Ну хватит, он ведь решил никогда не влюбляться. Это для дураков.

Ястреб, Джеймс и Мэнди уже пересекли Большую Рыжую реку и Грин-Ривер.

Тропа, по которой они ехали, протянулась на многие мили вперед. Пейзаж был однообразный: высохшая голая земля, на которой лишь изредка встречались островки полыни. Мэнди, честно держа обещание, данное Джулии, старалась делать все, чтобы добраться до цели как можно позже.

Внезапно вокруг поднялась такая пыль, что едва можно было дышать.

После того как пыль осела, Мэнди увидела крошечного детеныша рыси, который был ранен и лежал, тихо мяукая, впереди на тропе. Она подъехала к нему, спрыгнула с лошади. Осторожно приблизилась, чтобы не испугать животное. Мэнди погладила мягкий мех детеныша и начала что-то нежно говорить ему, обследуя раненую лапку. Рысенок не боялся ее. Казалось, он чувствовал участие человека. Рядом раздалось щелканье револьвера.

— Вернитесь к лошади, я позабочусь о нем, — сказал Ястреб, ласково глядя на нее.

— Вы ведь не собираетесь пристрелить этого малыша?

— Не стоит заставлять его страдать. — Голос вы давал его волнение. — Пожалуйста, сделай то, что я говорю.

Мэнди уже доводилось испытывать чувство потери. Сейчас она почти слышала голос своего отца, видела кроткие карие глаза Скунера, когда тот беспомощно бил ногами по пыльной сухой земле.

— Нет! — Девушка выпрямилась и посмотрела прямо в глаза Ястребу. — Лапа не сломана, надо попытаться спасти его.

Ястреб все еще держал наготове свой «кольт».

— Мы ничего не можем сделать. Возвращайтесь в седло.

Мэнди не тронулась с места.

— Я позволю пристрелить его, только если вы сначала убьете меня!

Ястреб сердито взглянул на нее. Казалось, какое-то мгновение он колебался, потом вздохнул и сунул револьвер в кобуру.

— Ох уж эти женщины! — И тяжелой походкой направился к своей лошади.

У Мэнди возникло странное чувство, что он обрадовался ее настойчивости. Она взяла рысенка на руки и пошла к ближайшему ручью. Девушка промыла рану, оторвала несколько полосок материи от своей нижней юбки и перевязала поврежденную лапу.

В этот день она отказалась продолжить путь. Мэнди надеялась и молилась, чтобы у ее «пациента» не произошло заражения.

Ястреб не скрывал раздражения, но Мэнди почему-то была уверена, что на самом деле он восхищен ее решимостью и рад участию в судьбе этого звереныша. Ворча, он начал разбивать лагерь, при этом вслух рассуждая, что за ту плату, которая им причитается, лишний день не имеет значения. Он даже показал Мэнди, как приготовить бальзам для раненой лапы, пользуясь индейскими травами, — он извлек снадобья из седельной сумки и смешал с небольшим количеством животного жира. Наблюдая, как Ястреб лечил рысенка, она снова почувствовала доброту в этом сильном человеке.

К утру малышу стало, несомненно, лучше. Он съел остатки их ужина — несколько кусочков антилопы и был способен ковылять на трех здоровых лапах.

— Теперь с ним будет все в порядке, — уверил Ястреб Мэнди. Он был явно доволен результатом их забот. — Должен сказать, мисс Эштон, вы сделали доброе дело для этого малыша. Где такая городская девушка, как вы, могла научиться лечить?

— Я… э… э… У меня была гувернантка, которая прежде работала медсестрой, — запинаясь пояснила Мэнди.

Вопрос явно смутил ее. Она опустила глаза, отвернулась, не в силах выдержать настойчивый взгляд Ястреба и ненавидя себя за то, что пришлось врать ему именно в тот момент, когда он проявил доброту. Девушка чувствовала, что он наблюдает за ней. Ястреб уловил, как изменилось ее настроение, и момент был потерян. Бросив на спутницу равнодушный взгляд, он вновь заговорил как малознакомый человек, временный попутчик, к тому же не слишком хорошо воспитанный.

— Мы потеряли слишком много времени. Не следует заставлять губернатора ждать, не так ли?

Мэнди пришла в ярость. Как он мог быть таким заботливым и одновременно — таким злым? Она-то старалась быть покладистой в последнее время! Ну да ничего. Она обещала кузине задержать их как можно дольше и сделает это. Рано или поздно ей подходящий случай представится.

Дни шли за днями, и, казалось, время бесконечно, как прерии, по которым они ехали. Все трое привыкли к установившемуся порядку. Мэнди и Джеймс все охотнее общались, их дружба крепла с каждым днем. Джеймс всегда находил для нее ободряющее слово Мэнди и Ястреб разговаривали редко. Время от времени девушка ловила на себе его взгляд — когда он думал, что она не замечает этого, — но ни разу он не посмотрел ей в глаза. Чаще всего он вел себя весьма учтиво, но равнодушно, даже несколько презрительно, как будто знал о ней что-то такое, чего не одобрял.

Однажды вечером, поужинав жирной степной куропаткой, зажаренной на костре, Мэнди как обычно расстелила постель на краю лагеря и легла, любуясь ночным небом. На этом бескрайнем просторе звезд было много, как травы в прерии, и казалось, что они касались земли.

Разве это не прекрасно, Джеймс, — сказала она, услышав знакомые шаги позади себя. Несмотря на то, что Мэнди почти всю жизнь прожила на границе, то есть на природе, ей никогда не доводилось прочувствовать красоту этой земли.

— Да, звезды так же красивы, как и ты.

— Не надо, Джеймс… — прошептала Мэнди. В последнее время она избегала сближения, боясь, что он неверно истолкует слишком быстрое развитие их дружеских отношений.

— Не волнуйся, Джулия. Как бы я о тебе ни мечтал, но я вижу, с какой нежностью ты смотришь на Ястреба. — Откровенный ответ, с одной стороны, успокоил девушку, а с другой — вызвал новые опасения.

— Не говори глупости! — возразила она, чувствуя, что краснеет. — Мы едва разговариваем. Кроме того, очевидно, что я не нравлюсь ему. — Почему-то эта мысль расстроила ее.

— Напротив, Джулия, — ответил Джеймс, пытаясь объяснить ей то, чего не понимал сам. За все годы, проведенные вместе, он никогда не видел, чтобы его друг вел себя так странно.

— Все дело в том, что… Ястреб воспитывался среди шайенов, а у них очень строгие правила морали. Он считает, что ты слишком избалована и, возможно, просто насмехаешься над ним. Хотя он знает, что ты влюблена и обручена, у него на этот счет есть свое мнение.

— Как он осмелился так думать! — возмутилась Мэнди. — Я никогда не поддразнивала… потому что…

Зачем тогда он спас меня, вытащив из ручья? Я не просила его об этом!

Заметив, как исказилось лицо Джеймса от запоздалого страха, Мэнди сообразила, что Ястреб ничего не рассказал другу об эпизоде у ручья. В глубине души она была благодарна ему за сдержанность.

— Я не могу представить, как он мог подумать, будто я просто дразню его. У меня никогда и в мыслях не было так обращаться с мужчиной, — объяснила она запинаясь.

— Успокойся, — мягко сказал Джеймс. — Мы с Ястребом не дураки. Я просто хочу, чтобы ты это поняла.

— Вы оба ошибаетесь! — вспылила Мэнди. — Я люблю Джейсона и собираюсь выйти за него замуж. Я не обращала на Ястреба никакого внимания! — Она старалась убедить не столько Джеймса, сколько себя.

— Можешь ты принять дружеский совет? — спросил Джеймс.

Мэнди была слишком рассержена, чтобы отвечать.

— Постарайся не влюбиться в Ястреба.

— О мужчины! — возмутилась она, размышляя, что означает это предостережение. — Все вы одинаковы! — Она резко повернулась и подошла к костру, искоса взглянув на Ястреба и испытывая сильное желание влепить пощечину по его самодовольной физиономии.

— Когда же она перестанет думать о нем?

— Можешь говорить что угодно, — сказал ей вслед Джеймс, когда девушка удалилась. Он наблюдал за ее фигуркой, прямой и решительной, затем улыбнулся. Может быть, она не понимает, как хороша и какое влияние оказывает на мужчин? Казалось, Джулия совсем не соответствует образу, который создали газеты, но это мало беспокоило его. Джеймс был уверен, что о нем она думала, увы, только как о друге. Учитывая обещание, данное губернатору, вероятно, это было даже лучше. Он видел, как Ястреб боролся с собой, чтобы держаться подальше от девушки.