— Но, милорд, миледи, выпьем за ваше здоровье. Морское молоко — это мой первый подарок. Теперь вас ожидает второй.

Нагнувшись, певец достал маленькую арфу — чуть больше моей ладони — я даже и не поняла, где он ее держал. Казалось, он вынул ее из воздуха. Затем одним прыжком обогнул стол и оказался в середине зала, в пространстве между другими столами.

— Позвольте мне, милорд, рассказать вам историю морских лисичек — песню, что поют весной в отдаленных местах на севере. Оттуда я сейчас и приехал. Вам это будет небезынтересно.

Отец опять рассмеялся, а с ним и весь зал, хотя мне показалась, что шутка чужестранца, если это и была шутка, не отличалась особым остроумием. Солдаты образовали полукруг, и мне показалось, что половина зала была очень весела. Певец прикоснулся к струнам, и маленькая арфа, несмотря на крошечный размер, вдруг откликнулась сильным, полным звуком. Солдаты продолжали обносить угощеньем гостей, зал наполнился сильным ароматом морского молока.

— Жил да был, добрые люди, на крошечном острове, к северу отсюда принц, предводитель морских лисичек. На земле он был человеком, а на воде — серебристым лисом…

Он рассказал историю о принце-лисе и о его прекрасной сестре, которая однажды уплыла на юг и пропала. Ее захватил жестокий лорд. Он заточил ее в своей крепости, и она утратила способность превращаться в морскую лисичку. Она попыталась уплыть от него и утонула.

История была захватывающая и исполнение прекрасное. У певца был красивый звучный тенор. Высокие ноты он брал безо всякого труда. Охранники закончили обносить гостей, но в бочонке еще оставалось немного вина. Мне вина никто не предложил, и я отчего-то была рада.

Я заметила, как служанка несла в кухню кубок, полный вина. Видимо, для кухарки и ее помощниц. Мне хотелось потихоньку выскользнуть из зала, но мне трудно было это сделать, не привлекая внимания отца. Он, правда, сидя рядом с матерю, был поглощен пением, но все же надо было соблюдать осторожность. Два охранника, крадучись, покинули зал, унося с собой бочонок. По всей видимости, они хотели закончить его со своими товарищами.

— Принц этот долгие годы ждал возвращения сестры, — пел гость. — Но наконец он сказал: «Боюсь, случилось самое худшее. Я продам свое человечье обличье в обмен на лисью шкуру и пойду искать ее».

Людям следовало бы из уважения к певцу сидеть очень тихо, но нет. Слышался постоянный негромкий смех, видны были улыбки, иногда кто-то даже, не сдерживаясь, громко хохотал, хотя в странной этой песне не было ничего веселого. Певцу, очевидно, было это безразлично. Находясь поодаль, я не могла разглядеть выражения его лица, но он, похоже, улыбался.

— Прошло много времени, пробежали долгие годы, когда принц наконец нашел остров, где скрылась его сестра. Он опять принял человеческое обличье и появился в городе как морской певец. Так он и узнал се судьбу.

Сейчас смеялась половина зала. Казалось, они сошли с ума, как люди, увидевшие землю после долгого путешествия или бури. В их смехе звучала дикая веселость. Видно было, что смешил их не рассказ. Они попросту не могли ничего с собой поделать. Меня вдруг охватил озноб.

— Затем, неделю спустя, лорд острова пригласил его в свой замок, — пел чужестранец. — Приди, спой моим людям, посиди за моим столом, — и принц спел им песню и дал лорду два подарка: бочонок морского молока, слаще меда, и отрез шелковой ткани, мерцавшей, как рыбья чешуя, как жемчужина или масло.

Рукам и ногам моим стало вдруг очень холодно. Я стояла и смотрела на морского певца, не в силах пошевельнуться. Он отвернулся от зала и посмотрел на моего отца. Притворная улыбка сошла с его лица. Тон его голоса тоже изменился.

— Лорд предложил ему руку своей дочери и сказал: — «Возьми ее, господин. Ты вроде бы неплохой молодой человек. А мне нужен наследник».

В зале стало тише, но тревоги никто не испытывал. Та половина, что пила морское вино во вторую очередь, очень громко смеялась. Первая же половина кивала головами и зевала, даже охрана. Я заметила, как мать склонилась над своим бокалом, а отец, придерживая подбородок одной рукой, тер глаза другой.

— «Я возьму твою дочь, — ответил морской певец, — и твое богатство, и богатство всех людей, что собрались здесь, потому что я узнал, что не только моя сестра погибла здесь. Огромное количество моего народа потеряло жизнь на этих скалах. Зимой ты и твои люди выходите на охоту, бьете морских лисичек по голове и крадете их шкуры…»

Голос его совершенно изменился. Он уже не пел. Остановившись на полуслове, он оглядел зал.

— Довольно песен, — прорычал чужестранец и опять посмотрел на отца.

Потом подошел к столу и так небрежно бросил на него арфу, что я испугалась и попятилась к стене. Пронзительные глаза его опять глянули на меня и словно пришпилили к тому месту, где я стояла. Отец совершенно не обращал ни на что внимания, и только тер глаза.

— Милорд, морское молоко и песня лишь первая половина дела, что привела меня в ваш дом. Есть и вторая половина. Как вы думаете, что это могло быть?

Отец поднял на него мутные глаза и облизал губы:

— Э?

Я хотела выкрикнуть предупреждение или броситься бежать, но глаза колдуна парализовали меня.

— Так знаете ли вы вторую половину моего дела, милорд? — сурово повторил певец. Мать всхрапну л а над своим кубком. Голова отца, дернувшись было, быстро поникла.

— Ох… моя дочь, — пробормотал он. — Бенис говорит… нельзя терять время, надо заключить контракт и выдать ее замуж… пока вы не уехали с нашего острова.

У меня перехватило дыхание. Морской певец засмеялся.

— Можете не беспокоиться. Ваша дочь поедет со мной, — ответил он, казалось бы, легкомысленно, но в то же время с каким-то мрачным намеком. — После сегодняшнего вечера вы ее больше никогда не увидите. Но уедет она отсюда не в качестве невесты, милорд.

Сердце чуть не выскочило из моей груди. Я прислонилась к стене. Камень был твердым и холодным, но я почти не чувствовала этого.

— Что? — воскликнул отец, приподнимаясь, но ногам его, казалось, трудно было удержать туловище, и он оперся одной рукой о стол. Другой рукой он взялся за спинку стула. — Девушка… девчонка не поедет никуда, пока не выйдет замуж и не родит наследника, — он прищурился и уставился на бородатого молодого человека. — Ты не лорд из Холлека…

— А я и не говорил, что я из Холлека, — отрезал гость. — Но я и не морской певец. Вы что же, решили, что я исполнил вам песню из репертуара простого морского певца? Я рассказал вам всю правду. Я тот самый принц-лис. А ваш остров — это место, где погибла женщина из моего племени. А вы — тот самый жестокий лорд, что держали ее здесь в заточении.

Он опять оглядел зал. В зале стало тихо. Люди свалились там, где сидели. Некоторые, правда, были еще на ногах, но передвигались как во сне, с бессмысленным взором. Я увидел, как мальчик-слуга широко зевнул и лег прямо на пол. Солдат пошатнулся и привалился к стене. Отец шлепнулся в кресло и с глупым видом смотрел на чужестранца, словно тот говорил с ним на иностранном языке.

— Женщина из племени? — бормотал отец. — Женщина из племени?

Чужестранец опять злобно рассмеялся.

— Разве вы забыли ее имя, милорд. Ведь прошло не так много времени. Зара.

Отец закашлялся и покачал головой, чтобы очистить горло. Он прошептал: «Зара».

Я увидела, как двое охранников отца попытались подняться из кресел и упали. Рука певца метнулась к рукаву, словно он хотел что-то вытащить из него. Оружие? Кинжал? Но он, по-видимому, передумал, увидев, что охранники упали. И опять повернулся к милорду.

— Да, Зара, — голос его был очень тихим и яростным. — Вы десять лет держали ее в заточении на этом острове.

Отец опять затряс головой. Язык его еле ворочался, речь почти неразборчивая:

— Нет, — бормотал он. — Нет, — потом: — Зара.

— Вы обещали забрать ее на материк и оплатить дорогу на север, — наступал чужестранец на отца.