Усталость никак не хотела отступать. Чжилинь вздохнул и закончил свою мысль:

— В этом отношении между Юрием Лантиным и У Айпином нет особой разницы. Они оба подталкивали нас к всемирному пожару. Первому хотелось, чтобы мы показали при этом свою неполноценность, второму — свое превосходство. Но мы с вами, товарищ премьер, знаем, что наш путь — другой. И он лежит через Гонконг. Другого пути у нас просто нет... А теперь, товарищ премьер, мне надо вас оставить и я должен с вами попрощаться.

Эти слова вывели премьера из задумчивости.

— Ах да! Простите! Ну что ж? Надо так надо! — Он взял Чжилиня за руку. — Но я надеюсь, что узнаю, как вы добрались?

Чжилинь посмотрел премьеру прямо в глаза.

— Или от меня, или от них.

— Вы уверены, что поступаете правильно?

В конце концов, премьер не выдержал и отвел глаза. Он почувствовал себя еще более маленьким, чем был на самом деле, под проницательным взглядом этого необыкновенного старика. Слова его отдались гулким эхо под сводами Зала Высшей Гармонии, хотя они предназначались только одному ему:

— Я полагаюсь на твою мудрость, Цзян.

Джейк и Блисс стояли, будто на посту, перед зданием фабрики, на которой делали игрушечных самураев. Стояли молча часа, наверное, два, и Блисс это скоро порядком надоело.

— Я даже но знаю, что мы здесь делаем, — сказала она.

Джейк ничего не ответил, продолжая внимательно смотреть на проходную. Распрощавшись с Верзилой Суном, он не поленился оглядеть здание снаружи. Будучи втиснутым среди других строений, оно не имело никаких других выходов, кроме того, по которому вывели Джейка. Задняя стена фабрики примыкала к глухой стене склада. Выше нее по улице было жилое здание с однокомнатными квартирами кукольных размеров.

— Джейк?

Три девушки вышли из проходной. Их волосы, неприкрытые нелепыми косынками, сверкали в свете уличных фонарей.

— Джейк, что с тобой?

— Почему ты не сказала мне, что Цунь Три Клятвы твой отец?

— Во-первых, потому, что ты об этом никогда не спрашивал. А во-вторых, он мне не родной отец. Принял меня в семью совсем маленькой. А своих настоящих родителей я не знаю. По словам Цуня Три Клятвы, моя мать родила меня в Бирме, на пути сюда из Китая.

Она повернулась к нему, но он по-прежнему смотрел в сторону. Она видела только его точеный профиль.

— А что, это так важно?

— Еще бы не важно, — откликнулся он, будто издалека, — раз Цунь Три Клятвы — дракон йуань-хуаня.

Блисс даже вздрогнула от такого заявления, и он впервые за эти два часа оторвал взгляд от выхода с фабрики и посмотрел на нее.

— Кто тебе это сказал? — спросила она.

— Верзила Сун.

— Это неправда.

— Вот как?

Она почувствовала, что он опять напрягся, и отвернулась.

— Давай, небудем разговаривать в таком топе? — мягко попросила она. — Мне очень неприятно.

— Он, извини! — ответил Джейк с издевкой в голосе. — Но подумай, каково мне. Ты обещала мне все рассказать, но не рассказала ровным счетом ничего.

— Но и я мало что узнала о тебе, — робко возразила она. — Дэвид Оу умер, сказав только два слова. Хо йань.Может быть, это что-нибудь и значит, но с таким же успехом это может и не значить ничего.

— А я и не обещал, что ты что-либо узнаешь, пойдя вместе со мной на встречу с Дэвидом. — Джейк не на шутку разозлился, и Блисс не могла не сделать того замечания, пытаясь скрыть, как она боится нарастающей в нем внутренней энергии. У нее было ощущение, будто она, находясь в чистом поле, видит приближающейся тайфун.

— Ты еще не готов, чтобы узнать... — Она остановилась, чувствуя, что говорит что-то не то.

О, Будда, -подумала она, — что я наделала?

Лицо Джейка потемнело от ярости, и Блисс почувствовала, как сжалось ее сердце.

— Я не готов? Кто это решил? Твой отец? Дракон йуань-хуаня?

Блисс поняла, что у нее просто нет выбора. Котел не выдержит такого давления: надо хоть немного спустить пар.

— Да. Дракон йуань-хуаня, -ответила она. — Но не мой отец.

— Тогда, может быть, ты мне скажешь, кто он?

Блисс глубоко вздохнула.

— Это твой отец, Джейк. Ши Чжилинь.

Ее слова зазвенели в его мозгу. Но, обрастая различными отголосками, они потеряли значение.

В этом обалделом состоянии Джейк чуть не прозевал Верзилу Суна. Дракон 14К вышел из проходной в сопровождении трех охранников.

— Мой отец... — повторил Джейк.

— Что мы здесь делаем, Джейк? — напомнила ему Блисс.

— Мой отец жив? Но почему?.. Почему он ни разу не дал знать, что жив?

— Он Ши Чжилинь, Джейк. Ши Чжилинь. Не кажется ли тебе, что это могло бы несколько помешать твоей шпионской карьере, если бы кто-нибудь узнал, что один из самых известных министров в Пекине — твой отец?

— Уму непостижимо! Он жив!

Радость, страх, тревожное ожидание — все смешалось в душе Джейка. Его отец жив! Столько лет он был один как перст. В какой-то степени он был сам тому виной, потому что сторонился женщин. Отворачивался от тех, кто любил его. Почему? Может, в этом сказывалось ожесточение сироты, которого по доброте душевной подобрали Мэроки? Может, он считал, что это одиночество без семейных уз — его жребий, его судьба, от которой не уйти?

Обломок фураскаленным углем жег его бедро через карман. Обломок, принадлежавший Ничирену. Попавший к нему из того же источника, из которого и он получил свой обломок. Сейчас Джейк не мог не чувствовать, что встреча двух частей целого каким-то образом связана с тем, что его отец восстал из мертвых.

Мой отец, отец, отец...Ему нравился отзвук, который эти слова будили в его душе. Он мысленно пропел их на мелодию своего собственного сочинения.

Его отец. Один из ведущих министров в пекинском руководстве. Кто он ему: друг или враг? Блисс входит в йуань-хуань.Говорит, что и он тоже. И кем же тогда оказывается сам Джейк, если йуань-хуань — операция, спланированная китайскими коммунистами? Получается, что он, сам того не подозревая, участвовал в ней? И как давно?

Какой-то бред, ей-богу! Он и Ничирен, смертельные враги, гоняющиеся друг за другом то в одном участке земного шара, то в другом, — они, оказывается, участвуют в одной и той же операции, и причем на одной стороне. Играют, так сказать, за команду КНР!

Кто я? -спрашивал себя Джейк. — Просто шашка на гигантской доске для игры в вэй ци. А Марианна? АДэвидОу? За что они умерли? Понимаю ли я это?И он сказал себе, что не понимает.

— Верзила Сун.

Джейк, вздрогнув, вышел из задумчивости. — Что ты сказала?

— Я говорю, мы с тобой Верзилу Суна караулим? Так вон он!

Джейк посмотрел в направлении ее взгляда и увидел главаря 14К и его охранников. Он кивнул.

— Да, мы здесь именно по этой причине.

Он двинулся, Блисс — за ним следом, как тень.

— Верзила Сун приведет нас прямо к Ничирену.

Из-за того, что произошло в доме Лантина, Даниэла дважды пропустила связь с Химерой: надо было хорошенько разобраться в документах, которые она прихватила с собой, уходя. Свора ищеек, расследующих обстоятельства смерти товарища Лантина, также отрывала ее от дела. Они обнаружили записку, которая была напечатана на машинке Лантина, где говорилось, что операция «Лунный камень» проводилась сумасшедшим генералом, поставившим мир на грань атомной войны, что все люди, помогавшие этому параноику, сейчас находящемуся на излечении в институте Сербского, должны разделить с ним ответственность.

«Только сейчас я понял, — так заканчивалась записка, — во что чуть-чуть не обошлась Советскому Союза моя слепота. Я не хочу жить с грузом такой вины». Внизу листка стояла завитушка, которой Лантин всегда расписывался. Даниэла аккуратно скопировала ее с одного из документов.

Ищейки, конечно же, были идиоты и не усомнились в подлинности подписи. Но даже если бы они были умнее самого Лантина, то и в этом случае они не могли бы заподозрить, что это Даниэла спровадила его на тот свет. Документ, заверенный собственноручной подписью, оказывал на них магическое воздействие, как огонек свечи на мотыльков. Чертовы бюрократы! -подумала Даниэла.