– Меня кто-то видел в компании с банкирами?

– В том-то и дело, что нет. Ни с банкирами, ни даже с их окружением вас рядом не было. Я, как в стену, упёрся в ваше железобетонное алиби, поэтому решился нарушить инструкцию и начал слежку, чтобы попытаться как-то прояснить для себя эту загадку, ибо нахожусь в неимоверно глупом положении. Потратив полгода на разработку этой темы, я ничего не могу написать в отчёте, кроме необоснованных домыслов и предположений. Можете считать этот шаг актом отчаяния.

“Нефранцуз” покачал головой и тоже уставился в окно, наблюдая пролетающие мимо альпийские пейзажи. Его губы тронула улыбка, а глубокие морщины, разрезавшие лицо неровными линиями, слегка разгладились.

– Вы мне нравитесь, Стен, – сказал он вполне серьезно, без всякого намека на иронию, – нечасто приходится встречать таких упёртых, увлеченных своей работой представителей молодого поколения. Поэтому я готов с вами сотрудничать, естественно, до известных пределов, чтобы не нанести ущерб вам или себе. Однако, должен вас предупредить: правда – дама суровая. Все её домогаются, но мало кто остаётся доволен, когда она отвечает взаимностью.

– И тем не менее, мсье Буше, я буду рад любой информации, проливающей свет на предмет моего расследования.

– Хорошо, я постараюсь. Скажите, Стен, а вам не могла прийти в голову идея, что указанные вами финансисты скончались от стыда?

– Что?

– Я так и думал, что такая мысль вас даже не посещала. Хотя она естественна и нормальна. В стыде очень непросто жить, я бы даже сказал, мучительно. Это одна из тех эмоций, которую так хочется выключить. Но в то же время, без стыда невозможна цивилизация. Именно это чувство помогает индивиду адаптироваться к нормам поведения в обществе.

– И чего же должны были так мучительно стыдиться столь уважаемые и законопослушные граждане?

– Ну, например, своей двойной жизни, точнее – двойной морали. Согласитесь, нелегко одновременно считаться законопослушным гражданином и в то же время активно нарушать закон, вплоть до соучастия в убийстве…

Сыщик буквально подпрыгнул на мягком сиденье купе. Глаза его загорелись, как у собаки-ищейки, почуявшей след.

– И кого же они убили? Когда? У вас имеются доказательства?

– Вот видите, Стен, как много белых пятен в этом деле. А ведь сам факт самоубийства должен был обязательно навести вас на мысль о каком-то внутреннем, нерешаемом конфликте.

– Однако профессиональная деятельность погибших…

– …как раз полностью соответствует такой версии, – перебил мсье Буше детектива. – Банкиры сами не берут в руки оружие, но их действия вполне можно квалифицировать, как подстрекательство и даже организацию преступлений. Поэтому банкстеры…

– Какой интересный термин!

– Не мой. Впервые финансистов так назвал Генри Форд. Предполагаю, у него были основания.

– О да! Голливуд тех лет вполне доступно рассказал о проблемах с насилием и соблюдением законности в США.

– Так сейчас ничего не изменилось. Просто преступления совершаются в других странах. А всё остальное “the same”.

– Кажется, я начинаю понимать, на что вы намекаете…

– Я не намекаю. Говорю прямо и открыто – банкиры финансируют наркотрафик и чёрную трансплантологию, нелегальную миграцию и работорговлю. Современная коррупция вообще невозможна без участия финансистов. Ну и конечно, этот букет преступлений венчают государственные перевороты и военные конфликты, приносящие львиную долю прибыли и самое большое горе, кровь и слезы…

– Простите, но я не вижу прямой связи между банковской деятельностью и теми ужасами, о которых вы рассказываете.

– Это потому что вас непосредственно они не касаются. Хотя банки и вами вертят, как хотят, подменяя собой правительство, полицию и суд. Просто среднеевропейский человек этого не замечает.

– Простите, а можно поподробнее?

– Пожалуйста. Управление населением через банки осуществляется в три этапа. На первом этапе услуги банка навязываются, как единственно возможная, защищенная, цивилизованная форма товарно-денежных отношений. На втором этапе шельмуются, объявляются нежелательными или незаконными любые внебанковские товарообменные операции. Все расчёты – только через кредитные учреждения, наличка – бяка, бартер – кака, безденежные операции – кошмар ужасный и ужас кошмарный. Побочным приятным дополнением этой операции является изъятие денежной массы из карманов населения и предприятий. Все деньги сосредотачиваются у финансистов, а у субъектов экономики остаются выписки со счетов и договоры с банками, обязательства которых можно изложить кратким “Гадом буду, заплачу!”. Неизбежно наступает третий этап – использование банков в идеологической и политической борьбе. В рамках этой борьбы, применяя монопольные права банков по обслуживанию микроэкономики, любого человека или организацию легко можно сделать изгоем, просто занеся их в “черные списки”, после чего никто не откроет вам расчетный счет и уж тем более – не выдаст кредит. Одним росчерком пера какой-то абсолютно непубличный финансист имеет право в любой момент разрушить или заблокировать хозяйственную деятельность гражданина или организации. По сути мы имеем дело с внесудебной и внеправовой репрессивной системой, которая никем и ничем не контролируется, но по мощи своей превосходит всех судебных исполнителей, вместе взятых, так как лишает людей не имущества, а базовых гражданских прав, делая их недееспособными, выкидывая из урбанизированного общества на обочину. Один росчерк пера никем не избираемого банковского клерка – и ваша жизнь безвозвратно и безжалостно рушится.

Произнося свою речь, мсье Буше выстроил на вагонном столике аккуратную конструкцию из кирпичиков дорожного рафинада, а потом вытащил нижний блок, спровоцировав обвал.

– Осуществляют суд и приводят приговоры в исполнение скромные финансовые служащие, обходясь в своем хлопотливом деле без таких пережитков, как состязательность сторон, независимые судьи и адвокаты. Демократия, однако…

Буше снова собрал в кучку использованный рафинад и начал строить из него, как из лего, “Китайскую стену”.

– Конечно, многие этого не понимают. Не меньше и тех, кто прекрасно осознает, но молчит в тряпочку, не желая попасть на заметку финансовой инквизиции. Но рекомендую вам почитать в массе своей анонимные комментарии под сообщением с погребальным списком банкиров. Такой концентрации эпитетов “так им и надо” не было, наверно, со времен падения Бастилии! И эта дружная реакция, сопровождаемая молчаливым одобрением остальных читателей, решительно демонстрирует всю глубину современного системного кризиса, где низы не хотят настолько, что готовы сделать смерть банкира красным днём календаря. Не знаю, как это всё оценивают сами современные финансисты, но я бы на их месте задумался о смене профессии. Кажется, «Аннушка уже пролила масло»…

– Простите, кто пролил масло?

– Не берите в голову, это цитата из книги.

– Вы мне рассказали массу интересного, но ни на йоту не приблизили к разгадке. Банкиры, кончающие жизнь самоубийством от стыда, это звучит настолько неестественно…

– Вы тоже это заметили?… – глаза собеседника явно смеялись.

Это начинало злить детектива.

– Я жалею, что ввязался в эту историю, – буркнул Стен, опять отворачиваясь к окну.

– Есть два варианта развития событий, – после некоторой паузы ответил Буше. – Первый – я вам сочувствую и мы прощаемся. Второй – я вам сообщаю некоторую информацию… Вы можете её забыть, а можете использовать в качестве побочного продукта расследования. Предполагаю, что ваше начальство найдет возможность её монетизировать и похвалить вас за усердие и находчивость.

– Весь во внимании, – оживился Бергстрём и с надеждой уставился на собеседника.

– Жерар Кервьель, трейдер банка Société Générale, с 2005 года играет на бирже без ведома своего начальства. За это время он нанес банку ущерб в размере восьми миллиардов долларов. Если ваша контора работает с Société Générale – самое время сделать заказчику подарок. Если не работает – прекрасная возможность получить жирного клиента…