Тут и врач появилась, войдя через другую дверь. Ее темно-русые волосы были стянуты на затылке в аккуратный пучок. Высокие славянские скулы не нуждались в ухищрениях косметики. Вундерман любовался ее длинными ногами, когда она шла к кушетке, на которой возлежал Беридиен.

Осмотр проходил как обычно: глаза, нос, горло, легкие, кровяное давление, почки. Вундерман не спускал глаз с ее ножек, когда она суетилась подле босса, а особенно когда она нагибалась. Наверно, занимается теннисом. Как Донован.

— Вы практически здоровы, — сказала она, закончив осмотр. Вундерман слышал, как врач скрипит пером, заполняя карточку Беридиена. — Но у вас, похоже, небольшая простуда. А может, грипп в начальной стадии. Ничего серьезного, но я вам сделаю укольчик. Для профилактики. Это только витамины. При вашем ненормированном рабочем дне они не помешают.

Беридиен заворчал.

— Вы можете сесть, — бросила она через плечо. Вундерман перевел взгляд на ее аккуратный задок. Стоя у сверкающего никелем и стеклом стола с различными флакончиками, колбочками и пузырьками, она доставала шприц. Проткнув иглой пробку в небольшом пузырьке, она перевернула его вверх донышком, потом потянула за поршень шприца, засасывая прозрачную жидкость.

— Минуточку, — сказал Вундерман. Подойдя к столику, он взял опустевший пузырек. Он внимательно изучил список витаминов, обозначенных на этикетке. Потом посмотрел в спокойные карие глаза врача и кивнул.

— Хорошо.

От нее пахло хорошим мылом.

Она подождала, когда Вундерман вернется на свое место у стены, затем достала ватку, намочила ее в спирту и, продезинфицировав мясистую часть руки Беридиена, воткнула туда иглу шприца.

Беридиен отвернулся, когда игла прокалывала кожу, иначе он заметил бы нехорошую улыбочку, появившуюся на лице врача, когда она нажимала пальцем на поршень.

— Это недолго.

Слова будто упали в тишину комнаты.

Беридиен повернулся к ней, и она добавила:

— Не более трех минут.

— Трех минут до чего? — спросил Беридиен.

— До вашей смерти, директор.

Вундерман в два прыжка очутился рядом с ними.

— Что? Да вы шутите, доктор? Я...

Но яд уже начал парализовывать центральную нервную систему, и Беридиен уже не контролировал голосовые связки. Его рот комично открывался и закрывался.

— Да нет, не шучу, — ответила врач. — Да вы, наверно, уже в этом сами убедились. — Она протянула руку, приподняла пальцем веко. — Ага, зрачки уже расширились.

Она говорила спокойным, четким голосом робота.

Вундерман оттолкнул ее.

— Энтони!

— Он вас уже не слышит, — сказала докторша. — Он умирает.

— Что?

Вундерман смотрел в глаза Беридиена, уже затуманенные, бессмысленные. Закусив до крови губу, он крикнул:

— Какого черта! Что с ним?

— Отравлен, — спокойно объяснила докторша. — Я его Ливия.

Выхватив из наплечной кобуры малокалиберный пистолет, Вундерман три раза выстрелил в упор. Пули отбросили ее к стене. На удивленном лице врача красовались три черные дырки.

Затем он бросился к красной кнопке, имеющейся в каждом из рабочих помещений Куорри, независимо от Функционального назначения комнаты. Нажав на нее три раза, он крикнул в телефонную трубку:

— Тревога! Нет, не учебная, а боевая! Совершено покушение на директора! Повторяю: боевая тревога! Всем немедленно явиться в комнату профилактория!

Через минуту двери с шумом распахнулись и в комнату ворвались служащие Куорри. Над их головами видеокамера бесстрастно фиксировала каждую деталь происходящего.

Он заказал пьяные креветки.

В первый раз сэр Джон Блустоун отведал этот китайский деликатес в Тайбее много лет назад.

Пьяные креветки были любимым блюдом некой молодой женщины, отличающейся необычайным аппетитом как к вкусной пище, так и к сексу. Как других людей тянет после занятий любовью выкурить сигарету, так ее тянуло скушать две-три пьяных креветочки.

В память далеких дней своей разудалой молодости Блустоун всегда по торжественным случаям заказывал это блюдо. Приобретение контрольного пакета акций Пак Ханмина, конечно, можно было рассматривать как торжественный случай, и он, не мешкая, пригласил Т.И. Чуна отметить его.

Оба тай-пэнясидели напротив друг друга за столиком в «Джумбо» — самом большом из плавучих ресторанов в Абердинской бухте на южной оконечности Острова. Естественно, они сидели не на третьей палубе, куда водили заезжих гвай-ло,а внизу. Даже отсюда из широкого окна открывался роскошный вид на бухту, город и пик Виктории, возвышающийся над ним.

Блустоун поднял стакан с виски — «Джонни Уокер» с черной этикеткой — и чокнулся с гостем. Сам бы он предпочел выпить шампанского по такому случаю, но он хотел показать, что по своим вкусам он настоящий китаец.

— За человека, без помощи которого мне бы никогда не удалось заполучить Пак Ханмин! — провозгласил он.

Это было, конечно, не совсем точно. Правда, Т.И. Чун помог ему весьма существенно, взяв на себя труд в непосредственном приобретении акций, но главным образом Блустоуну следовало благодарить не его, а своих новоявленных благодетелей.

Сначала, когда его банкиры уведомили его, что некая компания скупает долговые обязательства «Тихоокеанского союза пяти звезд», он встревожился. Особенно в свете того, что он ничего не знал о компании «Йау Син-Кьюн».

Но банкиры успокоили его, убедив, что эта компания не имеет ничего общего ни с Цунем Три Клятвы, ни с Эндрю Сойером. Более того, они уведомили его, что «И.С.К.» заготовила документ, по которому он может оплачивать свои долги, исходя всего из четырнадцати процентов. Это было на целых четыре пункта ниже того, что он выплачивал до настоящего времени. Но за это фирма просила десять процентов «Тихоокеанского союза».

Блустоун, который последние месяцы не вылезал из финансовых затруднений, не мог не признать, что с ним обходятся по-божески. Могло бы быть и хуже. В конце концов, с десятью процентами акций они не смогут диктовать политику, и, если вмешательство «И.С.К.» выведет его из финансового тупика, он возблагодарит судьбу за такой подарок. Он уже несколько месяцев собирался признаться своему Источнику в своих трудностях, да все не решался.

И тогда он решил взвалить на «Йау Син-Кьюн» оплату последней порции Пак Ханмина. Почему бы и нот? Им нужны доходы с «Тихоокеанского союза» или не нужны? Так пусть они за это потрудятся!

И его план сработал. Не прошло и суток после того, как он отправил телеграмму в «И.С.К.», как пришли и денежки, и очень выгодный контракт, по которому он должен будет выплатить заем через доходы с Пак Ханмина. На это он просто не мог не согласиться, хотя подозрительность его не прошла. Дело в том, что он по-прежнему не знал, кто стоит за таинственной гонконгской фирмой «Йау Син-Кьюн», хотя и предпринимал отчаянные попытки узнать это. Но он успокоил себя, сказав, что будет продолжать «раскопки» и рано или поздно что-нибудь да откопает по поводу своих благодетелей. А пока придется принять все как есть на их условиях.

Но говорить об этом Т.И. Чуну, он, конечно, не собирался. Чем меньше китаец знает о делах Блустоуна, тем лучше. В конце концов, партнером Т.И. Чуна был Блустоун, а не «Тихоокеанский союз». Тем более, что до Пак Ханмина ему вообще никакого дела не было: эту компанию Блустоун не хотел уступать никому.

— Без вашей помощи и без поддержки триады Хак Сам на Новых Территориях я бы не сумел провернуть эту сложную операцию.

Т.И. Чун скупо улыбнулся.

— Судьба, мистер Блустоун. Хак Сам, с которой вы поддерживаете деловые связи, без сомнения, была рада разрешить ваши проблемы на Новых Территориях. Совместные предприятия — это, как говорите вы, американцы, его хлеб с маслом. В том районе по-прежнему трудно работается, и люди там по-прежнему нервничают, хотя договор с КНР и дает некоторые надежды. Что касается меня, то я всегда рад сотрудничать с такой мощной фирмой, как «Тихоокеанский союз».