Военные попытались задать вопрос – где тела пострадавших? Если двое человек были спасены, то где находятся трупы еще двадцати пяти людей из числа заключенных и обслуживающего персонала? Хиллиард промолчал.

А через несколько часов взвод под командованием Казакова, проводивший обследование территории, наткнулся на разбитую спасательную шлюпку. Идентификационный номер на корпусе и полустершиеся буквы «Сулако» говорили только об одном: по крайней мере один человек с американского рейдера спасся и совершил аварийную посадку на Фиорине. Видимо, это и была Эллен Рипли, с чьей передачей командование подразделения было ознакомлено.

Казаков доложил о находке полковнику Гору, а тот потребовал встречи с Хиллиардом. Последний ответил, что всему свое время.

Маше Семцовой было одновременно и скучно, и интересно. Уж она-то, просмотрев спасенные Эроном записи, во всех подробностях знала, что происходит. Еще на Земле, в Женеве, у нее возникло желание срочно передать дискету в Комитет по безопасности и тем самым сразу вывести Компанию на чистую воду. Однако она решила промолчать и подождать. Интересно, насколько далеко зайдет Компания в своей лжи?

Маша отдавала себе отчет в том, что нарушает закон. Фактически, ее действия могли быть названы укрывательством или, в лучшем случае, утаиванием свидетельских показаний. Но Семцова была не юристом, а биологом. Судя по записям видеокамер «Сулако», обнаружившейся на диске телеметрической информации катапультировавшегося с крейсера челнока и разрозненным данным компьютера Фурии-161, каким-то чудом сохраненным Эроном, человек столкнулся не с обычным крупным животным, а с первой разумной формой жизни…

Без сомнения, эти зверюги были опасны. Маша, просмотрев записи, долго не могла прийти в себя – одно существо менее чем за сутки истребило всех заключенных Фурии; твари, расплодившиеся на Ахерон-те, погубили Хадли в течение недели, а затем буквально вырезали отряд американской морской пехоты, прилетевший на помощь поселенцам. Милые такие зверюшки…

Маша приняла решение, когда челнок с собранным ООН и «Уэйленд-Ютани» экипажем «Патны» карабкался на орбиту Земли, доставляя людей к крейсеру. Ра-зумеется, еще можно было отказаться от полета, отдать дискету властям и тем самым спровоцировать самый громкий судебный процесс в истории, но… Маша, за-крыв глаза, представила слегка раскачивающуюся перед ней черную зубастую морду таинственного существа, знакомство с которым так усиленно пыталась скрыть Компания, и подумала: «Гори оно все огнем! Я просто хочу на них посмотреть. Да и это вряд ли получится – зверя с Фиорины убили, Рипли умерла и унесла с собой зародыша, на месте колонии Хадли сейчас выжженная радиоактивная пустыня… Когда вернемся с Фурии, тогда и поговорим».

«Уэйленд-Ютани» сработала неаккуратно, проводя спасательную операцию в тюремном комплексе. Они оставили после себя множество следов: конечно, трупы заключенных были скорее всего сожжены в плавильных печах; частицы чужого существа, убитого заключенными, вероятно, вывезены для исследований, но в то же время господин Ван-Льюен и прочие президенты – вице-президенты – руководители не догадались как следует упрятать улики. Они были уверены, что ООН никогда не заинтересуется погибшим поселком-тюрьмой. Разбитая шлюпка, кровь на стенах, следы кислоты, составлявшей, судя по видеозаписям, внутренностную жидкость чужой твари…

Маша подсознательно чувствовала – Компания что-то готовит. Что именно – было непонятно. Созданная Хиллиардом атмосфера разобщенности на корабле, его постоянные отказы общаться со специалистами – как с биологами, так и с биотехниками или военными – наводили на размышления. Создавалось впечатление, что господин руководитель полета чего-то ждет. Может быть, даже некоего сообщения с Земли. Хиллиард и его помощник оставались на орбите, не спускаясь на планету, хирурги-американцы тоже. Господин Блейк, оксфордский профессор, постоянно сидел в закрытой для остальных лаборатории и занимался чем-то непонятным.

Семцова старательно выполняла возложенные на нее обязанности. За те несколько часов, которые экспедиция провела на Фиорине, она взяла достаточно проб, чтобы определить – нет здесь никаких опасных вирусов. Да, впрочем, это ей было понятно изначально. Версия «Уэйленд-Ютани» об опасных микроорганизмах являлась только прикрытием. И все-таки чего ждет Хиллиард?

Казаков и Мария Викторовна разговаривали уже около получаса. Лейтенанту сейчас тоже было нечего делать: жилой комплекс обследован и признан безопасным для человека, его подчиненные взяли под охрану основные точки бывшей тюрьмы и шлюз, ведущий к посадочной площадке, на которой стоит челнок, биологическая бригада собрала нужную информацию… Часа через полтора-два модуль стартует с Фиорины, вернется на «Патну», и крейсер возьмет курс на Землю. А затем последует нудная рутинная работа: составление отчетов, рапортов и докладов, в которых будет значиться одно и то же – чужие вирусы не обнаружены, колония безопасна, причины гибели заключенных не выяснены.

– Мне кажется, – проворчал Казаков, притушивая сигарету о металлическую плиту двери шлюза, – что вы, Мария Викторовна, знаете чуточку больше, чем я. И дураку понятно, что здесь нет никакой инфекции. А вы бродите по комплексу с этим приборчиком, – лейтенант указал взглядом на прикрепленный к рукаву Сем-цовой детектор движений живых организмов, – пытаетесь кого-то выследить, рассматриваете какие-то кислотные потеки… По-моему, дырка в полу, которую мы нашли в бывшем медицинском блоке, была просто выжжена кислотой, пролитой неосторожным доктором или медицинским техником.

– Да? – мрачно усмехнулась Маша. – Сергей, вам не кажется, что в такой маленькой больнице, как здесь, на Фиорине, никто не будет хранить концентрированную кислоту? Она просто не нужна. Кроме того, ожог на металле совсем новый, ему около месяца. Я просмотрела данные по оснащению медчасти Фурии и не нашла в описи опасных окислителей.

– Это металлургический завод, – ответил Казаков. – Может быть, принесли с предприятия?

– Ерунда, – поморщилась Маша. – В одном вы правы, лейтенант. Я действительно знаю больше, чем вы. Только мои знания сейчас не пригодятся. Здесь никого нет, кроме нас, людей.

– Сейчас нет? – Казаков проницательно глянул в глаза Семцовой. – А месяц назад кто-то был? Я имею в виду, не человек?

Маша помедлила и едва заметно кивнула,

– И куда он исчез? – полушепотом спросил Казаков. – А может быть, они? Кто перерезал здешних зэков?

– Не скажу, – твердо ответила Маша. – Это не от недоверия к вам, лейтенант. Я еще сама толком ничего не знаю.

– Тогда хотя бы скажите, чего следует бояться. – Казаков напустил на лицо хмурость. В конце концов, он отвечает за безопасность гражданского персонала и должен знать, что происходит вокруг и какова может быть угроза. Вечно эти ученые темнят, не желая раскрывать свои тайны, которые рано или поздно станут явью!

Маша решилась:

– Крупный организм, чуток смахивает на огромное насекомое. Черная окраска. Хищник. Обычно нападает сверху, с потолка. Это все, что я могу сейчас сказать.

– И на том спасибо, – буркнул лейтенант. – Пойдемте? Нам скоро нужно будет эвакуироваться с планеты. – Он помедлил и добавил: – Это, конечно, не мое дело, Мария Викторовна… У «волкодавов» простой приказ: охранять научный персонал от любой опасности и в случае непосредственной угрозы уничтожить все, что встанет на пути исследователей. Но если то, что вы сейчас сказали, – правда, то почему нас не предупредили? Командование войсками ООН должно знать о таких вещах.

– Они не знают, – тихо сказала Маша. – Никто не знает. Кроме меня и этих долбаньгх американцев, которых поставили над нами командовать. Понимаете? Боюсь, мы сейчас работаем не на Организацию, а на «Уэйленд-Ютани». Сергей, если вдруг кто-то из ваших солдат увидит хоть что-нибудь необычное, не забудьте отразить это в рапорте, хорошо?

– Конечно. – Казаков слегка поклонился, будто благовоспитанный самурай. – О, черт, рация! Извините…