– Я хочу быть до конца любезен, и если вы храпели у меня на плече столько часов подряд и ощутимо отдавили его, то почему бы не позволить вам и последние несколько минут?

– Вы должны были разбудить меня.

– Ну уж нет, когда еще представится такой случай? Вам тоже было приятно, вы улыбались.

– Я вовсе не поэтому улыбалась, мне сон снился.

– Ну вот, видите, мое самоотверженное плечо прекрасно справилось со своей ролью. На вашем месте я бы сказал: «Спасибо, старина Энтони!».

Я вздохнула и выдавила:

– Спасибо.

– Пожалуйста, рад оказать вам еще какую-нибудь услугу, оставьте в покое ваши глаза, вы размажете всю косметику.

– Вы меня очень обяжете, если не будете лезть ко мне со всякими услугами и указаниями. У меня нет косметики, – веско сказала я и для наглядности послюнявила палец, провела несколько раз по ресницам и гордо выставила его на обозрение.

Энтони сказал: «Хм», – вздернул брови и качнул головой от удивления и оттого, что шасси нашего самолета коснулись земли.

Фрэнк слетал безрезультатно, но завтра, завтра мы уже полетим не на авось. Перевернув подушку и поставив будильник на нужное время, я уснула с надеждой и верой, загнав тревогу и дурные предчувствия в самый дальний угол души.

Вертолет был мал, симпатичен и до жути стеклянен, поэтому первые пятнадцать минут полета я сидела с крепко зажмуренными глазами и побелевшими костяшками пальцев, которые приросли к креслу.

Постепенно зашедшийся дух стал возвращаться ко мне, и я начала различать крупные формы проносящегося внизу ландшафта, а потом и его подробности.

Мы были почти у цели, когда мотор первый раз чихнул на подлете к озеру и окончательно заглох на его середине. Вертолет падал, и мы вместе с ним. Фрэнк совсем не ругался, он спокойно посоветовал:

– Прыгайте!

Энтони выдернул меня из кресла и, крепко обхватив, выпал из кабины вместе со мной, нашему примеру последовал Фрэнк. Удивительно, но испугалась я в этот раз значительно меньше, чем в начале полета. «Наверно, иммунитет выработался, в следующий раз совсем не будет страшно, – облегченно подумала я, выныривая на поверхность.

– С вами все в порядке? – спросил Энтони.

– Да, – ответила я, хватая ртом воздух и отплевываясь.

Слава богу, голова Фрэнка поплавком покачивалась поблизости от нас.

Берег был далековат, но мне помогли, и на сушу мы выбрели, шатаясь, обессиленные, но невредимые и счастливые. Все-таки приятно второй раз родиться, да еще сразу компанией. И место хорошее: песчаный пляж с пальмами.

Полчаса блаженных вздохов и выдохов, после того как мы повалились на горячий песок, вернули нас к реальной действительности.

– Необходимо добраться до ближайшего человеческого жилья, – сказал Энтони.

Фрэнк согласно кивнул и добавил:

– В двадцати милях на юго-запад мелькнуло большое ранчо.

– А сколько до лагеря по карте? – спросила я.

– Миль десять, не больше.

– Так это совсем рядом! – ахнула я.

– Но, Лиз, – пытался что-то возразить Энтони.

– Не хочу ничего слушать, – отмела я его попытку.

– Лиз, у нас нет ничего: ни пищи, ни снаряжения, – неожиданно поддержал его Фрэнк.

– Они нам не понадобятся, это не Гималаи, два часа ходу всего-то, – авторитетно заявила я.

– Это хуже, – не уступал Фрэнк.

– В таком случае, вы оба можете оставаться пока здесь, я сама схожу и вернусь.

Я встала, отряхнулась и, нарочно, не взглянув на них, двинулась в нужном направлении, которое Фрэнк скорректировал сразу градусов на пятьдесят.

Густая влажная тень не дает нас поджарить до хрустящей корочки, но все равно это никак нельзя назвать праздной прогулкой по ботаническому саду. Фрэнк и Энтони, сменяя друг друга, прокладывают путь в густых зарослях кустарника. Я плетусь следом за ними, стараясь особенно не отставать, повнимательнее ставить ногу и беречь глаза от торчащих во все стороны веток. Опять споткнувшись, я улыбаюсь в ответ на их вопросительные взгляды, встаю и только потом отпускаю лицо, которое болезненно морщится, мысленно бодро похлопываю себя по плечу: «Вперед, бродяга! Тебе ведь все нипочем, что значат эти мелкие неприятности перед тем, кого ты очень скоро увидишь! Ты скажешь ему, что больше не отпустишь от себя, куда он – туда и ты, да так всегда и было. Жена должна следовать за мужем как нитка за иголкой и разделить все превратности судьбы, потому что я люблю тебя!».

Заросли постепенно начали редеть. Мы вышли на открытое место. Первым вертолет заметил Фрэнк, его опытный глаз различил очертания машины на фоне валунов почти такого же цвета. Мы побежали. Но зачем Энтони повернул обратно?

– Лиз, вам нельзя туда! – пытался он преградить мне дорогу.

Что он такое несет? Почему нельзя?

Я увернулась, но налетела на Фрэнка, который схватил меня в свои лапищи. Да что они, в самом деле, взбесились, что ли? Голубые глаза Фрэнка с жалостью смотрели на меня.

Внезапный всепоглощающий страх на мгновение парализовал меня.

И откуда только сила взялась? Я вырвалась из его рук и все-таки добежала до вертолета.

Там, там, откинувшись на спинки кресел, сидели два мертвеца в побуревшей от крови одежде.

– Но это не Стив! Вы что, не видите? Совсем не похож, ни капельки! И как вы только могли подумать такое? Кольцо! Где? Его нет! Ага! А медальон? Он всегда его носил, там моя фотография. Нет! Их нет! Это кто-то другой!

Я еще что-то говорила быстро, запальчиво, почти весело, пока внутри какая-то важная жила не лопнула от напряжения, и я упала замертво.

Не знаю, сколько времени продолжалось мое беспамятство. Верно, долго.

Тук-тук, тук-тук. Стучали крохотные молоточки у меня в голове. Они стараются давно, неотвязно и монотонно, выстукивая скачущий галопом ритм.

Я открыла глаза. Опять это бледное лицо с черными горящими глазами, которые жгут меня. Зачем оно наклоняется ко мне? Его губы слишком красные и холодные. А-а, он хочет выпить мою кровь и дыхание! Да, да! Он вампир! Странно. О чем я сейчас думала? Опять все плывет. Ну и пусть! Благодатная тьма поглотила меня.

Вынырнула я в совершенно незнакомой комнате, красивой и хорошо обставленной. Жалюзи отбрасывали полосатые тени на великолепный ковер ручной работы. Диковинные звери на нем были вытканы мастерски, их мускулистые тела, казалось, дрожали, а хвосты били в нетерпении перед прыжком. И еще тонкий свежий аромат от тех цветов. Они вздрогнули оттого, что дверь отворилась.

Кто это?

– Доброе утро, миссис Гордон. Кажется, вы пошли на поправку. Разрешите представиться: Доминик Корсан, хозяин этого дома. Мне было угодно, и мои люди вовремя нашли вас. Вы были очень плохи, но, к счастью, все обошлось.

Я слушала этого хорошо сложенного сорокалетнего мужчину, заворожено глядя на его лицо, которое пересекал ужасный шрам, но не он притягивал мое внимание, а глаза. Черные, мрачные, в беспокойном блеске своем они таили несомненную угрозу. И губы – ярко-красные и слишком чувственные. Это было лицо дьявола или ангела, который наделал много ошибок: не красивое, но обворожительное и совсем не доброе.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросил он, надменно вскинув голову.

Я не успела ничего ответить, он вдруг одним гибким движением нагнулся и, приблизив свое темное лицо, прошептал, в упор глядя на меня:

– Я некрасив, не правда ли? Но зато вы, леди, до странности хороши. Я не могу удержаться!

Его губы жадно прильнули к моим. И я не скоро выговорила еле слышно и гневно:

– Вы не смеете!

– Смею, вы – моя добыча, трофей в некотором роде и полностью в моей власти.

– Бред.

– Отнюдь, но не будем спешить, дорогая, вы еще слишком слабы, вы будете сейчас спать, спать и спать, а потом, потом посмотрим.

Он положил свою прохладную ладонь на мой пылающий лоб, и это неожиданно успокоило меня, и я уснула.