Руки, побелевшие от усилия, продолжали тянуть за концы гарроты. Даже умерев, китаец не сдался. Он продолжал убивать Дэвида Оу, как какой-то чудовищный выходец из могилы в кошмарном фильме ужасов.

Джейк понял, что в вагоне трамвая, ползущего вверх по склону, что-то произошло, еще до того, как он остановился на Виктория-Пик.

Он видел сквозь окна человеческие тела, лежавшие в неестественных позах, видел, что окна забрызганы чем-то черным, и сразу же понял, что это такое: кровь.

— Господи Иисусе! — прошептал он, бросаясь к трамваю, выраставшему перед ним, как сказочное чудовище: к бокам прилипли клочья тумана, кожа блестит от дождевых капель.

Подходя к остановке, трамвай замедлил ход.

Джейк бежал рядом с вагоном, молотя кулаком по двери.

— Открой! — кричал он на кантонском диалекте. — Лян тамадэ!Открывай скорее!

Наконец трамвай остановился. Двери открылись, и Джейк одним прыжком оказался внутри. Блисс заскочила следом за ним. В вагоне стоял запах крови и смерти, от которого волосы зашевелились у Джейка на голове, и, не думая ни о чем, он бросился по проходу, перепрыгнув через тело молодого китайца. С размаху ударил ногой в лицо второго китайца и, убедившись, что тот мертв, принялся разгибать один за другим пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в концы гарроты.

— Дэвид! — бормотал он. — О Боже! Дэвид!

Блисс вырвала проволоку из рук мертвеца и начала освобождать от нее шею Дэвида. Он застонал. Кровь сочилась из страшных, пурпурно-красных борозд, которые проволока оставила на шее, раздувшейся вдвое против ее естественной толщины.

Джейк приподнял его за плечи, чтобы он мог отдышаться. Дэвид хватал воздух открытым ртом, но, кажется, чудовищное вздутие на шее не давало возможности это сделать. Пришлось использовать острый конец гарроты, чтобы сделать надрез и вставить туда щепку: иначе воздух так бы и не прошел к легким.

— Держись! — умолял Джейк. Дэвид весь трясся как лист. Волосы слиплись от пота и крови. Он задыхался и плакал от невозможности вздохнуть.

Джейк приподнял его голову и ждал возвращения Блисс. Она вернулась и сообщила, что скорая помощь выехала.

— Дэвид, — прошептал Джейк, — пытаясь поднять его, но тот вскрикнул так жалобно, что пришлось снова опустить его на пол. — Держись, Дэвид.

Черные глаза Дэвида утратили живой блеск и стали водянистыми, будто затянутыми пленкой. Их головы почти соприкасались. Джейк держал друга на своих Руках, как ребенка. Дэвид собирался с силами, чтобы заговорить.

— Слушай... — Голос его срывался и веки на закрытых глазах трепетали. — Беридиен, Донован, Вундерман... Один из них знает... сделал это со мной... со Стэллингсом...

Веки его опять затрепетали, потом открылись. Зрачки его были расширены от боли. Он не мог говорить. Во рту был металлический привкус крови и желчи. Горло совсем заплыло.

— Я скучал по тебе, Джейк... Не с кем поговорить... Удрал, ничего не сказав мне... ничего... Я думал, ты мне больше доверяешь.

— Дело не в доверии, Дэвид. Просто это мое личное дело. Только мое и ничье больше.

— Как то, что случилось... с тобой на Сумчун...

Он помолчал немного, с трудом и шумно дыша. Кровь текла у него из уголка рта.

— Я чувствую, будто раздуваюсь изнутри... — Слезы потекли у него из глаз. — Очень жаль, Джейк, что это с тобой случилось... там... Я бы все отдал, чтобы не случилось... Ты мой друг...

Он уже начал коченеть. Джейк видал такое не раз.

— А ми туо фо! -Разбитые в кровь руки царапали куртку Джейка. — О Будда!

Его глаза широко открылись и Джейк прочел в них всю глубину его смертной муки.

— Дэвид...

— Хо йонь!Помнишь, Джейк, хойонь?

После смерти уже нет боли. Вот на что уповал Джейк, наблюдая за тем, как отходил Дэвид Оу.

Держа на руках безжизненное тело, он старался не думать о разоблачениях, которые его друг сделал перед смертью. Семь лет Джейк был наставником Дэвида Оу. Под его наблюдением прошла заключительная стадия подготовки Дэвида к самостоятельной работе. И он лично постарался оградить своего молодого друга от склок внутри Куорри. И сам Джейк, и Дэвид прекрасно знали об этом, но никогда об этом не упоминали в разговорах. И теперь уж никогда не упомянут.

Ужасно осознавать, что друг умер в период временной размолвки с тобой. Какая-то неполнота в равенстве, которое уже никогда не будет полным. И, как ни странно, так же произошло у него и с Марианной.

Дэвид, дорогой мой, -подумал Джейк, — я ведь тоже скучал по тебе. И мне вечно будет тебя не хватать. Ты был для меня как брат. И именно потому, что ты был мне так дорог, я и делал тебе больно. Как и Марианне. Это все из-за проклятой реки Сумчун. Там я начал умирать. И смерть идет за мной с тех пор по пятам. Смерть дантай. потом Марианны, теперь твоя. Кусок за куском отваливается от моего сердца, и я сам уже скорее мертв, чем жив.

В этот момент он почувствовал рядом с собой Блисс. Даже сейчас огонь пробежал по его телу от ее прикосновения. Пульс зачастил. Блисс...

Остаток ночи Джейк посвятит памяти ушедшего друга. Но он не был уверен, что этот траур не останется пустым ритуалом, лишенным внутреннего смысла. Ведь цель траура для оставшегося в живых состоит в том, чтобы довести взаимоотношения с покойным до логического завершения. Сказать ему то, что должен был сказать, но не сказал. А как быть с тем, что он должен был сделать, но не сделал? Ведь если быть до конца честным с собой, он подвел своего друга точно так же, как подвел Марианну, да и Тин, если на то пошло. И теперь уже слишком поздно. Их взаимоотношения останутся незавершенными во веки веков.

Горе согнуло его плечи.

— Я думаю, нам пора уходить отсюда, — сказала Блисс. — Сюда идет кондуктор, а мы не запаслись билетами.

Это вернуло его к действительности. Вспомнились последние слова Дэвида Оу. Хо йонь!«Движущееся око» в вэйци.Что он хотел этим сказать?

И где материалы о Куорри, которые откопал Дэвид? При нем ничего не было, да и поспешный обыск китайцев тоже ничего не дал. Впрочем, это и не удивительно. Дэвид был слишком опытным агентом, чтобы носить в карманах материалы подобного рода.

— Пойдем же! Пойдем!

Блисс схватила его за руку, таща его за собой к выходу. Когда они соскакивали на землю с подножки, еще одна неприятная мысль кольнула его в сердце. Теперь, когда Куорри разделался с Дэвидом Оу, можно быть совершенно уверенным, что следующей мишенью подосланного ими убийцы будет он.

В течение девяноста с лишним лет иностранные тай-пэнизаправляли в Шанхае. Теперь крысы и бездомные псы хозяйничали на этих улицах, где повсюду валялся мусор и человеческие трупы. Тай-пэни,составившие себе колоссальные состояния на торговле чаем, шелком, опиумом, каучуком, серебром, недвижимостью — в зависимости от спроса, — теперь отсиживались на верхних этажах своих белых особняков, выстроившихся вдоль Бунда. Оттуда, вооружившись биноклями, они наблюдали за тем, как уничтожается город.

Как и в 1932 году, японцы вели наступательные бои. Генералиссимус Чан, которому удавалось так долго отстаивать извилистые улочки Шанхая, его каналы и мосты, к удивлению многих, кто его знал недостаточно хорошо, решил встретиться с захватчиками в самом городе, а не на равнинах Гаоляна. Вероятно, ему льстило, что в Шанхае он снова оказывался в центре внимания международной общественности.

Естественно, в свое время тай-пэни сделали все от них зависящее, чтобы удержать китайцев от войны с Японией, понимая, что она, конечно, уничтожит Шанхай, а с ним и их будущее в этой стране. Но в эти смутные и воинственные времена тай-пэниуже подрастеряли большую часть своего влияния на судьбы народов. Их замкнутая жизнь в Интернациональном микрорайоне способствовала созданию у них иллюзии, что они у себя дома. И теперь происходящие события показали, насколько глубоко они ошибались.