Летти нахмурилась.

Это казалось маловероятным, и в то же время почему бы не рассмотреть такую возможность. Если перефразировать великого Барда, «мужчина всегда мужчина». В конце концов, сэр Эллиот Марч мог оказаться таким же, как и все. Они все хотели того, чего хотели, лишь некоторые высказывали свое желание в более изящной форме. И выглядели при этом приятнее.

Леди Агата вздохнула как раз в ту минуту, когда карета провалилась в яму на дороге.

Эглантина издала вопль, Анжела ахнула. Сэр Эллиот тотчас же остановил лошадей и с явным беспокойством обернулся:

— Простите. Никто не пострадал?

— Нет, Эллиот. Спасибо.

— Леди Агата?

— Со мной все в порядке.

Он повернулся, натянул вожжи, и карета тронулась. Хорошие манеры были так… привлекательны. А сэр Эллиот действительно был прекрасно воспитан.

«Конечно, — подумала Летти, подавляя свое восхищение, — что еще можно делать в таком месте, кроме как упражняться в сдержанно-элегантных манерах? Впрочем, возможно, сэр Эллиот начнет заикаться или замолчит, если ему придется связать несколько вежливых фраз». Карету тряхнуло, и Летти отбросило в угол. Отсюда можно было разглядеть сэра Эллиота. Последние лучи заходящего солнца отражались в его глазах, окруженных густыми шелковистыми ресницами. На фоне заката четко вырисовывалась твердая линия губ и овал лица. Но лучше всего подчеркивал благородное происхождение его нос.

Это был прекрасный, решительный нос. Прямой, воинственный нос, с изогнутыми ноздрями. Человек с таким носом мог гордо смотреть свысока… как и его предки, возможно, смотрели на ее предков.

Летти задумалась. Ей было и досадно, и смешно. Если бы у нее было не только это ужасное чувство юмора, но и здравый смысл, то она держалась бы подальше от сэра Эллиота. Судя по тому, что она видела, он был единственным, кто не выражал восторга по поводу участия леди Агаты Уайт в приготовлениях к свадьбе Анжелы Бигглсуорт и кто мог бы заметить некоторые оплошности в манерах великосветской гостьи.

Карета снова накренилась, и Фейген, недавно перекрещенный в Ягненочка, свалился на пол. Эглантина сочувственно прищелкнула языком. Фейген, не упускавший случая что-нибудь выпросить, тотчас же прыгнул даме на колени и устремил на нее умоляющий взгляд.

Эглантина как завороженная смотрела на песика. С тяжелым вздохом Фейген осторожно положил голову на ее по-девичьи плоскую грудь. У бедной старушки не было шанса устоять. Фейген довел свой взгляд до совершенства, практикуясь в театре на самых черствых сердцах. Эглантина нерешительно погладила его по голове.

Еще одно человеческое существо было сражено стрелой собачьего купидона! Новая победа ее питомца отвлекла Летти от размышлений о плане, который возник у нее, едва девушка услышала слова Эглантины «ваши вещи».

Единственной причиной неудачи могло оказаться письмо настоящей леди Агаты, сообщавшей, что у нее медовый месяц. Которое она скорее всего и напишет.

Не надо было быть гением, чтобы понять, что леди Агата — женщина с твердыми принципами, что делало ее совершенной простушкой в глазах людей, подобных Летти, ибо можно было предвидеть, как такой человек поступит. В любом случае, до прибытия письма оставалось три или четыре дня, а Летти не собиралась так долго задерживаться в этом захолустном городке. К тому же Летти была рада, что не увидит разочарования Эглантины.

Понравившаяся ей женщина явно придавала большое значение всей этой свадебной канители.

Летти решительно подавила слабые укоры собственной совести. Этим людям, без сомнения, не нужны были вещи леди Агаты. А Летти в них нуждалась. В конце концов, Бигглс-уорты не обеднеют из-за того, что приняли ее за леди Агату, а она значительно поправит свое положение.

Если бы она сумела осуществить свой план! А это было возможно при условии, что она будет соблюдать осторожность и держаться подальше от красивых джентльменов с широкими плечами, изящными руками и прекрасными глазами с насмешливыми искорками, таившимися в их глубине…

Эглантина похлопала ее по плечу, отвлекая от глупых мыслей:

— Почти приехали, леди Агата. Вот и Холлиз.

Они проехали по обсаженной тополями аллее и, обогнув заросли цветущих рододендронов, увидели дом, стоявший на вершине зеленого холма. Это было большое, приветливое и, если так можно выразиться, счастливое на вид здание.

Пристройки, планировка и галереи свидетельствовали о беспорядочных, но сделанных с любовью попытках расширить усадьбу. Часть дома покрывал плющ, стены побелели от времени. Верхушки башенок сияли медью, а множество окон ярко сверкало в лучах заходящего солнца.

— Надеюсь, здесь достаточно места, чтобы реализовать ваши планы, — с надеждой сказала Эглантина. — Мы открыли все комнаты. Даже те, что стояли запертые с прошлого века. Сожалею, что здесь такое смешение стилей. Но это всего лишь сельский дом. Очень надеюсь, что семья маркиза сочтет его достойным, — с беспокойством закончила она.

— Маркиза, — повторила Летти. Дело становилось интересным.

Эглантина с любопытством взглянула на нее.

— Что же я вас раньше не спросила! Как глупо с моей стороны! Вы, вероятно, знакомы с Шеффилдами, — оживляясь, сказала мисс Бигглсуорт.

Шеффидцы? Нет, черт возьми, маловероятно. Летти знала о них, впрочем, все о них знали.

Единственное, чего в этом семействе было больше, чем денег, так это чопорности. Снобизма там было побольше, чем крахмала в обойном клее. Слишком высокородные господа, чтобы посещать мюзик-холлы.

— Боюсь, не имела такой чести, — пробормотала Летти, в замешательстве глядя на Анжелу. Девушка очень мило покраснела, в чем не было ничего удивительного.

Кошечка поймала маркиза Коттона. А на вид такая наивная незаметная малышка.

Так, так. Кто бы мог подумать? Летти с возросшим уважением посмотрела на хорошенькую девушку.

— Уверена, дом подойдет, — кивнула она Эглантине. И подумала: «Всего лишь сельский дом?» Хотя Летти Поттс выросла в одном из самых роскошных поместий Англии, она была незаконнорожденным ребенком прислуги. Ее присутствие терпели лишь потому, что ее матери, искусной швее, не было равных в этом деле. Летти никогда не разрешали появляться в той части дома, где жило семейство Фоллонтру. И конечно, она никогда не гостила в богатом доме, подобном усадьбе Холлиз. Он был настолько велик, что мог бы состоять из целого ряда смежных домов, в которых Летти снимала комнаты.

Пока Ник Спаркл не сжег последний из них.

Сейчас он наверняка хватился ее. Ищет. Если Ник правильно определит вокзал, то несколько умело заданных вопросов приведут его к ней. И на сей раз он может перейти черту и избить кого-нибудь ради того, чтобы вернуть ее. А может быть, и она сама пострадает…

Сначала, когда ей так повезло и ее приняли за леди Агату, и затем, когда появился божественно-прекрасный сэр Эллиот, Летти настолько растерялась, что почти забыла, как попала сюда. В Литтл-Байдуэлл ее привело не тщательно продуманное мошенничество, а слепой случай и необходимость. К тому времени когда они по старинной липовой аллее подъехали к дому, настроение у Летти испортилось.

— Мы обычно пользуемся восточным входом, — объясняла Эглантина. — Он ведет в самую старую часть дома, и, честно говоря, нам нравится Большой зал. Вам это должно показаться глупым и претенциозным. Каким-то… феодальным.

— Нет, — не раздумывая ответила Летти, услышав тревогу в голосе Эглантины. — Все феодальное — последний крик моды в Лондоне.

— Крик? — изумилась Эглантина.

— Да, крик. Увлечение. Очень-очень, и все такое, — объяснила Летти.

— Правда? — широко раскрыв глаза, воскликнула Анжела.

Летти заколебалась, готовая отказаться от своих слов, но женщины с такой надеждой смотрели на нее, а эта маленькая выдумка могла скрасить их жизнь… К тому же, возможно, все феодальное было в моде в высшем обществе. Случались и более странные вещи…

— О, без сомнения.

— Просто наступает на пятки прошлогодней моде на гладиаторские мотивы, — подтвердил сэр Эллиот.