– С твоей помощью тут наведётся порядок.

– Вот так всегда! – рассмеялась я, продолжая сортировать бумаги. В этой куче было всё, что только может быть. Заявки, строительные сметы, счета на оплату, банковские реквизиты, договора и ещё много всего.

– Конечно, – поддержал он меня, и тем самым словно вернулся старый друг, с которым мы проводили уйму времени в “Робине”.

– Миш? – я закончила складывать бумаги, и поняла, что не хватает выписки из банка о регистрации предприятия.

– Что? – мужчина уже направился к своим строителям, раздавая указания.

– Я не нашла выписку из банка.

– Посмотри во втором ящике стола, там тоже должны быть документы, – и он вышел из кабинета, а я тем временем вывалила весь ящик на стол и начала разбирать документы.

– А это ещё что? – в руки мне попался денежный перевод на сумму в сто пятьдесят тысяч долларов на счёт Мемориальной больницы Джексона, Майами, штат Флорида. И перевод был осуществлён в ноябре прошлого года. В графе отправителя значился Михаил Трифонов. – О, Господи!

Меня затрясло и, поднявшись на ноги, я с этим переводом отправилась на поиски Миши. Нашла я мужчину на втором этаже ресторана, он курил вместе с начальником инженеров. На негнущихся ногах я подошла к ним, мужчины до этого смеявшиеся, резко замолчали.

– Лина?

– Что это?! – я кинула перевод ему на колени, и даже в тусклом освещении мне стало видно, как он побледнел.

– Пойдём вниз, Эвелина. – Миша поднялся и направился вниз, я поплелась следом, еле переставляя ноги.

– Объяснись, пожалуйста! Что это за перевод?

– А ты разве ещё не поняла, Лина?

– Нет, я хочу услышать правду.

– Как думаешь, почему я продал свой “Робин”? Или где мог взять такие деньги для перевода в Америку?

– Но, Джейсон... – мозг пытался из последних сил цепляться за тающую возможность, что это ошибка.

– Твой ненаглядный Джейсон – лжец и манипулятор! – резко ответил Миша. – Он отлично всё разыграл, и надо сказать, что не упустил возможности заполучить доступ к тебе в постель...

Он заткнулся, потому что я ударила Трифонова.

– Ты лжёшь! – крикнула я, расхаживая из угла в угол. – Это всё ваши непонятные разборки, уж не знаю, что вы там сделали, но не желаю быть причастной.

– До того вечера мы были друзьями, Эвелина, – устало ответил Миша. – А потом Джейсон стал словно одержимый, но я его понимаю, наверное, на его месте, я бы повёл себя так же. Но всё дело в том, что Спарк очень быстро устаёт от своих игрушек.

– Замолчи-и-и! – вся нелицеприятная правда вырвалась наружу.

– Ты же хотела объяснений и я тебе рассказываю, – ответил он тихо. – Как только местные доктора озвучили сумму твоей операции, я готов был горы свернуть для тебя, Эви. Мне была невыносима сама мысль, что ты не сможешь ходить. И конечно я обратился за помощью к другу. Надо признать, Спарк очень быстро организовал мою встречу с покупателем, даже занял мне недостающую сумму. И как только я перевёл деньги в США, тут же выяснилось, что посольство не даёт мне визу. Я уверен, что без Джейсона тут не обошлось. С самого первого дня, он стал, словно одержим тобой. И, конечно, сделал всё, чтобы оказаться один на один с тобой в Америке.

– Я не могу поверить, – прошептала я, опускаясь на стул.

– А ты глазам своим поверь. Ну, или можешь спросить своего ненаглядного.

– Джейсон не мог так лгать, не мог, – всё это говорила я, но сама уже не верила в это. Уж слишком всё правдоподобно выглядело в рассказе Трифонова.

– Мог и сделал, Лина.

– Я не могу поверить, – слеза скатилась по щеке. Всё ложь, от начала и до конца – ложь. И этот мерзавец мнил себя моим господином и повелителем, а как он распинался перед Тео, что я его собственность? Какой негодяй, бесчувственный ублюдок! Сейчас было ощущение, словно меня засунули в центрифугу и выжали до сухой оболочки. Не осталось ничего, тело словно онемело и перестало двигаться. А я ещё чувствовала себя благодарной ему за помощь, думала, что он влюбился и поэтому решил спасти меня, или сперва, решил спасти, а потом влюбился... да какая разница?! Это тоже ложь, как и его пафосные речи, что он сделал для меня! По щеке скатилась ещё одна слеза, и мужская ладонь поймала её у губы.

– Не плачь, Лина.

– Почему ты мне не сказал? – сквозь слёзы проговорила я.

– Я пытался, но до тебя было невозможно дозвониться, – ответил мужчина. – Телефон оказался заблокирован.

– Но другие могли...

Миша лишь пожал плечами, без слов говоря, что это значит.

– Спарк...

– Больше некому, Лина. Да и не зачем.

– Какая же я идиотка! – тут уже не выдержала я, разревевшись и спрятав лицо в ладонях.

– Нет, Лина, ты не идиотка, ты просто была обманута очень хитрым манипулятором. – Миша поднял меня со стула, притягивая в объятия и гладя по спине. – Но теперь, ты знаешь правду и знаешь, что представляет собой Спарк. И, надеюсь, не позволишь вешать лапшу на уши.

– Но за что?

– Я же говорю, Джейсон, словно безумец, хотел затащить тебя в постель, он не сталкивался с препятствиями ранее, когда пополнял свою коллекцию побед, а тут ему пришлось приложить усилия, но он опять добился своего.

– Больше не добьется. Я сегодня же съеду от него и вернусь в свою квартиру.

– Если он знает, где ты живёшь, он обязательно явится. Лучше тебе будет пожить у меня. Я сейчас переехал в другую квартиру, а трёшку, на Вернадке, сдавал, но сейчас она пустует, поэтому можешь пожить там, какое-то время.

– А у тебя он не будет искать?

– Я же говорю, я сейчас живу в Коломенском районе. И если он явится, то явится туда.

– Спасибо, Миш, спасибо тебе, – я поднялась на цыпочки и хотела поцеловать его в щёку, но Трифонов повернул голову и наши губы встретились. Горечь и обида сыграли свою роль, и вместо того, чтобы отстраниться, я ответила на поцелуй Миши. Спустя мгновение я убедилась, что никто больше не сможет целовать меня так, как чертов ублюдок Спарк. Не было головокружения, не было желания посильнее прижаться к Мише, не поджимались пальцы на ногах, словно я целовала манекен, а не красивого мужчину. Пока я размышляла, он посильнее обхватил меня, углубляя поцелуй, и в этот самый момент в кабинете раздался до боли знакомый голос, но который я совершенно не ожидала услышать:

– Как это понимать?!

Лекси села на кровати. Сегодня ей опять приснился кошмар о рождении ребёнка. Девушка ненавидела спать днём, но в последнее время это стало её единственным увлечением. Ну и ещё прогулки в Филёвский парк с Линой. Но с наступлением холодов это стало происходить не так часто, как хотелось. У Лины началась работа, а сама девушка уже почти превратилась в сонную медведицу. Целыми днями Лекси спала, но сегодня они вновь собрались прогуляться, и даже хорошо, что она проснулась. Через минуту, Лекси уже не могла вспомнить, что ей приснилось, или что заставило проснуться, но осталось какое-то тревожное ощущение. Она откинулась на подушки, собираясь с мыслями и размышляя с чего же ей начать: выпить сок или съесть пару устриц. Джейсон сбегал из кухни, когда Александра собиралась лакомиться этими морепродуктами. Самое забавное, что до беременности, Лекси вообще не могла есть ничего, кроме креветок, а тут вдруг устрицы, да ещё в таком количестве. Размышления о гадах морских вызвали урчание в животе, и слюнотечение. О! Она уже представляла, как приговорит пять-шесть штук этих ракушек. Откинув одеяло в сторону, она поднялась с кровати. И в этот самый момент, малыш впервые толкнулся. Это больше напомнило нервный тик, но только на животе. Положив ладонь, она снова почувствовала толчок. На глазах выступили слёзы.

– Привет, малыш, – прошептала она, опускаясь обратно на кровать. – Ты тоже кушать хочешь? – ребёнок опять толкнулся. – Сейчас мамочка тебя накормит.

С этими словами Александра направилась на кухню. Но открыв холодильник, Лекси поняла, что вчера приговорила последнюю пачку малюсков. Схватив телефон, она набрала Лину, так как та должна была скоро появиться, и по пути могла зайти в магазин. Но трубку Эвелина не сняла, а теперь Лекси не могла думать ни о чём, кроме устриц. Попытавшись ещё раз, она отбросила эту идею. Наверняка Лина где-то бросила свой телефон, а ждать, когда девушка доберётся до дома, Александра не могла. Но оставался ещё и Джейсон. Да! Брат спасёт от смерти. Набирая номер, она ходила по кухне, как львица в клетке. И чуть не подпрыгнула, когда он снял трубку.