— Погодите, Тусеньке не нужен именно слон. Может быть, у нее совсем другое желание.

Когда Туська проснулась, у ее постели сидел папа.

Она посмотрела на него и обрадовалась, но улыбнуться не смогла — не было сил.

— Доченька, — сказал папа. — Тебе три года, и ты уже большая и умная девочка. Мы все хотим, чтобы ты не болела. А для этого надо, чтоб ты сама постаралась. Скажи мне, чего ты хочешь? Я выполню любую твою просьбу.

Туська молчала.

Потом тихо прошептала что-то.

Папа наклонился над ней:

— Что? Что ты сказала, моя маленькая?

— Я умру. Я не хочу, — расслышал он.

— Нет! Нет, доченька. — Папе очень захотелось заплакать, но он сдержался. — Ты не умрешь! Вот послушай, была одна девочка, которая заболела так же, как ты…

И папа рассказал Туське ту старинную историю, и про слона, и про то, как девочка выздоровела.

Пока он рассказывал, глаза Туськи стали более живыми, и в них загорелось что-то похожее на интерес. Слабенький огонек, но, заметив его, папа обрадовался.

— Нет, — выслушав папин рассказ, сказала Туська. — Нет. Слон большой. У него хобот мотается. Я боюсь.

Она помолчала еще минутку.

— Я хочу маленького. Серенького. Я хочу ослика. Покататься.

Она хочет! Хочет ослика!

Сто тысяч осликов достанет сейчас папа для Туськи!

Наспех одевшись, помощник начальника полиции выскочил из дома.

Куда бежать? Парк развлечений закрыт. Раньше на городских площадях ослики и пони катали детей. Но сейчас площади пусты, там нет никаких осликов.

Однако есть королевская конюшня.

Не может быть, чтоб там не решили эту проблему.

Помощник начальника полиции бежал по проходу и заглядывал в каждое стойло. Вслед за ним еле поспевал главный конюх. Он был крайне обескуражен и пытался еще раз объяснить:

— Верьте, я клянусь вам, — у нас только скаковые лошади. Самые лучшие скаковые лошади в мире. Вот, — пробегая мимо стойла № 14, конюх пытался привлечь внимание заместителя начальника, — вот, к примеру, чудесный жеребец Стивен. Хотите? Лучшего и желать невозможно!

Помощник начальника остановился и круто повернулся к конюху:

— Осел! — закричал помощник начальника. — Осел! Сколько вам можно повторять?

— Я осел? — огорчился конюх.

— Вы — само собой! Но мне нужен осел, настоящий осел, и я сказал вам об этом сто миллионов раз, однако вы не понимаете.

— Но ведь конь лучше осла, — не сдавался конюх.

С тихим стоном помощник начальника повернул назад.

— Увы, я понял, у вас и вправду тут только один осел — это вы. Главный конюх в ответ лишь развел руками.

— Что же делать? Что же мне делать? — В отчаянии помощник начальника полиции схватился за голову.

За его спиной раздалось вежливое покашливание.

Конюх подпрыгнул от неожиданности:

— Стивен, мальчик мой, ты простужен?

Вороной жеребец переступил с ноги на ногу и покачал головой:

— Нет-нет, я здоров. Я просто хотел сказать… Если вам нужен осел, то я видел сегодня осла. Окно моего стойла выходит на боковые ворота. И когда днем Льдинка решила, что она уходит от нас, то я смотрел ей вслед, потому что, понимаете… Льдинка, она…

— Ближе к делу, Стивен, — перебил его конюх. — Твои лирические чувства к Льдинке вряд ли интересуют полицию.

— Да, простите, — смутился конь. — Так вот, когда она вышла из конюшни, к ней подошел маленький ослик. Яне подслушивал и не знаю, куда они собирались пойти, но я видел, что они пошли в сторону реки.

И Стивен грустно вздохнул.

— Цирк! — хлопнул себя по лбу помощник начальника полиции.

Если бы у Туськиного папы было время подумать, то он, наверное, почувствовал бы себя несколько неловко.

Не очень-то хорошо расстался помощник начальника полиции с циркачами в прошлый раз. И, честно признаться, они имеют все основания думать, что он жестокий самодур. Конечно, служба есть служба, но кроме буквы закона есть еще дух. А помощник начальника понимал законы буквально.

Уже вечерело, и все циркачи собрались у накрытого дощатого стола. На ветке дуба над столом висела керосиновая лампа, вокруг нее вились ночные бабочки, на ужин была гречневая каша с жареным луком и чай.

Когда Туськин папа, не разбирая дороги, выбежал на поляну и приблизился к столу, все в тревоге вскочили, а Казимира схватилась за сердце. Но она не успела спросить, что случилось, потому что нежданный вечерний гость, путаясь в словах, начал сам объяснять причины своего появления.

В его сбивчивом рассказе смешалось все: слон и вареная морковка, коврик с цветами, с которого не смогла встать Туська, ее слезы и доктор с библиотекой, — и, понимаете, она захотела, она хочет ослика, покататься на ослике, понимаете? Вдруг ей это поможет, помог же той девочке слон?

Туськин папа договорил и, опомнившись, оглянулся в смущении. До него начало доходить, что сейчас его прогонят. Он, конечно, может употребить власть, приказать выдать ему осла и все, что прилагается к ослу, всякие там уздечки, бубенчики и оглобли. Нет, он не может так поступить. Помощник начальника — тот может. А Туськин папа может только еще раз повторить:

— Ей три годика всего, она не встает, и она мне сказала, что ей страшно… И насчет ослика…

Но Филипп уже стоял перед ним, запряженный в тележку. Эва торопливо вытряхивала в стороне коврик, которым были застелены скамейки в тележке, а Казимира тронула Туськиного папу за рукав, протягивая ему кружку:

— Не волнуйтесь, сейчас Филипп будет готов. Хотите чаю?

Туськин папа машинально взял протянутую ему кружку, глотнул, обжегся и закашлялся. От этого у него на глазах выступили слезы, и сквозь их пелену он оглядел расплывающиеся в сумраке встревоженные и участливые лица циркачей. Люди, собаки и лошади. Вот эта белая лошадь ему точно знакома. Ах да, Стивен же сказал, что Льдинка ушла из конюшни вместе с осликом, значит, это она и есть.

— Поехали, садитесь в тележку и показывайте, куда поворачивать, — прервал его мысли ослик.

Туська смотрела на трещинку на потолке. Трещинка тянулась из угла и всегда была похожа на звериную морду. Когда Туське хотелось бояться, она видела в этой морде страшного дракона, а когда у нее было хорошее настроение, она соглашалась сама с собой, что это собачка.

Теперь же Туська не видела ни дракона, ни собачки. Скучная трещина на потолке — и только.

В этот момент из приоткрытого окна снизу раздался какой-то странный звук.

Кто это кричит? Туська никогда не слышала такого звука. На что он похож?

— Иа! Иа! — снова раздалось под окном.

«Иа… — подумала Туська. — Иа. Кто кричит „иа“?»

И в тот же миг поняла: так кричит ослик!

Настоящий ослик под окном. Наверное, даже с тележкой, на которой можно покататься?

— Мама, — позвала Туська.

Мама была уже у окна.

— Туся, — повернулась она к дочке. — Посмотри, кто пришел к нам в гости!

— Это ослик, ослик! — закричала Туська и легко соскочила на пол, откинув теплое пуховое одеяло.

Она поспешно пододвинула к подоконнику табуретку и забралась на нее.

Внизу у парадной двери стоял Туськин папа. А рядом с ним — настоящий ослик, запряженный в цветную тележку. Туськин папа кормил ослика морковкой и смотрел наверх, на Туську, которая высунулась в окошко.

— Туська, — позвал папа. — Вот умница, что встала с постельки. Спускайся к нам, смотри, кто тебя ждет.

Через минуту Туська, как была, прямо в ситцевой пижамке и босиком, слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу.

Она уставилась на ослика восхищенными глазами:

— Здравствуйте, ослик, как вы поживаете? Я поживаю спасибо неплохо. Мне немного нездоровилось, но я теперь хочу вас спросить: можно покататься в вашей тележке?

Они с осликом разговаривали, и Туська гладила его по лбу, и ослик был серенький, мягкий и теплый, и у его были длинные прохладные уши и круглые бока. И Туська узнала, что его зовут Филипп и что он очень хотел познакомиться с ней и мечтает прокатить ее на тележке по саду.