорят свинья и корова.