Вот Джеймс скрылся внутри сарайчика, и Энни затаила дыхание, прислушиваясь. Она и сама не знала, что ожидает услышать — ожесточенную пальбу или шум схватки. Либо оклик Джеймса — свидетельство того, что им ничто не грозит.

Ни звука.

За спиной Энни медленно восходило солнце, и его первые отблески зловеще рябили ветви куста, за которым она укрывалась. Энни сказала себе, что досчитает до ста, а потом выйдет из своего убежища. Правда, тут же поправилась, что считать станет по-французски — так получится медленнее. Досчитав до quatre-vingt dis-huit

, она поняла, что больше не выдержит, и медленно выпрямилась, опасаясь, что получит пулю в затылок.

В первую секунду, войдя в сарайчик, она не заметила Джеймса. Уж слишком скуден был внутри солнечный свет, просачивавшийся сквозь щели в ветхой крыше.

Джеймс стоял в углу, серьезный и молчаливый. Энни проследила за его взглядом, почти убежденная, что увидит очередное бездыханное тело.

— О, дьявольщина! — выругалась она со смешанным чувством облегчения и разочарования. — Он оставил нам мотоцикл!

— И не просто мотоцикл, — глухо сказал Джеймс. — Это уникальная модель. «Винсент блэк шэдоу». Такие уже лет сорок с лишним не выпускают.

— Понятно, — кивнула Энни. — Он оставил нам допотопный мотоцикл. По-вашему, он ещё функционирует.

— Не сомневаюсь, — ответил Джеймс. Он бросил ей шлем, и Энни, поймав его на лету, краешком глаза заметила, что Джеймс натягивает на голову точно такой же. Высоченный, весь в черном, а теперь ещё и в шлеме, он выглядел очень угрожающе.

— Вот уж не думала, что вы из тех, кто беспокоится об этих приспособлениях, — промолвила она, в свою очередь, нахлобучивая на голову шлемах.

— Я вовсе не о них беспокоюсь, — услышала она в ответ. — Просто в шлемах нас будет труднее узнать.

И он вспрыгнул в седло с грацией человека, которому не привыкать гонять на мотоциклах.

— Похоже, вам не впервой управлять мотоциклом, — заметила Энни.

— Да.

— И Клэнси знал об этом?

— Да.

— Должно быть, с этим мотоциклом связаны какие-нибудь сентиментальные воспоминания…

— Хватит болтать, черт побери! — не выдержал Джеймс. — Полезай позади меня!

Энни робко приблизилась к нему и остановилась в нерешительности. Она понимала, что от неё требуется — седло было разделено надвое, и за спиной Джеймса для неё оставалось достаточно места. Все, что ей оставалось делать, так это перекинуть ногу через седло и взгромоздиться на него. Но она стояла, словно застыв в нерешительности.

— Чего ты ждешь, черт побери?

— Я никогда не каталась на мотоциклах, — призналась Энни, с опаской взирая на огромный черный «винсент».

— Мне следовало и самому догадаться, — кивнул Джеймс. — Уин берег тебя как зеницу ока. Растил как принцессу на горошине. Ну так вот, залезай на мотоцикл и держись крепче!

— Но…

Чтобы избежать дальнейших споров, Джеймс схватил её за руку и резко рванул к себе, так что Энни оставалось, либо сесть позади него, либо врезаться в мотоцикл. Она выбрала первое, и с опаской устроилась на непривычном сиденье.

— Обхвати меня обеими руками за талию и держись, — прорычал Джеймс.

Это ей тоже вовсе не улыбалось.

— А нет здесь какой-нибудь ручки? — робко осведомилась Энни, но в следующее мгновение голос её сорвался на визг — Джеймс схватил её за обе руки и скрестил их на своей пояснице, крепко прижав к себе. Энни почувствовала, как груди её распластались по его широкой спине, но у неё хватило здравого смысла не разжимать рук.

И тут мощный мотор взревел. Услышав этот рев, ровный и могучий, никто не сказал бы, что этому двигателю больше сорока лет — звучал он как новенький. А в следующий миг они вырвались из сарая на свободу. Когда в лицо Энни брызнули слепящие солнечные лучи, она только плотно зажмурилась, отчаянно стараясь не завизжать.

Очень скоро она совершенно утратила ощущение времени. Сидя позади Джеймса, ни жива, ни мертва, она безумно боялась раскрыть глаза.

Вскоре, впрочем, она почувствовала, как бьется его сердце. Их тела разделяли лишь две тонкие майки и, по мере того как мотоцикл уносил их все дальше и дальше от заброшенного в калифорнийских горах коттеджа, воздух которого пропитался едким запахом смерти, Энни все острее и острее ощущала не только биение сердца Джеймса, но и жар, исходивший от его тела, ритм его дыхания.

Прижаться лицом к его спине она не могла — мешал шлем, и Энни оставалось только крепче держаться обеими руками за его поясницу.

Ей было уже все равно, куда везет её Джеймс. Она доверила ему свою жизнь, доверила всецело, окончательно и бесповоротно.

Мощный мотоцикл, прекрасная машина из давно ушедших дней, уверенно мчал вперед по дороге. Время от времени Джеймс посматривал на черный как смоль корпус. Они с этим механизмом были примерно одного возраста. Нет, «винсент» был даже постарше. Достойный прощальный подарок от Клэнси. Старого и преданного друга.

Он пытался уверить себя, что ничего страшного не случилось. Клэнси, как и сам Джеймс, слишком долго существовал в таком мире, где смерть могла настигнуть любого и в любую минуту. И на помощь к ним Клэнси пришел, прекрасно понимая, чем рискует. И тем не менее пришел, без колебания. А рано или поздно счеты с ним все равно свели бы. Уж слишком много врагов он нажил, а Кэрью — или другой мерзавец на месте Кэрью — обладал слишком мощной и разветвленной сетью.

Джеймс давно приучился не горевать по ушедшим друзьям и не оплакивать их. И не вспоминать прошлое. Он обследовал труп Клэнси с методической отрешенностью, подмечая малейшие признаки, которые могли натолкнуть его на след убийцы, ознакомить с особенностями его стиля и так далее.

И в течение всей бесконечной и бессонной ночи, перебирая в уме всевозможные варианты побеги, Джеймс ни разу не испытал ни раскаяния, ни угрызения совести. Потом, когда все останется позади, он непременно вспомнит Клэнси. Дни их молодости. Боевые будни, полные опасностей. Помянет Клэнси добрым словом. И не только словом.

А ведь Клэнси наверняка предчувствовал свою смерть. Лучшие профессионалы отличаются наличием шестого чувства. А лучшие — это те, которым удалось протянуть в их организации столько лет. Джеймс был убежден: оставляя в сарае «винсент», Клэнси уже знал, что мотоцикл понадобится именно Маккинли.