Инна поставила пробирки на полку, достала палочку, чтобы взять мазок из горла.

- А когда мне, наконец-то, улучшат условия содержания? – спросил Рыбкин, после того, как палочка отправилась в стеклянный сосуд, который медсестра тут же закрыла и поставила к остальным пробиркам.

- Это не от меня зависит.

- А можно поговорить с теми, от кого зависит?

- Нет. Когда они решат, я сообщу. А пока твоя задача просто говорить на допросах правду и только правду.

Потом Олега увели обратно в камеру. Он долго сидел на кровати, снова и снова вспоминая события, о которых рассказывал уже два раза. Вот он идет по улице, вот ударная волна сбивает его с ног. Возвращение в офис, Даша, израненная стеклами, приезд скорой, которая отказалась везти ее в больницу, а только выписала рецепт. Улицы, полные спешащих машин. Рыбкин идет пешком домой, решил срезать путь. Пустырь, холм, с которого Олег сорвался. И провал в памяти? Или нет? Кажется, Олегу удалось вспомнить, что он просыпался. Пытался даже подняться. И снова потерял сознание. Лай собак. Рыбкин пытается бросить камень в стаю бродячих шавок. Снова вырубается.

Во сне пленник видел продолжение того, о чем рассказывал дознавателю. Вот он бежит от патруля. Стрельба. Сильная боль в ногах от пулевых ранений. Встреча с инопланетянином, чудесное исцеление. Ограбление торгового центра, бегство. Ядерная война. Лена. Вот она стоит перед ним, вся в язвах от лучевой болезни и просит убить ее, дабы прервать мучения. С криком Олег просыпается в холодном поту. Темно. На ночь тут свет отключают, а утро, видимо еще не наступило.

Рыбкин снова засыпает. Опять видит беспокойные сны. Просыпается от того, что лампы на потолке, наконец-то включились.

Пришел солдат. Надел Олегу на голову мешок и куда-то повел. Опять, наверное, на процедуры или на допрос. На этот раз нет. Здесь было влажно. Слышался плеск воды. Конвоир велел снять одежду. Принять душ? Этому Рыбкин сильно обрадовался. Еще бы, сколько дней он не мылся. Парень долго стоял под струями немножко едкой и пахнущей антисептиком воды, пока солдат не поторопил его. Снова куда-то идти с мешком на голове. Оказалось, обратно в камеру. В его отсутствие, здесь помыли. На стенах виднелись капли воды. Пахло хлоркой.

Через некоторое время опять пришлось куда-то идти. Конвоир снял мешок с головы Олега в довольно уютном кабинете. Здесь бы даже ковер на полу. Диван. Журнальный столик. Тумбочка. Два кресла друг против друга. В одно из кресел сидела миниатюрная азиатка в черном платье. Ее рыжие волосы были собраны в култышку, а область декольте украшали большие белые бусы.

- Садись, - пригласила она в соседнее кресло.

Как только Рыбкин уселся, солдат пристегнул его наручниками к ручке кресла и ушел.

- Извини за неудобство, но это для безопасности, - улыбнулась девушка.

- Понимаю, - вздохнул Олег.

- Меня зовут Анжела, я психолог, - представилась она.

- Психолог? Даже так…

- Видеокамеры в твоей палате зафиксировали, что ты кричал во сне, - сказала Анжела.

- В палате?! – гневно воскликнул Рыбкин, - это тюремная камера, а не палата! Даже зэки в лучших условиях содержатся, чем я.

- Я разделяю твою боль, - тихо проговорила девушка.

- Ага! Разделяет она мою боль! Вот ты закончишь рабочий день, пойдешь домой, вся такая чистенькая и опрятная. Примешь душ. Хороший такой душ, с шампунем и прочими мыльно рыльными, а мне разрешают мыться раз в несколько дней. И то какой-то вонючей водой!

- Ну, это ты преувеличил. Ты в курсе, что твориться снаружи?

- Радиоактивная пустыня?

- Ну, что-то типа того. Все, конечно, не так страшно, как пишут в романах жанра постапокалипсис, но ничего хорошего снаружи не происходит. Это факт. Так что, тебе еще повезло, что ты здесь, где тебя кормят. Пусть и невкусной питательной смесью, но кормят. Хотя, ты еще ничего и не сделал для Родины. А снаружи люди убивают друг друга из-за банки тушенки.

- Как это ничего не сделал? Я предоставил свое тело для бесчеловечных медицинских экспериментов. Не добровольно, правда, но если бы кто-то спросил мое согласие, то я бы …

- А вот «бы» не стоит употреблять. Жизнь не терпит сослагательных наклонений. Ты ничего не сделал для Родины. Это факт. Скажу больше. Ты сделал обществу только вред: захват заложников, мародерство, мошенничество, наверняка и угонами автомобилей не брезговал…

- Я всего лишь пытался выжить….

- Это тебя не оправдывает.

- Послушай, Анжела! – взорвался Олег, - ты собираешься вылечить меня или морально опустить?!

- Психолог не лечит, лечит психиатр, - ответила девушка, - я всего лишь пытаюсь помочь тебе.

- Если ты хочешь помочь мне, просто выпусти меня отсюда. Все. Никакая иная помощь мне не требуется.

- Ты же понимаешь, что не я принимаю такие решения.

- Ну так отведи меня к тем, кто может это решить!

- Даже если они захотят с тобой говорить, вряд ли тебя выпустят. С точки зрения общества, ты опасное и агрессивное инопланетное существо. Чтобы тебя выпустить, надо как минимум убедиться, что ты не причинишь никому вреда. Если хочешь быстрее выйти, предложи сам, как общество может в этом убедиться.

- Я не инопланетянин! Я человек! – Олег почти кричал, - я требую, чтобы со мной обращались как с человеком!

- Тише, тише, - ласково сказала психолог, - все будет хорошо.

- Хорошо?! Говоришь, будет хорошо?! Хорошо будет, когда меня выпустят! – Рыбкин попытался встать, но браслеты больно впились в запястье.

В комнату вошел солдат.

- Все в порядке? – спросил он.

- Да, - ответила Анжела, - уведи его в камеру и скажи Инне, чтобы дала ему успокоительного.

Допросы и обследования продолжались. Однажды, когда Олега куда-то вели с мешком на голове, неожиданно что-то произошло. Сначала раздался грохот, все задрожало. Причем так сильно задрожало, что парня аж сбило с ног. Он некоторое время так и лежал, потом догадался снять с себя мешок. Но он ничего не увидел. Вокруг кромешная тьма. Такая же, как в камере при отключенном свете.

- Эй, есть тут кто-нибудь! – завопил Рыбкин.

Молчание ему было ответом.

Парень осторожно ощупал пол. Наткнулся на чье-то тело, все перемазанное в чем-то липком. Должно быть, это конвоировавший его солдат. Он не дышал. А в том месте, где должна быть голова, лежало что-то большое и твердое.

Олег все понял мгновенно. Какая-то авария. «Бежать!» - подумал он, - «Это мой шанс!». Парень так же на ощупь нашел автомат. На всякий случай подобрал его. Сделал несколько неуклюжих шагов вперед. Обо что-то споткнулся, едва не упал.

- Помогите! – вдруг раздалось из темноты.

Парень в нерешительности остановился. С одной стороны, надо бежать, и чем быстрее, тем лучше. Но ведь человеку требуется помочь. Он может умереть.

Олег пошел на голос и едва не запнулся за тело.

- Поосторожнее, - попросил голос, - можешь поднять плиту?

Плита оказалась очень тяжелой. Рыбкин смог приподнять ее буквально на сантиметр. Но этого хватило, чтобы звавший на помощь сумел освободиться.

- Спасибо, - поблагодарил незнакомец, - теперь назовите себя, пожалуйста.

«Зря я это сделал», - в ужасе подумал Олег, страшась ступать как можно более бесшумно.

- Назовите себя! – уже более настойчиво потребовал спасенный.

Рыбкин ускорил шаг и невольно выдал себя. Раздались несколько выстрелов. Одна пуля задела бедро.

- Сука! – заорал Олег, - я ж тебя спас… Чтобы ты сдох!

Парень вспомнил про автомат. Выстрелил в темноту. Раздались ответные выстрелы. Потом шаги. Совсем близко. Незнакомец расстрелял Олега буквально в упор. Перед тем как потерять сознание, он услышал:

- Прости, друг, но у меня приказ….

Через какое-то время Олег снова ощутил свое бессмертие. Он пришел в себя от чувства сильного голода. Как ни странно, но свет был. Хотя и очень слабый. Где-то далеко сияла тусклая лампочка. Вокруг неясные силуэты, какие-то глыбы. Мертвое тело с расплющенной головой. Стены в трещинах. Дыры на потолке.