Впрочем, в окрестностях крепости Этер-ла-Винг вообще в последнее время происходило уж очень много интересного. Прежний комендант, который и без того засиделся на месте и оттого заполнял свой немудреный досуг ежедневными возлияниями, был снят с поста новой властью. Кроме того, он был человек весьма впечатлительный и скоропалительно решил, что начинается День Гнева, так давно и старательно предрекаемый всеми мыслимыми прорицателями, начиная от старых оракулов Храма и заканчивая мудрым и велеречивым соправителем сардонаров, славным Грендамом. От таких мыслей потребление вина не могло сократиться. В один не очень прекрасный день глава гарнизона Этер-ла-Винга допился до того, что объявил себя богом скотоводства Гариби-Гайо. В доказательство своей скотской сущности он велел изгнать из хлева всех свиней, перенес туда свою резиденцию и передвигался только на четвереньках. В таком виде его и застал посыльный гареггин Акила, прибывший с большими полномочиями и принявший пост. Коменданта-свинью же наскоро отправили на покой. Тем он был несказанно доволен.

Идя в комнату Дальнего Голоса, новый комендант перебирал в памяти события последнего времени и сопоставлял эти факты с тем, что же из всех этих слухов и небылиц могло бы иметь хоть какое-то отношение к истине. Местные жители очень любят фантазировать. Правда, их фантазии в подавляющем большинстве своем плоски, примитивны и за версту отдают убогостью и тотальным невежеством. Хотя что с них взять?.. Очень сомнительно, что с помощью того ужасающе примитивного наречия, каким пользуются жители окрестных деревень, возможно выразить какие-то сложные образы, богатые вымыслы… Несколько сотен слов, взаимодействующих между собой в произвольных сочетаниях. С помощью этого бедного языка сложно выдать что-нибудь пооригинальнее, чем эти пресловутые «дети тьмы», «ходячие мертвецы, падающие с неба»… Ну и прочий вздор, которому тем не менее верят. Впрочем, сейчас трудно чем-либо удивить даже этих селян.

Мир вздыбился. Мир перевернулся с ног на голову, и то, что еще недавно казалось невозможным, вдруг овеществилось, обросло грозной, мускулистой плотью. Былые столпы расшатались или даже, рухнув, лежат в развалинах. Тысячелетние подпорки веры более не существуют.

Комната Дальнего Голоса была очень тесным помещением, почти нишей, доступ в которую преграждала тяжелая переборка из желтого мелкозернистого минерала. Комендант крепости вошел, и тотчас же вспыхнул «вечный» фонарь, а из каменного массива дальней стены комнаты начал выходить блок, оказавшийся толстостенным футляром для собственно устройства Дальнего Голоса. Оно представляло собой металлическую конструкцию, похожую на большой черный цветок, стебель которого усеян шипами. На корпусе этого «стебля» виднелись какие-то темные потеки, следы коррозии, и вообще от устройства веяло глубокой древностью, основательнее которой только надежность этого прибора.

Комендант склонился и произнес:

— Этер-ла-Винг, номер первый, на связи.

— Ну здравствуй, — прозвучал низкий и властный голос— Как там, на новом месте?

— Слава ищущим Его и освобождения… Приветствую многоустого Акила, того, что шествует рядом с пророком, — положенными по свежеиспеченному этикету сардонаров фразами откликнулся комендант.

— Да брось ты о пророках! — не дослушав, отозвался соправитель сардонаров. — Как у тебя дела?

— Никаких тревожных вестей не поступало.

— В окрестностях вверенной тебе крепости орудуют несколько разбойничьих шаек. Я получил верное донесение, что среди них есть «дикие» гареггины с болот под городом Дайлемом. Иногда их еще называют «бродячими» дайлемитами. Еще не хватало нам дайлемитов, которые действуют в шайках! Или тебе по скудоумию неизвестно, что такое Дайлем и «дикие» гареггины с Нежных болот?

— Если бы я был недалеким, едва ли ты назначил бы меня первым лицом этой крепости, о мудрый Акил, — угрюмо, но четко ответил комендант. — А с тем, что такое Дайлем и те из дайлемитов, уроженцев этого криннского города-государства, что зовутся «дикими», я ознакомился. Некоторых дайлемитов мне приходилось видеть лично. Правда, сейчас модно цеплять на себя традиционные облачения уроженцев Дайлема, так как одежды длинные и закрывают к тому же лицо. Очень удобно для разного рода негодяев, которых немало в здешних краях.

— Ну, — недобро усмехнулся невидимый Акил, сидящий где-то там, в доброй паре сотен белломов[6] отсюда, в ганахидской столице Горне, — это ты верно подметил. Негодяев вообще немало в земле Ганахиды. А еще больше негодяев в Верхних землях, где живут беллонцы, а уж про Нижний Арламдор со столицей Ланкарнаком, одну из нынешних вотчин Обращенных, я уж и не говорю! Но самое большое сосредоточение исчадий ада в Эларкуре, на Дне миров. Собственно, о чем я, задави меня Илдыз! Эларкур и есть самая настоящая преисподняя. Там живут шестипалые наку и болотные чудовища-мутанты. Думаю, у тебя еще будет возможность познакомиться с этими замечательными землями.

— К чему ты говоришь мне все это, мудрый Акил? — настороженно спросил комендант, уловив в голосе соправителя сардонаров еле заметную нотку сарказма. — У меня что, новое назначение?

— Да так… К слову пришлось, — уклонился от ответа Акил. — Скоро к тебе приедет резервный отряд из Горна. Принимай пополнение. Прямо-таки рвались влиться в твой гарнизон, — добавил он с грустной насмешкой. — Видно будет… Будет видно… Интересные времена наступают, друг мой, — продолжал глава правительства Горна. — Очень интересные, клянусь Стигматами власти! Слишком продолжительным было затишье. Слишком долго Обращенные и другие наши враги перегруппировывали силы, выжидали, прощупывали новые расклады по влияниям… Я предсказываю бурю. Впрочем, если ветры этой бури и далее будут оставаться на привязи, мы сами развяжем узлы на тех путах… Тебе больше нечего мне доложить?

— Нет.

— Значит, ты ждешь, что я сам упомяну о… — Да.

— Мое слово верное. Ведь ты едва ли не единственный, кто может почувствовать, если ОН окажется рядом. Клянусь жирной утробой моего соправителя Грендама! Кстати, он туда вчера запихал запеченную целиком тушу собственного слуги… Чревоугодник, гурман! Надо бы дать эдикт о дополнительных ограничениях в употреблении в пищу себе подобных, иначе ситуация может выйти из-под контроля… Такие дела. Если ты сам не нарушишь наш уговор, я сделаю так, как обещал. В противном же случае… Ну ты знаешь.

— Разве я давал вам повод для сомнений или тем паче для подозрений?

— Ну знаешь! — воскликнул рыжеволосый Акил, человек, который держит слово. — Если бы этот повод был, не позавидовал бы я твоей участи. Я тебя не пугаю. Все мы в этой жизни временщики: нет сил стоять на месте, но каждый новый шаг грозит падением. А счастье и удача — вещи переменчивые. Ладно! Будь бдителен… комендант!

Разговор со столицей, с самим Акилом, был закончен. Комендант вышел из комнаты Дальнего Голоса и направился было к себе, но тут от стены прянула на него высокая, длинная фигура. Человек, обнаженный до пояса, в узких шнурованных штанах и свежим кровоподтеком на плече, оплывавшем кровью, улыбнулся коменданту дерзко и весело:

— Ну что, продолжим, сьор комендант? Теперь — на металл, на кровь, а? Или ты пойдешь к себе и станешь грызть тома премудрости, пока червь грызет тебя самого изнутри? Зачем терять время, если его не так уж и много?

— Очень легко ты рассуждаешь о таких непростых вещах, Иль-Доран, — невесело отозвался комендант. — Хорошо. Будь по-твоему. Сейчас я выйду на двор. Значит, ты хочешь перейти на металл? Не боишься?

— А чего мне бояться? — снова весело сверкнул белыми зубами гареггин. — Я свое уже отбоялся. Да и ты тоже, сьор комендант. Так что не просиживай штаны в читальне. Я понимаю, ты любознателен и понятлив, за что тебя и ценит мудрый Акил. В свое время ему тоже пришлось изрядно покорпеть над древними свитками и фолиантами, в которых ложь перемешана с кровью! Где питательный злак не отделен от дурной травы.