— Ничего со мной не случится, — твердо заявила она.

Мартин нагнулся и поцеловал её прямо в губы. Это был поцелуй, порожденный любовью и отчаянием. А также — прощальный поцелуй. Энни вдруг тоже захотелось поцеловать его в ответ. Но заставить себя она так и не смогла.

— Если я тебе понадоблюсь, то тут же примчусь, — хрипло сказал он. А в следующую минуту вышел из трейлера, захлопнув за собой тяжелую дверь.

Раскаленное светило вовсю полыхало над головой, немилосердно напекая его непокрытую макушку. Внутри укрепленного как крепость трейлера было сумрачно и прохладно, но снаружи был пылающий ад.

Джеймс шел пешком, не оглядываясь. Шел он быстро, опасаясь, что может передумать и повернуть вспять. Он должен был во что бы то ни стало избавиться от Энни. Прав Мартин — с ней он стал уязвимым, а обстоятельства складывались так, что позволить себе такую роскошь он не мог. Никогда в жизни ещё ему не грозила такая страшная опасность.

По большому счету, Джеймсу было глубоко наплевать на собственную жизнь. Он и без того уже прожил куда дольше, нежели было отмерено человеку его профессии. Рано или поздно он допустит ошибку, которая и станет для него роковой. Что ж, в определенном смысле, так будет даже лучше. Проще, по крайней мере.

Но он отчаянно не хотел, чтобы из-за него пострадала Энни. И ещё он не хотел, чтобы подонки остались безнаказанными. Чтобы жирным вашингтонским бюрократам, отряжающим профессиональных убийц, а потом умывающих руки, наконец воздалось должное.

Ну и еще, конечно же, он жаждал разгадать тайну Уина. Джеймс до сих пор не мог понять, что заставило человека, которого он безоглядно любил и которому целиком доверял, стать настоящим чудовищем, кукловодом, играющим не только людскими судьбами, но и жизнями.

И кто, в конечном итоге, распорядился судьбой и жизнью самого Уина.

Джеймс прекрасно понимал, что Уин был не одинок. Не мог человек, даже такой, как Уинстон Сазерленд, сотворить столько зла в одиночку. За его спиной, несомненно, стояли и другие. И теперь, после смерти Уина, они продолжали его традиции.

А он — он не смеет умереть, не выяснив их тайну, и не покончив с ними.

Логика подсказывала Джеймсу, что начинать нужно с Кэрью. У Кэрью наверняка рыльце в пушку. Разумеется, Кэрью был отчаянный трус, не гнушался наносить удары сзади, исподтишка, пресмыкался перед начальством. Но Джеймсу хотелось, чтобы главным злодеем оказался именно Кэрью не только из-за всего этого. Он знал, что Кэрью отдал приказ о ликвидации Уина.

Однако все это не должно было отвлекать Джеймса от более насущных проблем. Он предоставил Мартину достаточно времени, чтобы тот увез Энни с собой. Теперь, когда руки у него развязаны, он может приступить к выполнению главной задачи. Он приоткроет завесу над этой мрачной тайной. И тогда Энни узнает то, чего так добивается.

Не следовало ему к ней прикасаться. И не следовало прислушиваться к дурацким советам Мартина, поскольку и без Мартина ему отчаянно хотелось того же самого. На его руках до сих пор оставались ощущение тела Энни, жар и влага её лона. Он не забыл, как сотрясалось её тело, по которому одна за другой прокатывались волны сокрушительного оргазма. И он словно наяву слышал её с трудом сдерживаемые рыдания. И все недолгое время, которое ему осталось, он будет их слышать. И наяву и во сне.

Черт бы побрал Мартина. И черт бы побрал его самого.

Чтоб им всем гореть в геенне огненной!