Проводив мужчину взглядом, я сообразила, что уходит он с пустыми руками. Вскочив, я схватила кухонное полотенце, положила на него хлеб, начатую головку сыра, что лежала в шкафчике, а из холодного шкафа вытащила остатки окорока. Конечно, в дальних поселениях тоже есть овощи и возможность их приготовить, например, сварить эту сытную картошку, но я вспомнила, как он этой ночью обрадовался сыру и мясу.

Старейшина, старейшина, подождите, закричала я, завязала полотенце в узелок и кинулась «во двор».

Там меня ждал дракон, уже наполовину выбравшийся на выступ и остановившийся от моего крика. О, боги! И это я Керанира считала огромным? Этот дракон был раза в три крупнее и с трудом проходил в огромный вход в пещеру. И еще он не был тёмно-зелёным, как Керанир, или коричневым, как Нивена, он был золотым! Его чешуя сияла на солнце так, что хотелось зажмуриться, это было что-то невероятно прекрасное и волшебное!

Ты что-то хотела, Аэтель? поинтересовался дракон.

Ага, отмерла я, наконец. Это вам Покушать

И я протянула узелок.

Вам когда-нибудь улыбался дракон? Во всю пасть, усеянную зубами, длинной с половину моей ноги. Незабываемое зрелище.

Спасибо, дракон потянулся к узелку, который я держала на вытянутых руках, и аккуратно подцепил его когтём.

Это выглядело так, словно он колечко с крупным камнем нацепил. Потом, на трёх лапах, сияющий золотом дракон целиком выполз из пещеры, расправил огромные крылья и взлетел. А я зачарованно смотрела ему вслед, пока он не исчез среди скал, даже не заметив, как вышла на выступ, на который прежде и шаг сделать боялась.

23 июня. День второй.

Когда старейшина исчез вдали, я огляделась, едва ли не впервые увидев окружающий пейзаж. Когда мы с Кераниром подлетали, я отвлеклась на свои мысли и едва успела бросить вокруг взгляд, развешивая бельё, тоже по сторонам особо не смотрела, а из окна я могла видеть лишь скалу напротив. Но теперь, стоя на выступе, я вдруг поняла, какая удивительная картина раскрывается передо мной.

Напротив и справа высились точно такие же скалы, образуя вместе с нашей что-то вроде кривой подковы, а вот слева было видно далеко, до горизонта. Я видела ухоженные поля и огороды, реку, луга, немного дальше лес. Ещё дальше виднелась гора, точнее холм, словно бы расколотый пополам, словно из каравая хлеба вырезали неровный кусок. И, насколько я смогла разглядеть, внутренняя часть раскола была усеяна тёмными точками пещерами.

Это сделали древние, услышала я голос Нивены.

Древние?

Первые драконы, поселившиеся на этом острове. Они раскололи горы и сделали в них пещеры. Это могут делать те, кто владеет магией земли им подвластны скалы. Последующие поколения лишь добавляли новые пещеры, а вот горы уже не раскалывают незачем. Места хватало. А теперь тем более

И девочка тяжело вздохнула. Я тоже. Сколько же здесь жило драконов, и сколько осталось?

А много ещё таких вот скал, как наша и та?

Ещё двадцать одна. Но наш посёлок самый большой, пятьдесят три пещеры. В том около тридцати, в остальных по десять-двадцать, точнее не знаю. Нас было более тысячи на этом острове. А осталось

Сколько?

В пещере лежат сто сорок три яйца, это вместе с «детскими» и теми, что этой ночью принёс старейшина. Плюс нас шестеро, считая малышку Лани. И даже если в оставшихся поселениях старейшина найдёт ещё кого-то Это мало, это так мало.

По щекам девочки потекли слёзы. Я никогда не видела, чтобы дети так плакали молча. Я знала, что на самом деле Нивене безумно много лет, но выглядело это всё равно жутко. Опустившись на колени, я обняла хрупкое, вздрагивающее тельце, и дала ей выплакаться на моём плече.

Спустя какое-то время Нивена успокоилась и лишь стояла, всё так же уткнувшись мне в плечо. Потом глухо произнесла:

Мои дочь и старший сын были живорождёнными. Я не знаю, где был в момент катастрофы мой младший сын, но надеюсь, что он там, в той пещере, и я еще увижу его. Внуки, правнуки Возможно, ни один из них не вернётся. Выжил лишь один из десяти, и когда я думаю об этом Почему я не умерла вместе с Леонейлом? Почему он не согласился разделить со мной жизнь? Пережить своих детей это так страшно.

Кто такой Леонейл?

Мой муж. Он умер. Давно. Почти пятьсот лет назад. Он был намного старше меня.

Мне жаль.

Он сказал, что не хочет забирать годы, отпущенные мне судьбой. Что связывать жизнь нужно, когда супруги ровесники, когда любой может умереть первым. Но если жизни свяжем мы, то именно он заберёт мои годы, а он этого не хотел. Сначала я согласилась. Молодая была, глупая. А потом пыталась настоять, но мой муж был непреклонен. И ушёл. А я осталась. Он хотел, чтобы у наших детей остался хоть кто-то из родителей, пусть даже они к этому времени были уже взрослые и имели внуков. А теперь я осталась, а моих деток больше нет. Почему он отказался?

Думаю, он любил тебя, я не всё поняла из сбивчивых слов Нивены, но в этом у меня сомнения не было.

Очень любил. И я его тоже.

Я не поняла, а что за разделение жизни?

Это обряд. Его, по желанию, проходит большинство супружеских пар. Мы живём около тысячи лет, кто-то меньше, кто-то чуть больше. Старейшине вообще тысяча тридцать восемь. В общем, этот обряд суммирует отпущенные супругам годы, а потом делит между ними поровну.

Суммирует?

Складывает. И прошедшие этот обряд умирают в один день.

А твой муж не захотел, потому что ты была младше него?

Да. На пятьсот восемнадцать лет. Для меня это не имело значения, он был молод, силён и красив. Примерно, как старейшина сейчас. Выглядел лет на двадцать пять, не больше. Я влюбилась без памяти, не смотрела на возраст. Я была готова отдать полжизни, лишь бы Леонейл остался со мной еще хотя бы ненадолго. Но он отказался, и она снова заплакала.

Мне жаль, мне так жаль, я не знала, что сказать ещё, просто гладила Нивену по спине, дожидаясь, когда она успокоится.

Девочки, малышка Лани проснулась, появившийся из пещеры Керанир нарушил наше уединение.

Ох, что-то я расклеилась, отпуская мою шею, смущённо пробормотала Нивена. А ведь обещала тебе показать выход на землю.

Ничего страшного, думаю, тебе это было нужно, я пригладила растрепавшиеся волосы девочки, которые сегодня не были заплетены, Нивена просто убрала их с лица под ленту. И мы сможем взять с собой Лани, когда ты будешь показывать мне выход.

Она не такая уж и лёгкая, покачала головой Нивена, заходя в пещеру, я за ней.

Ха! У меня некоторые братья до трёх лет сиднями* были, так что я и по двое таскала, каждый тяжелее малышки. Я сильная.

Верю, улыбнулась девочка.

Малышка сидела в корзине и улыбалась развлекающей её Луччиелле. Это была очень странная картина девочки выглядели ровесницами, но одна нянчила другую. Всё же хорошо, что у меня такие чудесные помощницы, но что будет, когда вылупятся остальные малыши? Ладно, пусть сначала вылупятся, а там посмотрим. По крайней мере, Лани совсем не капризная, я согласна на трёх таких в обмен на одного своего орастого братца.

Поменяв Лани пелёнку и напоив её молоком, я была готова отправиться вслед за Нивеной. Оглядев меня с малышкой на руках, она вздохнула и махнула рукой:

Ладно, вниз не так сложно, а вверх я вас подниму.

И мы направились в пещеру, которую Нивена называла «подсобная», а я «коровник». Оказалось, что в её глубине есть ещё одна пещера, которую я прежде не замечала свет от шарика, теперь постоянно висевшего в «коровнике», до того угла не доставал. Но теперь над нами летели четыре шарика, и было достаточно светло, чтобы всё хорошо разглядеть.

Это кладовая, пояснила Нивена, и я почувствовала, как стало зябко. Словно в погребе, даже холоднее.

Я крепче прижала к себе малышку, постаравшись укутать хотя бы своими рукавами. Знала бы, что здесь так холодно, взяла бы для неё одеяльце.

Да ты не волнуйся, ей не холодно. У нас же огонь внутри. Пусть магия в ней проснётся только вместе со способностью летать, но уже сейчас, чтобы она замёрзла, должен быть настоящий мороз, а не прохлада, как здесь.