Курт Страйкер с удивлением понял, что эти люди сознательно выбрали такую жизнь. Но это было настолько невероятно, кощунственно и дико, что Волку стоило усилий переварить эту мысль. Убийство себе подобных на потеху толпе было для них просто РАБОТОЙ… А после Ямы они шли домой, где их ждали ужин, жены и дети… Только вот до вечера суждено было дожить не всем. Да уж, Таран чудовище, но есть и другие такие же.

От группы мужчин отделилась статная фигура. Ее обладатель был не намного старше остальных; сложением он отличался от Тарана так же, как стройный тополь от кряжистого дуба — широкоплечий, с длинными, подвижными руками, мощной грудью и мускулистыми ногами. На поясе у него висели два коротких меча — “гладиусы”. Лицо его, суровое и мрачное, не лишено было некоторой привлекательности. С такого расстояния Волк с трудом мог разглядеть детали, в частности, длинные усы и косой шрам на щеке. Глаза смотрели в точности как рентген-аппарат. Вне сомнения, их обладатель многое повидал на своем веку.

Разумеется, это был Джо Стивенсон по прозвищу Клинок.

— Я выслушал тебя, Таран, — сказал он глубоким сильным басом. — Но только, сдается мне, ты решил не очень удачно пошутить. Ты знаешь моих бойцов и видел их в деле. Кто бы ни был твой боец, ему не совладать и с двумя, не говоря уже о четверых…

В толпе раздались одобрительные выкрики.

— Я не шучу, — ответил Таран с вершины Ямы. — И готов делом подкрепить свои слова. Я видел твоих бойцов, а потому повторяю — четверо против одного. Двое — это неинтересно. У меня не так много речного песка, чтобы засыпать им всю Яму, потому как крови там будет достаточно. — Хэнк ухмыльнулся, явно довольный своим ответом.

Стивенсон на глазах менялся в лице — позеленел, а шрам на щеке задергался, точно поплавок.

“Клюет”, — подумал Курт.

— Ты оскорбил честь моей школы, — сказал Клинок. — Если все это просто шугка, тебе придется за нее ответить. Я требую сатисфакции. Здесь и сейчас, на твоих условиях.

Таран расплылся в улыбке, то еще зрелище.

— К этому, собственно, я и веду. Мои условия — четверо твоих против одного моего. В Яме, обычным оружием. Никаких задержек, полный контакт. Только насмерть, никакой первой крови… — Хэнк пренебрежительно кивнул в сторону двоих раненых в стане противника. — Тот, кто сможет покинуть Яму, выиграет бой. Это будет мой боец. Сколько еще мне нужно оскорблять твою школу, чтобы ты перестал зря молоть языком?

Было видно — Клинок в бешенстве и еле сдерживается.

— Что ж, будь по-твоему, — прохрипел он. — Мои парни изрубят это чучело в капусту на твоей же арене… Тебе и впрямь понадобится немало песка. Я принимаю вызов — ты ответишь за оскорбление. Силы явно неравны, однако я сделал все, что мог. Сегодня ты просто-напросто убил этого парня. — Клинок сжал тонкие губы.

Таран удовлетворенно кивнул. У него, несомненно, имелось собственное мнение касательно расстановки сил.

Остальные же пребывали в смятении.

— Эй, как нам делать ставки? — выкрикнул кто-то. Клинок презрительно отвернулся. Хэнк довольно ухмылялся.

— Как заблагорассудится. Дело ваше.

— Так нечестно! — крикнул кто-то еще. — Мы должны хотя бы взглянуть на твоего бойца!

— Вот как? — Лицо Тарана, покрытое множеством шрамов, перекосилось в яростной гримасе. — Мне плевать, честно это или нет. Вы сможете увидеть этого парня лишь тогда, когда ставки будут сделаны, а дверь Ямы — надежно заперта. В противном же случае мальчики Клинка могут просто разбежаться. Делайте ставки на свое усмотрение или проваливайте. Мне все равно — у нас с Клинком давние счеты…

Толпа еще немного поволновалась, но никто не ушел.

Кто-то принялся выкрикивать условия пари — “один к трем на нового…”, “пять к одному на четверку Клинка”, и так далее. Курт понял, что его тут не очень-то ценят. С одной стороны, ему было наплевать, с другой же — крайне не понравились слова про “чучело”, “капусту” и все прочее. О нем говорили так, будто его собственное мнение ничего не значило (вообще-то, так оно и было, но приятнее от этого не становилось). Единственное, что Курт мог сделать в данной ситуации, это доказать Клинку, насколько он ошибся… Ну и, конечно, остаться в живых.

Хэнк махнул рукой. Топор и Нож сразу же ожили, словно глиняные големы.

— Вперед, — буркнул Топор. — И без глупостей…

Парни в безрукавках без напоминаний выстроились по обе стороны, держа дистанцию в пару метров от пленника. Один зашел вперед; Нож с напарником замыкали процессию. Курт почувствовал статическое покалывание в ошейнике и, стиснув челюсти, двинулся с места. Его не подгоняли и не тормозили. Безволосые держали темп шаг в шаг, внимательно поглядывая по сторонам. Каждый был напряжен, то и дело перехватывал оружие в руках поудобнее. Мечи и дубинки чередовались — через одного.

Все это напоминало Курту боксерский матч, когда спортсменов вели по проходу к рингу, только он знал — предстоящий бой будет во много крат страшнее. Такого по головидению не увидишь.

Но, как и на обычных матчах, здесь тоже были фанаты.

Процессия погрузилась в бурлящую толпу безволосых. Те расступались в стороны, хотя и с явной неохотой. “Безрукавочники”, шагавшие впереди, были особенно крепкими, накачанными ребятами, а потому играли роль своеобразного ледокола. Им непрестанно приходилось отпихивать кого-то с дороги, сопровождая каждый свой шаг жуткой руганью. Однако особо настойчивые “болельщики” заходили с флангов или с тыла. К Курту протягивались жадные руки, норовившие сорвать с него капюшон или приоткрыть балахон, чтобы узнать, что за темная лошадка затаилась под ним. Но “безрукавочники” знали свое дело. Они не церемонились и долго не раздумывали. Особо любопытствующие, получив профессиональный тычок в живот или зубы, отлетали в общую массу. Дубинки направо и налево раздавали удары. Даже мечи то и дело опускались плашмя — в кровопролитии пока не возникало нужды. Эти люди пришли сюда, чтобы поглядеть на бой, а не участвовать в нем. Тем не менее Волк едва себя сдерживал, чтобы не протянуть кому-то навстречу лапу — когтистую и волосатую.

Вскоре толпа поредела, приблизилась Яма.

Взгляд Курта неожиданно наткнулся на три знакомые фигуры, стоявшие особняком. Двое высоких по бокам и одна, приземистая, в центре. Тот, что был слева, — здоровенный и грузный, похожий на шкаф. Справа — каланча в бесформенном черном одеянии, из-под которого выпирал горб на спине (это, впрочем, не относилось к содержимому карманов, которое могло бы запросто принадлежать какому-нибудь хирургу-любителю).

Хмырь и Шило.

Безволосый, стоявший между этой парочкой, был невысокий, плотный и абсолютно лысый. Даже брови, казалось, и те присутствовали на угловатом лице почти номинально.

Лысый Хью.

Подрядчик киллеров. Имеет обширные связи в Клоповнике и за его пределами. Именно он — в первую очередь — приложил руку к тому, что Курт Страйкер оказался в рабстве.

Характер скверный. Не женат.

Все три глядели на Волка. Конечно, они не могли увидеть его глаза сквозь прорези капюшона, но и так им не составляло особого труда догадаться, что Страйкер не ожидал их увидеть здесь. Нет, конечно, он мог предполагать, что Хью и его псы заявятся, но одно дело предполагать, а другое — увидеть их на самом деле. Это нелегко — поверить в такую наглость. Появление заклятого врага стало для Курта звонкой пощечиной. Над ним просто издевались, считали щенком, который наконец обрел хозяина с тяжелой рукой… Они думают, что ему уже не сорваться с этой цепи.

Об этом без слов говорили их глаза.

Хмырь глядел с ненавистью и затаенной обидой — тупой ублюдок, неспособный на сложные эмоции. Шило насмехался, демонстрируя кривые зубы — он проиграл поединок, но при этом был из тех, кто не упускает возможности пнуть раненого льва… Что до Лысого Хью, то сей персонаж глядел в оба — как в прямом, так и в переносном смысле. Его Страйкер практически ничем не обидел (за исключением лишь неосуществленного намерения), а даже, напротив, обогатил на энную сумму. И все же Хью поглядывал на приближавшегося Волка с опаской и настороженностью, которым могла позавидовать и грациозная газель.