Между тем усилия гареггинов, бьющих по дверям из «плазм», увенчались успехом: выжженный по контуру фрагмент панели размером два человеческих роста и почти такой же ширины завибрировал, задрожал... и, когда Ноэль, переставив свой плазмоизлучатель на редкий в употреблении режим стрельбы разрывными энергетическими капсулами, нажал на «пуск», толстый кусок металла завалился внутрь, освобождая дымящийся пролом, обведенный светящимся контуром раскаленного сплава.
Один за другим несколько гареггинов перемахнули через переборку в гулкое пространство зала, именуемого вспомогательным медицинским отсеком. Здесь их ожидал сам Ингер, ас балюстрады, обводящей зал, свесились три или даже четыре десятка стрелков. «Плазмы» были только у восьмерых, а остальные использовали метательные ножи и короткие копья-миэллы из учебного арсенала Академии.
Ингер поджидал непрошеных гостей в арке проходного контроля. На пластины доспехов ложились тусклые отсветы. Он выглядел внушительно. Серебристый панцирь с примыкавшими к нему наплечниками и мощной нагрудной пластиной, слабо светящейся, делал фигуру и без того немаленького Первообращенного просто огромной. Остававшиеся открытыми мощные руки бугрились мускулами, какие не наработать ни в одном учебном зале. Мерцали огоньки напульсников, перехватывающих запястья. В левой руке Нигера хищно поблескивал плазмоизлучатель. Пальцы правой руки стискивали короткую и массивную саблю с широким лезвием, при помощи которой можно было не только атаковать, но и отбивать метательные ножи, длинные копья — гаранниды и короткие — миэллы.
Рядом с Ингером находилось до полусотни бойцов — его земляков-арламдорцев, а также беллонцев и конечно же воинов-наку. Последние были в своей традиционной одежде — бесформенных кожаных накидках с бахромой на широких костистых плечах, в широких же кожаных штанах, висящих на бедрах. Высоченные, с лишенными растительности черепами и глубокими дикими глазами, обведенными черной краской, уроженцы Дна миров выглядели грозно; и в преддверии смертельной опасности выплыла наружу их первородная дикость, не заретушированная и не смягченная годами пребывания в Академии. А сам факт, что эти люди скинули положенное по уставу Академии серебристое одеяние и облачились в свои национальные одежды, говорил о том, что они полны решимости драться насмерть.
Собственно, стоит ли ожидать иного от тех, кого отобрал сам Ингер, Первообращенный?
Первый же гареггин, преодолевший пролом, получил пять дротиков и метательных ножей в корпус. Ингер выстрелил из плазмоизлучателя, и двоих следующих сардонаров смело и буквально размазало по раскаленной поверхности панели. Тем временем тот, что проник первым, лежа на полу выдрал из тела ножи и дротики и, поднявшись, доковылял до распределительного щита, при помощи которого двери можно открыть вручную, и ударил кулаком по рычагу. Огромная изуродованная панель поползла и, отойдя на несколько метров от стены стреловидного тоннеля, высвободила проход, в который и хлынули сардонары.
— А-а, во имя Леннара! — заревел Ингер и махнул рукой стрелкам на балюстраде.— Приперлись делить общего бога?! Ну подходи, отоварим!
Гареггин Кармак выстрелил в него из «плазмы» и попал в нагрудную пластину. Ингера отбросило на несколько шагов и приложило о переборку. Но он тут же поднялся, тяжело ворочая головой. И устремился в схватку.
В ближнем бою использование «плазм» крайне ограничено — можно зацепить своих. Поэтому убийственное оружие Строителей было спрятано в чехлы, выхвачены клинки и копья — и началось!.. Отсюда, из медотсека, за прозрачной переборкой, рассекавшей пространство зала надвое, уже виднелись широкие арочные двери Центрального поста, над которыми горел красный свет боевой тревоги.
Акил не выдержал. До того он только руководил действиями сардонаров, не принимая непосредственного участия в бое. Наверное, пьянила близость поставленной цели... Он перехватил протянутый кем-то бей-инкар и с криком врубился в ряды сражающихся. Бывший храмовник, брат ордена Ревнителей, он превосходно владел любым оружием и тотчас принялся это демонстрировать. Оказавшиеся против него двое Обращенных были убиты практически сразу же. Одному Акил разрубил грудную клетку, второго уязвил мгновенным колющим ударом, пронизавшим того насквозь. Тотчас же о наплечник Акила лязгнул миэлл и отскочил, не пробив металла доспеха.
— Ну! — закричал Акил.— Хваленые бойцы Академии, кто против меня?! Ингер, может, ты?!
Первообращенный сражался довольно далеко от разошедшегося соправителя сардонаров и никак не мог ответить на его вызов. Впрочем, тут же бывшему Ревнителю стало не до Ингера: прямо на него вывернулся высоченный воин-наку и взмахнул боевой секирой. Акил не без труда парировал мощный удар, увернулся от хитрого бокового выпада, которым пытался достать его еще один Обращенный, а потом перешел в атаку. Наку не успел поставить защиту как следует: Акил разрубил ему череп и, перепрыгнув через фактически обезглавленный труп, помчался к дверям Центрального поста. За ним по пятам бросились гареггины. Воинов Ингера, сильно уступающих в численности ударному отряду сардонаров, оттеснили в сторону, и стрелки, стоявшие на балюстраде, стали прыгать вниз, спеша на помощь своим сражающимся собратьям.
Энергетические заряды плазмоизлучателей были расстреляны, метательные ножи и дротики накрепко засели в телах и выпали из боя, так что разъяренным соперникам приходилось уповать только на свое мастерство рукопашного боя, на искусство владения клинком, на мощь своих мускулов и быстроту реакции. Они так и делали... В ход шло все — не только холодное оружие, но и цепи, и металлические стойки, с мясом вырванные из перил балюстрады; в полном озверении люди пускали в ход зубы, накидывались на поваленного соперника и пальцами рвали рты, выдавливали глаза, сворачивали шеи, ломали руки и ноги в убийственных мертвых захватах...
Если предатели — магистр Ихил, сьор Бельтар и эрм Кериак-Йол — полагали, что Обращенные и сардонары прислушаются к голосу разума, признают очевидное и попытаются действовать сообща, то первые же минуты сражения опрокинули эти наивные предположения. Впрочем, тот же магистр Ихил едва ли питал иллюзии...
Наконец Акилу удалось пробиться к самым дверям Центрального поста. Огромные и двустворчатые эти двери вздымались на пять анниев и были заблокированы изнутри, и кода этих дверей не было даже у Бельтара. В этот момент подоспел бледный, окровавленный Кериак-Йол, вместе с гареггином Исо несущий длинный, в рост человека, металлический пенал. Если бы этот предмет видел кто-то из землян, то немедленно сказал бы, что он похож на гроб. Но у жителей Корабля не было принято хоронить в гробах (мертвецов кремировали), так что такое зловещее сравнение никому не могло прийти в голову.
— Ну?! — закричал, поворачиваясь к Кериак-Йолу, Акил.— Принес?! Ну так давай же!
Эрм пошевелил губами, пытаясь что-то ответить, но тут дикий рев покрыл его слова. Это ревели Обращенные, которые только что собственными глазами увидели, как Ингер, отбив неимоверно быстрые атаки «бессмертного» Кармака, взмахнул своей короткой, широкой саблей и перерубил бей-инкар гареггина. Клинок врубился в плечо Кармака, прошел через все тело и развалил сардонара надвое. Тот раззявил рот в беззвучном вопле и захлебнулся собственной кровью, осел на заваленный трупами пол. Такого страшного увечья, конечно, не вынесет и гареггин... У Кармака выкатились глаза и помертвели, тускнея, глазные яблоки.
— А-а-а!!!
Ингер еще раз взмахнул саблей и, отрубив Кармаку руку с покрывающей все предплечье гареггина татуировкой — отличительными знаками «бессмертного», вскинул ее над головой и что-то торжествующе прокричал. Обращенные ответили своему предводителю.
Бой закипел с новой силой.
В Центральном посту в этот момент находилось около тридцати Обращенных. Алькасоол, который не мог присесть ни на секунду, в неописуемом волнении ходил туда-сюда и бросал взгляды на мутно-серые экраны, на которых еще несколько минут назад можно было увидеть картины того, что происходит в медотсеке и стреловидном тоннеле. Теперь же видоискатели системы слежения, размещенные там, были разбиты, и оставалось только догадываться, что происходит в нескольких десятках шагов отсюда...