— А вы откуда? — спросила она.

— Я приехала сюда из Хайфона, — улыбнувшись, ответила Хоа.

— А где тетя Шам? Почему она не умоет меня и не причешет? Вот видите…

Она с недовольным видом дотронулась ручонкой до своих волос. В другой руке она держала заколку и увядший уже цветок ван тхо[9].

— Хочешь, я умою тебя и причешу? — спросила Хоа.

— Нет, я хочу тетю Шам, — покачала головой девочка. — Только она знает, как надо меня причесывать.

Хоа рассмеялась, бросила свой рюкзак и обняла девочку.

— Ишь ты какая модница! А как тебя зовут?

— Ни Ай. Но моя мама и все дяди и тети называют меня Няй[10].

Хоа снова расхохоталась.

— Твои мама и папа живут в соседнем доме? — спросила она.

— Папа?.. У меня нету папы.

— Как это «нету»?

— Не знаю… Нету — и все… У меня есть мама. Она в первой бригаде, это очень далеко.

— С кем же ты пришла сюда?

Девочка широко раскрыла глаза, поглядела на нее и с важным видом сказала, подражая взрослым:

— Видите ли, моя мама ела зеленые фрукты и не мыла руки. Поэтому у нее разболелся живот, и ее послали к врачу, чтобы он ей разрезал живот. Понятно? — Она склонила голову набок. — Я живу здесь у дяди Вана, но он тоже куда-то уехал.

— У дяди Вана?! Но ведь он мой папа!

— Нет… Дядя Ван — папа сестрицы Хоа, а сестрица Хоа живет в Хайфоне.

— Я и есть Хоа! Я вчера приехала из Хайфона.

— Ой, как интересно! — Няй радостно заулыбалась.

— А где же ты спала этой ночью? У девушек из молодежной бригады, да?

— Я уже большая и не сплю в молодежной бригаде.

— Няй, выходит, ты живешь одна?

Девочка не поняла вопроса Хоа, но на всякий случай кивнула, посмотрела на нее и спросила:

— А вы с кем живете?

Хоа погрустнела, часто-часто заморгала и стала глядеть во двор: ей не хотелось отвечать Няй.

Во дворе росли какие-то деревья с большущими листьями. Но сами деревья были не выше человеческого роста. Зато на ветках видимо-невидимо плодов, круглых, зеленых и блестящих, как нефритовые[11] бусы. «Надо узнать у тети Шам, что это за дерево такое», — решила про себя Хоа.

Она обернулась к своей гостье и сказала дрогнувшим от волнения голосом:

— Послушай, Няй, я ведь тоже живу одна. Ты, наверно, знаешь: дядя Ван, мой папа, уехал по делу в Ханой. А мамы у меня нет, она умерла очень давно, когда я была меньше тебя. Давай я помогу тебе умыться. У меня есть ароматное мыло, понюхай, как пахнет! Я могу причесать тебя по самой последней моде, эта прическа называется «спутник». Оставайся здесь, со мной. Мы вместе пойдем гулять и спать тоже будем вместе. У меня есть еще дёньги — целых пять донгов[12], папа их дал мне перед отъездом. Я напою тебя молоком в буфете и куплю конфет. Ты ведь умная девочка и послушаешь меня, правда?

Хоа выпалила это одним духом, боясь, что Няй, не узнав всех ее условий, откажется с самого начала. Она глядела на нее чуть ли не с мольбой. Но та молчала, капризно надув губки, и почему-то вдруг покраснела, как бальзамное яблоко[13]. Может, ей что-нибудь не понравилось, и она не согласна? Хоа снова повторила свое предложение, потом взяла Няй за мягкую прохладную ладошку.

— Видишь, я как и ты: ни старшего брата нет, ни сестры, ни даже маленькой сестренки. Ну, соглашайся, Няй, пожалуйста! Тогда я напишу письмо в Хайфон, и мои подружки пришлют красивую куклу. Я отдам ее тебе. И у нас у обеих будет по младшей сестричке: у тебя — кукла, а у меня — Няй!

— Неправильно это, — сердито ответила девочка. — Вы здесь совсем новенькая, а зовете меня Няй. Я ужасно не люблю это имя!

«Ах, вот, значит, в чем дело!» Хоа с трудом удержалась от смеха:

— Конечно, конечно! Прости меня, Ни Ай, извини, пожалуйста, Ни Ай. Какое у тебя красивое имя! Давай, Ни Ай, жить вместе!

И она прижала девочку к груди, понимая, что больше нечего спрашивать ее согласия.

— А вы на самом деле сестрица Хоа? — весело спросила Няй. — Значит, вы взаправдашняя дочка дяди Вана?

С утра в библиотеке было только двое мальчишек. Первый — лет четырнадцати — в синей полосатой рубашке с короткими рукавами, на его длинных, как у аиста, ногах болтались куцые серые брюки. Они, наверно, были ему впору года два или три назад. Голову его украшал безупречный пробор. Согнув свою тощую спину, он рылся на полках, где стояли книги для взрослых. Другой — года на три моложе коренастый и весь какой-то круглый, как семечко хлебного дерева[14], перебирал детские книжки. В библиотеке детские книги помещались почему-то на верхних полках, а взрослые — в самом низу.

Долговязый, трудившийся в поте лица, возмущенно воскликнул:

— Везде одно и то же! Извольте: «Сон в красном тереме» от первого тома до четвертого, и каждый в нескольких экземплярах! Опять «Хождение по мукам» и «Буря»…[15] А того, что мне нужно, нет!..

И снова уткнулся в книги.

«Хлебное семечко» тоже взмок от усердия. Он брал с полки каждую книжку, молча изучал обложку, потом ставил ее — на место и тянулся за следующей.

Тетя Шам, сидевшая за столом около самой двери, в сердцах прикрикнула на мальчишек:

— Эй, книгочеи! Вы мне так всю библиотеку перевернете! Зря только книжки треплете.

— Да я все здесь уже читал, — тотчас откликнулся Долговязый. — Вот никак не найду «Ву Ни То»[16]. А мой товарищ небось ищет что-нибудь научно-популярное. Он ведь у нас знатный птицевод, откармливает двух кур.

— Ладно, только уговоримся книги ставить на место, а то после вас ничего не найдешь! Вы у меня не единственные читатели!

Воцарилось молчание.

Потом Долговязый, как бы невзначай, спросил:

— Тетя Шам, вы не слыхали, говорят, вчера приехала какая-то девочка?

— Да. Она приехала из Хайфона.

— Так… портовый народ… Вы не знаете, она любит книги?

— Наверно.

Он полистал несколько томиков и снова заговорил:

— Это хорошо, а то здесь у вас не, с кем даже поговорить.

Долговязый дернул за ухо своего приятеля и продолжал:

— Пожалуйста, вот вам, Вит[17]. Сколько я его уламывал прочесть хоть одну книжку! У него на уме только эти несчастные куры да семьсот корней маниока[18].

— Ну ты, дылда! — «Хлебное семечко» грозно насупился. — Еще хоть раз назовешь меня так, пеняй на себя! Вымахал чуть не с мачту, а никак не выговоришь слова «Вьет». Крошка Ни Ай и та произносит правильно мое имя!

— Ладно, ладно, не горячись! — улыбнулся Долговязый.

В это время со двора послышался деловитый голосок Няй:

— Тетя Шам! Эй, тетя Шам! Сестрица Хоа ходила со мной гулять и купила мне в буфете печенье.

В дверях показалась Хоа, следом за ней семенила Няй.

— А тебя, Няй, только помани, — засмеялась библиотекарша. — Хоа угостила печеньем, и ты уже за ней хвостиком ходишь.

— А вот и нет! — возразила Няй. — Просто она вообще меня очень любит!

— Хочешь что-нибудь взять почитать? — Тетя Шам повернулась к Хоа. — Молодец, что подружилась с Ни Ай, вместе вам веселее будет. Ты проходи, у нас пока надо самим искать книжки на полках. Я ведь недавно только окончила курсы, не успела еще завести каталог. Выберешь книгу, скажешь, я запишу в твой формуляр. Там как раз ребята тоже смотрят книжки.